Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ) - Тур Тереза

- Почему в музыкальной? – просипела она.

- Ну, не в консерватории же. После его работы на эстраде.

Она посмотрела на бабушку внимательно. Вот по госпоже профессору никогда не было понятно: шутить она, глумится или говорит серьезно.

- И вообще, может быть ты даже успела выйти замуж.

- Ба-буш-ка.

- Что бабушка! «И снилось платье белое, когда цвели садыыыы», - вдруг запела она чистым, сильным звучным голосом.

- Какое платье белое, какие сады – снег кругом. И вообще, - Ирина залпом допила свой джин и поднялась намешать еще. – Я ему все высказала, так что…

- Высказала – вот и хорошо. Тоже надо. Только, можно совет опытной женщины, что ценно, еще не вышедшей окончательно из ума.

- Хочу, - обреченно проговорила Ира.

- Не стоит делать из каждой вашей размолвки пародию на греческие трагедии. Отнесись к этому… Так как должно́.

- Это как же?

- Без излишнего драматизма. Ты – старый холостяк с непростым характером. Лев этот – так вообще чудовище. Тоже без особого опыта длительных отношений. Ну, по крайней мере он никогда ни под кого в отношениях не подстраивался – это точно. Да и ты подобным никогда не страдала.

- Бабушка, - Ирина поставила перед опытной женщиной бокал, с удовлетворением отмечая, что в голове приятно зашумело. И напряжение этих последних ненормальных дней, ее какая-то сюрреалистическая ярости… как-то уходят. – Он – не чудовище.

- Ты его уже защищаешь.

- Нет. Просто он звезда.

- Хорошо. Чудовищная звезда. Или звездатое…

- Ба!!!

- А что, - Антонина Георгиевна строго посмотрела на внучку, словно читала лекцию по употреблению суффиксов прилагательных. – Хорошее слово. Выразительное. Вы оба – два человека, привыкших, что все будет по-вашему. И только так. Любое отклонение от вашего удобства, ваших решений, вашего желания – это же невозможно. Просто немыслимо. И договариваться вам…. Ууууу.

Она только рукой махнула.

Женщины снова прислушались к звукам концертного рояля, который захватил и подчинил себе весь их дом.

- А я, кстати, до появления этого… инструмента, - скривилась госпожа профессор, - искренне считала нашу квартиру большой. Просто огромной. Не хрущевка все-таки. Старый фонд. Четыре комнаты, одну из которых мы объединили с кухней. Коридор – хоть на самокате катайся.

- И поэтому туда поместилась вся мебель из моей бывшей комнаты, - рассмеялась Ирина.

- Слушай, а что мы с ней будем делать?

- В теории – надо наводить порядок. Саше – переезжать ко мне. Осталось придумать, как что поставить, что поместиться около рояля.

- Может, матрасик постелем ребенку на полу, под инструментом?

- Или положим спать на рояль.

- Ну, - Антонина Георгиевна с насмешкой посмотрела на внучку. – На инструмент, без матрасика, но в чем-то шелковом, таком… развратном… надо бы тебя. Пара снимков – я смогу. И отправить с благодарностью за рояль по известному тебе теперь телефону. Пусть мужчина порадуется, что угодил.

Хорошо, что Ирина не стала делать глоток, по прищуру любимой родственницы догадавшись, что она сейчас скажет что-нибудь эдакое. И не ошиблась.

- И вообще – ты почему не распорядилась, чтобы эту громадину на кухне не разместили. Вполне бы поместилось. Здесь у нас тридцать шесть метров. И если выкинуть диван и тот шкаф, то…

- Бабушка! Ты что! Стейнвей на кухню. Даже я этого не смогла сделать.

- Подумаешь, какие нежности. У тебя вон – всю жизнь пианино стояло на кухне. Как дедушка на завод съездил и привез лучшее, что ему подобрали. И ты училась. И Саша вполне себе на нем занимался. И никто не жаловался.

Ирина вслушалась в звуки рояля. И только улыбнулась.

- Ну, ты же не хочешь, чтобы мальчик связал свою жизнь с музыкой? – скривилась госпожа профессор.

- Ему четыре года. И все, что мне хочется – чтобы он был счастлив. И сейчас, и потом.

- Ладно, не вздыхай! Бригаду грузчиков вызовем, перестановку сделаем. Если что не будет вмещаться – выкинем. Ты лучше скажи, как Саша ко всему этому отнесся.

