Мама для двойняшек босса - Николь Келлер
Кнопке стало резко хуже.
Глава 16
Рада
Благо, я успеваю доделать рекламную кампанию и дать ход ей. До конца рабочего дня остается сорок пять минут. Я выполнила все свои обязанности, даже раньше времени, и имею полное право отлучиться к дочери. Да, я нарушаю правила Луки. Но он сам не хочет меня слушать. У него на уме только железная дисциплина и бизнес. И он не желает слышать о жизненных проблемах своих сотрудников. Просто хотя бы услышать и понять. Мне вообще в последнее время кажется, что мы, простые сотрудники, для него что-то в роде рабов компании: должны отработать положенное время, не поднимая головы.
Тем хуже для Луки. Он банально не узнает о дочери, потому что не дает мне и слова о ней сказать.
– Лена, прикроешь меня, если что? – прошу коллегу, судорожно трясущимися руками собирая вещи в сумку. Внешне стараюсь оставаться спокойной, но внутри меня самая настоящая мясорубка. – Если будут вопросы по новой рекламной кампании, то она в самом верху списка. Если что, я на связи.
– Рад, может, это не мое дело…У тебя что-то случилось? Ты который день сама не своя, срываешься с работы…И не делишься со мной совсем. Может, я могу чем-то помочь?
Все, что мне нужно: это деньги, хорошая клиника и биоматериал Луки для ЭКО на самый крайний случай. Но, к сожалению, Лена в этом плане ничем не может мне помочь. Да, подруга может выслушать. Посочувствовать. Но… я даже вслух не могу произнести диагноз Кнопки. Потому что тут же расклеюсь. Почему-то, пока я лишь кручу его название у себя в голове, то создается иллюзия, что болезнь мифическая, и у меня будет достаточно сил с ней справиться.
– Оля заболела.
– Оу, понимаю тебя. Ты всегда так переживаешь за ее здоровье…Пусть поправляется скорее малышка! Беги, я все сделаю, чтобы босс не спалил.
– Спасибо, Лен, ты – чудо!
Новости от врача неутешительные: болезнь развивается быстрее, чем они думали, и операция нужна как можно скорее. Соответственно, деньги тоже. Я вновь на грани отчаяния: стараюсь изо всех сил, но болезнь все равно на шаг впереди.
– Хорошо, доктор, – я смотрю через окно палаты, нежно гладя через стекло очертания хрупкой фигурки дочери. Малышка очень бледная, появились круги под глазами, лицо осунулось. Резким движением стираю слезы со щек. Не время плакать. Нельзя. – Я поняла вас. Готовьте дочь к операции, я найду деньги.
Чего бы мне это ни стоило.
– Я поняла вас, Рада Алексеевна.
– Доктор, скажите, операция поможет? Есть шанс избежать пересадки?
Врач внимательно на меня смотрит, словно размышляет: отвечать мне или нет.
– Говорите правду, пожалуйста. Мне надо знать, к чему готовиться.
– Боюсь, в случае Олюшки операция – возможность лишь усыпить болезнь, выиграть время, пока не найдется подходящий донор. Пересадка будет, вопрос лишь, как скоро.
Закусываю губу, вновь возвращаясь глазами к спящей Кнопке. Малышка, поправляйся, пожалуйста. Умоляю, держись. Борись! Ради меня! Ради того, чтобы скорее вернуться домой. Потому что без тебя наша уютная квартира напоминает клетку.
Следующие дни проходят в суете: я постоянно бегаю к Кнопке в больницу, чтобы поддержать ее, успокоить и быть рядом в моменты сложных и больных процедур. Она у меня все же боец, держится молодцом, даже меня подбадривает иногда. Но все равно от меня не укрываются признаки болезни на детском личике, ее быстрая утомляемость, и это подстегивает меня стараться еще больше.
Мне одобряют кредит на недостающую сумму, перечисляю его в клинику, и уже через два часа врач мне перезванивает и сообщает, что операция состоится через два дня. Я, не раздумывая, иду с заявлением к боссу. Он же просил заранее предупреждать его о «походах к врачу».
Стучусь в кабинет, и, услышав звучное «Войдите!», переступаю порог.
– Что у вас, Львова?
– Заявление, вот, – волнуясь, опускаю листок на стол перед Лукой поверх других документов.
Хмурясь, пробегается глазами по бумаге, и скрипит зубами.
– Извините, но не могу. У нас работы выше крыши, особенно в вашем отделе. На кого вы предлагаете все это перебросить? Тем более, у вас до сих пор вакансия, сотрудник не подобран. Я, по сути, останусь без рекламного отдела. Давайте станет полегче, и тогда потом я дам вам неделю отпуска.
– Мне не надо потом! – взрываюсь, не контролируя себя, и буквально с рыком выплевываю каждое слово. – Мне надо сейчас! У меня дочь очень серьезно болеет! И, заметьте, я не беру больничный, бросая отдел на произвол судьбы, а прошу неделю за свой счет!
– Нет значит нет, Рада Алексеевна! Идите и работайте!
Разворачиваюсь и выбегаю из кабинета, от души хлопнув дверью. Плевать на тебя, заносчивый засранец! Твердолобый баран! Кретин! Я все равно уйду в клинику в день операции! Все равно ведь не смогу работать, переживая, как Кнопка, и что там! И в этот день моей малышке, как никогда, будет нужна мамина поддержка. Пусть и незримая.
Операция, к счастью, проходит хорошо. Олюшка довольно быстро отходит от наркоза и, открыв глазки, первым делом видит меня и слегка улыбается.
– Мамочка, ты пришла…Ты рядом…
В горле комок, слезы жгут глаза, и я закусываю губы изнутри, сдерживая рвущийся наружу вой. Но я улыбаюсь, несмотря ни на что, и крепко сжимаю детскую ладошку.
– Конечно, рядом! Всегда буду.
Но на этом хорошие новости заканчиваются.
Глава 17
Рада
На следующий день я все же выхожу на работу. Хоть и хочется все время проводить рядом с малышкой, но врач говорит, что такой необходимости нет – Олюшка большую часть времени будет спать. Что ж, деньги лишними не будут, да и Лука не будет беситься.
Так жестоко я еще не ошибалась.
– Рада, босс вчера заходил, – «радует» меня с порога подруга, – просил отчет по рекламе Павловского. Я все сделала, как ты просила. Был спокойный, сдержанный, нормальный в общем. Но просил тебя зайти, как появишься.
– Спасибо, Лен. Сейчас схожу «на ковер».
– Как Олюшка?
– Спасибо, все хорошо. Идет на поправку.
Вхожу в кабинет Луки уже как к себе домой. Босс бросает на меня мрачный взгляд и зло усмехается.
– Явились, Рада Алексеевна. Похвально. А то я вас уже и не ждал.
– Я объяснила свое отсутствие, – отвечаю холодно, вздергивая подбородок. – Вы не захотели меня услышать. И то, что я уже много дней пытаюсь до вас донести. Моя дочь болеет. Серьезно.
