Евгений, Джек, Женечка (СИ) - Горышина Ольга

— Пока он со мной здесь. Сереж, ты завтра все равно ничего не вспомнишь…

— А ты на это надеешься? — спросил он ехидно и оттолкнул удерживающую его руку.

Я тоже убрала свою — с груди Джека: даже на секунду забыла, где рука… Главное, голова была на месте. У меня. Про остальных я ничего не знала.

— Я надеялась посидеть в теплой компании, а не вот это все… Юр, налей еще, и я пойду.

— Не надо…

Это Джек выудил у меня из рук рюмку, и Юрка кивнул:

— Хватит, Слав. Все здоровье мое пропьешь… Давай чай… Мать пирогов напекла… Твоих любимых…

— Ты еще, типа, помнишь, что я люблю…

Чуть не сказала — кого. Удержала язык за зубами, хотя вообще не стоило его выпускать на свободу. Свободу от мозгов!

— А то думала… Ты там это… Если какая мужская помощь нужна, не стесняйся… Без проблем, слышишь?

— Слышу, слышу… — Только не смотрю, назад. Так и не сел обратно на стул, в затылок мне дышит. — У меня на ближайший месяц есть в доме мужчина тринадцати лет от роду. Меня надрали со стиралкой, не стали подключать. Так мой лопух с помощью Ютуба и своей такой-то матери все подключил. Он у меня тут за месяц пройдет курс молодого бойца, потому что его папочка в сорок пять не отличит плоскогубцы от кусачек…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В Москве нужны, наверно, пассатижи, как в русской бане лыжи! — поиздевался над великим наследием Серега, который и раньше не умел вовремя затыкаться, и самые ехидные замечания мы получали в свой адрес именно от него… Пару раз Джек даже съездил ему по роже: без обид, но товарищ не заткнулся все равно… Доставал нас до самой присяги.

— Мне, наверное, все-таки пора домой, а кому-то в баню…

— Так лучшая банька была у Женьки…

— Сколько хочешь напрашивайся в гости, все равно не приглашу. У меня злая собака… Но хозяйка еще страшнее. Ладно…

И я снова не встала из-за руки Джека:

— Особенно хозяйке удался чай… — решил и он блеснуть остроумием.

— Чай я выпью…

Только сначала сниму твою руку с моего плеча — спокойно. Главное, получить первый шок, теперь я сбрасываю тебя с себя, как ненужную пылинку.

— Если только не поперхнусь от очередного Серегиного остроумия.

— Давайте уж почтим минутой молчания нашу прежнюю дружбу…

Да, Юра, а тебе лучше вообще было помолчать. Я и без тебя похоронила и любовь, и дружбу — не нужно ничего перезахоранивать, больно.

— Черт! — нарушила я тишину, чуть не облившись.

Руки дрожат — с трудом набрала сообщение Владу, звонок которого пропустила: «Не могу говорить сейчас». Тут же пришло: «Где ты? Не смей скидывать мой звонок!»

Где я? А это уже интересно… С чего он взял, что я не дома?

— Я сейчас вернусь.

Я не знаю, кому именно это сказала — скорее Джеку, который снова отодвинул от меня чашку. Боги, я что, настолько пьяна? Собравшись с мыслями и сговорившись с ногами, я спустилась на три ступеньки и чуть не зацепилась за последнюю, а ведь светло — белые ночи, черт возьми! И Влад — черт возьми, что тебе в такой час приспичило?

17. Сомов. Просто Сомов

— Ты в курсе, который час? — начала я без приветствия, отойдя на безопасное расстояние от любопытных ушей.

И заодно глаз.

— Я-то в курсе, а ты похоже потеряла счет времени. Где ты шляешься? Почему ты оставила детей одних?

— Шляюсь? — малость опешила я от подобного выбора слов.

Не похоже на знакомого мне Владислава, ну совсем. Но голос не только поэтому звучал тихо, я не собиралась орать на чужом участке о проблемах личного плана, а они нарисовались довольно неожиданно и четко.

— Я вообще-то пошла друга с юбилеем поздравить. И твой сын в курсе, — понимала я, откуда ветер дует. — А ты какого хрена звонишь ему так поздно? Не наигрались в шахматы?

— Вообще-то он мне позвонил…

— Пожаловаться на мать? — перебила я уже громче и прикусила губу. — Вот ты какого хрена сейчас мне звонишь? Отчитать? Или я не имею права выйти из дома даже по такому неординарному поводу? Исчерпала кредит доверия?

