Всё против нас - Анна Владимировна Дубинская
– Ты идиотка, тебя чуть машина не сбила! – кричит громко Богдан.
Я облегчённо вздыхаю и хочу поблагодарить брата, но в следующую секунду проносится ещё один автомобиль…
Крик… Безумный истошный вопль на всю улицу. Визг тормозов. Глухой удар. И снова крик…
Мои ноги слабеют. На глазах мутная пелена. Но я вижу, что Богдан лежит на дороге. Он не двигается.
Я хочу ему помочь, но не могу. Я слаба, мне кажется я плыву…
Так и есть, я сползаю сначала на колени, потом, не найдя, за что можно ухватиться, ложусь на землю. Веки наливаются свинцом, а разум погружается в бездну…
Последняя моя мысль о том, что этот ужасный дикий крик принадлежал мне… Это я кричала, как раненая птица, глядя на то, как умирает родной брат.
Глава 13
Меня кто-то тормошит. Я слышу голос. Спиной чувствую сырую твердую поверхность асфальта, а в висках пульсирующую боль.
– Твою мать, вставай! Очнись же, ну давай! – громко кричит мне на ухо мужской бас.
Черт, это Беркович.
Я резко открываю глаза и вижу перед собой потрепанного, разъярённого, перепачканного кровью и грязью Дамира.
– Что случилось? – задаю совершенно нелепый вопрос.
Ведь я отлично помню чтО именно случилось. И все же разум подкидывает мне этот вопрос. Видимо, пытается ухватиться за надежду, что все произошедшее на моих глазах было страшным сном.
Дамир молчит, не отвечает. Он берет меня под руки и помогает встать на ноги.
Я качаюсь и стараюсь поймать равновесие. Дышать очень тяжело, и во всем теле дикая усталость. В груди давка, в горле тугой ком. А ещё мне холодно.
– Скорая сейчас будет! – говорит Дамир скрипучим напряжённым голосом, и явь проявляет себя окончательно.
Это произошло на самом деле… Моего брата только что сбил автомобиль! Не может быть…
Из моей груди вырывается всхлип, и слезы серым туманом застилают глаза.
Мне больно, мне хочется орать, визжать, топать ногами, выть… Мне хочется повернуть время вспять. Мне хочется даже оказаться на месте Богдана. Но это увы невозможно, и крики мои не помогут ему встать с земли.
– Боже мой, Богдан! Богдан! – рыдаю я и медленно шагаю к нему.
Он лежит на дороге. Вокруг него никого нет. Чуть вдалеке стоит тот самый автомобиль, который по страшной случайности проезжал мимо нас.
Богдан не шевелится. Наверное, от болевого шока потерял сознание. Его тело похоже на манекен, кривой и уродливый. Руки вздернуты наверх, ноги согнуты в неестественной позе.
– Нет, нет, нет… – плачу безостановочно. – Богдан, мой Богдан. Богдан, Богдан, Богдан… За что ты так с нами…
Я медленно подхожу к нему и сажусь на землю рядом с ним.
– Не уходи, – прислоняюсь щекой к его груди и громко реву.
Сердце его стучит, но мне от этого не легче.
– Господи помоги, Господи помоги, Господи помоги. Богдан, милый мой, только не умирай… – шепчу ему тихо.
Минуты ползут как часы. Мне кажется, мы уже целую вечность здесь находимся. Одни, никому ненужные, холодные, сырые, обездвиженные.
– Не умирай, слышишь, ты должен жить! Не умирай, не умирай. Ты обещал научить меня кататься на серфе. Ты обещал, помнишь? Богдан, ты обещал… Не умирай…
– Не тронь его. Это опасно, ты можешь повредить внутренние органы. Мы не знаем, какие у него травмы, – звучит хладнокровный голос Дамира.
Где-то слева визжат тормоза автомобиля. Я, повернув голову, вижу, что остановилась попутка. Из нее выскакивают двое мужчин. Один бросается к «Хонде» сбившей брата, другой к нам.
– Помощь нужна? – рвано спрашивает мужчина.
– Водителя я проверил уже. Его спасла подушка безопасности. Он в машине, я думаю травмы ног все же есть. Скорую я уже вызвал. С минуты на минуту должны быть здесь, – отчитывается Дамир.
Видимо, пока я была в отключке, он успел и Богдана проверить и водителя «Хонды».
Мужчина ругается и начинает курить. Дамир просит у него сигарету. Дым смешивается с запахом крови и земли. Он заполняет мои лёгкие, и я не выдерживаю.
Резко вскакиваю, успеваю отойти чуть в сторону и меня тошнит на дорогу.
Дамир подлетает почти мгновенно и пытается мне помочь.
– Ты в порядке? Черт! – бросает окурок на землю и берет меня за плечи.
– Уйди, не трогай меня, – шиплю в ответ, дернувшись от него как от прокаженного.
– Он будет жить! Слышишь?! – уверенно заявляет Дамир.
Я вытираю лицо краем футболки. После очистки желудка стало ещё паршивее.
В душе нестерпимая боль. И она не пройдет до тех пор, пока я не увижу брата снова живым и улыбающимся.
Пусть иногда вредный, но любимый мой Богдан. Я хочу, чтобы он жил. Иначе сама не смогу стать счастливой.
Я делаю несколько глубоких вдохов, и, не обращая внимания на Дамира, снова подхожу к брату.
Начинаю гладить его. Богдан дышит, но он всё ещё без сознания. Слишком долго… Я не врач, но мне кажется, это ненормально. Это тревожный знак.
– Это все ты виноват! Ты! – вырывается у меня сквозь слезы.
– Ы-ы-ы…. Богдан, не умирай, прошу, держись… – реву.
– Не трогай его, ты можешь навредить, – отвечает Беркович, присев рядом со мной на корточки.
– Ненавижу! Слышишь, ненавижу тебя, мерзавец! Гад! Подонок! Это все из-за тебя! Все из-за тебя! Ты во всем виноват! Ы-ы-ы-ы…
Я смотрю на Дамира, и мне хочется его придушить. Он виноват! Его характер, его воспитание, его твердолобость. Он виноват! Он!
– Ты в своем уме? Думай, о чем треплешь! Я все видел! Это ты как сумасшедшая выскочила на дорогу! Я здесь ни при чем! Ты сама виновата в произошедшем! Поняла! Не я, а ТЫ!
– Не отрицай! Ты знаешь, что виновен! Это все из-за тебя! Богдан умрет из-за тебя! Придурок ты! Ненавижу тебя!
Я отворачиваюсь от