Ирина вздохнула. Включила телефон. Полистала. И подала Антонине Георгиевне.

- Ох ты ж…

- Ага.

Ирина поднялась и нервно заходила по кухне. Как она ни злилась на Леву, но испортить сыну знакомство с роялем – понятно, что его мечты, она просто не могла. Поэтому, когда они зашли, то сообщила, что будет сюрприз. Саша настолько воодушевился, что даже не заметил свалки в коридоре – и в кого он такой, любопытно бы узнать! Ирина проскользнула в комнату первая, достала телефон, включила запись видео – и только тогда крикнула:

- Заходи.

Видео, которое рассматривала сейчас бабушка и которое по идее надо было бы отправить и Леве… Саша – и его взгляд. Его «ОООО». Его какое-то благоговейное первое касание клавиш. Как он вслушивался в звуки.

Какой там матрасик под роялем. Сын готов был спать на том самом табурете, лишь бы в обнимку с инструментом.

Понятное дело, что он теперь ждал Льва. И не звонили они ему, конечно, только потому что тот был все время либо в самолетах, либо на концертах. И побеспокоить его не было никакой возможности.

Вот что ей теперь делать, а.

- Только не чувствуй себя виноватой, потому что не растеклась лужицей у звездных ног, - сурово проговорила бабушка. – Мало того, что он поступил эгоистично и бестактно. За что и получил. Так еще подобное будет не оценено от слова совсем. И…

Раздался звонок в дверь. Джесс выскочила и басовито лая кинулась к двери.

- Надеюсь, что это грузчики, - поднялась бабушка.

- А мы их вызывали?

- Будем считать, что лучшие грузчики должны приходить нежданно.

Ирина вздохнула, налила себе еще джина, а тоника так, на чайную ложечку, не больше. Что-то подсказывало, что такая пропорция будет сейчас идеальной. Жаль лишь, что она сразу не перешла на такое правильное употребление алкоголя. Еще с самого утра.

Шум и многоголосье в коридоре дали понять, что заявился не Лева. Или не только Лева? Или? Да что вообще происходит в доме?

- Добрый день! – хорошо поставленным, ликующим голосом опытного конферансье в коридоре заговорил… Артур. Артур из «Крещендо»?! Мамочки, а этот что забыл у них в раскуроченной квартире. И…

- Добрый, - стройным хором хорошо воспитанных мальчиков-зайчиков с бабушкой поздоровались еще три голоса. Причем Левин был самым тихим. Бас пророкотал с любопытством. А светлый чистый тенор – с восторгом. Или он не в себе. Или собаку увидел.

- Это вам.

Зашуршало, захрустело что-то. «Цветы притащили», - равнодушно ответил мозг. Бабушке. Ловко придумали.

А потом она сообразила, что все происходит на самом деле.

О ты ж… А… Ыыыыыыы!!!

Квартет в полном составе. У них. В разгромленной квартире.

Ира судорожно огляделась. Посуда не мытая. Вздохнула. Подумала. И решительно налила себе джина. Уже без тоника. А певцов она ни от бабушки, ни от Джесси спасать не пойдет. Сами заявились – пусть сами и выкручиваются.

- Вы простите, что мы без предупреждения, - продолжал соловьем разливаться Артур, значит, Джес не залюбила его насмерть. Жаль. – Но Ирина не берет трубку. А мы переживали, все ли у вас в порядке.

И эти… деятели культуры и искусства даже не обратили внимания на бабушкин сардонический хмык. Вот что значит опыт работы с любой публикой.

- Понимаете, наш дорогой друг не хотел ничего плохого – только позаботиться о приличном инструменте для мальчика. Ну, знаете, хорошо же учиться сразу на хорошем. – И так это все восторженно звучало, просто атас.

«Вот если они при бабушке скажут – «дрова», про мое пианино, то я их кинусь спасать. Или? Кинусь? Нет. Перебьются».

В этот момент раздался звук открывающейся двери, топот Джес, которая была сегодня при счастье – столько человечков для игрищ! Голос преподавателя:

- Ирина Ильинична, мы закончили.

Потом растерянное:

- Здравствуйте, - обращенное для всех гостей, столпившихся в коридоре. Где уже было много чего лишнего. Включая библиотеку Ирины, сваленную стопками. Ирина посмотрела на диван. Может быть, если она заберется под него – ее никто никогда не найдет? Хотя. В доме есть собака… Джес же полезет к ней – получится совсем стыдно.