— Быстро ж ты обзавелась друзьями… — буркнул Влад в ответ.

— Тридцать лет назад. Блин, Влад, в чем твоя проблема? Твой сыночек рад поиграть без меня в игрушечки. У меня на телефоне работает камера, и Женя после такого дня продрыхнет до десяти утра. И ей не годик, если ты вдруг забыл… Так в чем проблема? Ты же не по голосу моему соскучился?

— А если по голосу? Нельзя?

— Нельзя трепать мне нервы больше, чем трепет мне твой сыночек.

— Поэтому ты отправляешь его на машине с незнакомыми людьми!

Теперь я выругалась громко и не совсем цензурно, но раз пошла такая пьянка, то он выслушает от меня не меньше.

— Их я тоже знаю тридцать лет! И если ты думаешь, что я позволю твоему сыну сидеть в телефоне все лето, то ты ошибаешься. Я ему еще велосипед куплю, пусть он тут в горку и с горки научится наконец кататься…

— Не смей!

— Если тебя что-то не устраивает, забирай его в Москву, а так ты не будешь мне указывать, что мне делать с ребенком! Он не будущий хирург, я ему и лопату могу в руки дать…

— Так он ее и взял!

— Он уже взял отвертку и ключ — он тебе про это не рассказал, нет? В отличие от меня, его жене не придется самой лампочки менять…

— Ты поругаться хочешь?

— Кто кому позвонил? Вспомни свой тон? Думал, не отвечу? Я отвечу и тебе и твоей матери за свинью, которую баба Люба мне подложила…

— При чем тут моя мать, когда это твой сын?!

Наверное, его соседи по гостинице проснулись… Я тоже — протрезвела окончательно.

— Твоя мать сделала все для того, чтобы Ярослав сейчас себя вот так со мной вел. И либо ты забираешь его к себе прямо сейчас, либо затыкаешься на месяц. Понял? Я не нуждаюсь в ЦУ по телефону…

— Слушай, сколько ты там выпила?

— Недостаточно, чтобы воспринимать твои наезды спокойно!

Боже, ну почему я не могу говорить шепотом… Что с моим языком?

— Я на тебя не наезжал. Я тебе всего лишь напомнил о твоих прямых обязанностях быть матерью…

— В напоминаниях не нуждаюсь!

И я скинула звонок — перезвонит, отвечать не буду. Достал! И возвращаться за стол не хотелось, но хлопнуть калиткой не позволяло воспитание.

— Все в порядке? — обернулся Шланг на мое возвращение.

В порядке? Не стала бы я размахивать айфоном, точно бравый солдат. Лицо у меня тоже, наверное, утратило пьяную приветливость. Хмель действительно как рукой сняло. Я даже в грядки не завалилась с узкой ухабистой тропиночки.

— Да так… — я прижала телефон к бедру, стараясь не отпустить взглядом Шланга и не поймать взглядом Джека. — Хмыренок Хмырю на мать накапал. Ладно… Я пойду…

— А… Ясно… И что теперь?

— Убью его тихо. Так что не переживайте. Празднуйте дальше.

И набрала номер сына.

— Пристегивай собаку и выходи на улицу.

Ярик, конечно же, замычал в ответ, что спит, но я была на взводе.

— Я знаю, как ты хорошо спишь в обнимку с телефоном!

— Я уже в кровати.

— Да хоть в трусах выходи. Живо! Ты что совсем тупой? Собака лаять будет. Бери Берьку и пошел меня встречать. К речке спускайся. Не заблудишься.

Я снова прижала телефон к бедру и снова улыбнулась. Теперь уже всем:

— Просто я полы дома вымыла…

Тупую детскую шутку не оценили — или мое лицо больше не располагало к клоунаде.

— Я тебя провожу!

Это Джек подорвался в провожатые, как я и боялась. Для того и вытащила Ярика из постели. Чтобы не провожал, чтобы…

— Я дорогу знаю. И светло.

Только Сомов уже был рядом. Я подняла руку — нет, не чтобы ударить, а… Для защиты — мне вдруг показалось, что он сейчас меня поцелует. При всех — чтобы наверняка не оттолкнула. Боже, я перебрала с выпивкой, явно перебрала…

— Мужская солидарность? — скривила я губы наподобие улыбки.

Сердце стучало в висках, а что-то другое в это время раздирало грудь: что? Хриплое дыхание… Никогда не пейте водку на жаре, никогда… Даже ночью. Не заливайте ей пожар в груди.