Невеста Моцарта (СИ) - Лабрус Елена

«Шеф, глянете?» — тут же прислал Руслан личное сообщение.

Его файл, присланный после полученного согласия, грузился добрых пять минут.

— Ну и чего ты тут наработал? — запустил я программу, что он прислал и, честное слово, моим первым желанием было закрыть её обратно. В глазах рябило от многоцветья линий. И больше это походило на схему бомбы или электропроводки, чем на что-то полезное.

Но, бесконечно сверяясь с приложенными обозначениями, я в результате всё же разобрался и даже оценил его сложную, трудоёмкую и трудозатратную задумку: отследить передвижения каждого человека по камерам. Где вошёл, куда ходил, где вышел. Особенно подкупало, что всё это было интерактивным: можно убрать ненужное, сократить нужное, тут же посмотреть запись.

— Не зря, не зря я тебя, друг Руслан, держу. Не зря вложился в твоё обучение, — елозил я пальцем по тачпаду.

Мне даже стало нравиться. Напоминало компьютерную игрушку. Хоп! И на экране только персонал. Хоп! И можно взять отрезок всего в тридцать секунд. Хоп!..

Я замер, когда на экране остались только зелёные линии.

Сверился: зелёный — значит, моя команда. Не сотрудники ресторана или гостиницы, а мои, проверенные люди. С замиранием сердца я оставил только значок патефона. Это засранец Руслан ещё и юморист: меня обозначил значком буржуя с сигарой и назвал Биг Босс, Коляна — бандуриной с рупором.

Патефон зашёл в здание, поднялся — следил я глазами за ломаной линией — зашёл в кабинет, девять секунд, даже свет не включил. Руслан добавил вид на окна кабинета с наружной камеры. Как Колян и сказал: было темно, и, лежал там на столе конверт или нет, он не видел. Бросил деньги и вышел. В остальное время он раз двадцать сбегал туда-сюда до ресторана, по одному этажу, другому, на улицу. Как подсказала умная программа — всё это были законченные и, по её бесценному мнению, обоснованные и подтверждённые документально траектории.

Я вывел на экран «необоснованные».

Ну да, в принципе официантке ресторана точно нечего делать в номере «1036» да ещё в нерабочее время. Тут бесстрастной программе явно было невдомёк, что обоснованного могла делать девчонка в номере клиента. Но это уже пусть красавице администратор объяснит за что её уволят. Сейчас меня интересовала не официантка. Сейчас меня смущала единственная зелёная линия, которая не понравилась программе. И, покрываясь лёгкой испариной, оттого, что уже знал кто это, я нажал на значок с веточкой молодого бамбука.

Засранец Антон, как свидетельствовала программа, зашёл со стороны приёмки, куда обычно подъезжают машины с продуктами и прочая доставка, прошёл в прачечную, а вышел спустя двадцать минут из… туалета на втором этаже. И ломаная зелёная линия, которой программа пыталась логично объяснить его передвижения, соединила пунктиром две точки дважды: первый отрезок — через шахту грузового лифта, а второй — через воздуховод, что проходил в том числе и над мои кабинетом.

Ах ты, крысёныш! Я не мог поверить своим глазам. Не мог найти логичных объяснений. Но факт оставался фактом.

Всё ещё глядя в экран, я потянулся за телефоном и набрал Руслана.

— Я посмотрел.

— Видели? — напряжённо спросил он.

— Бамбук?

— Угу. Будут указания в отдел внутренней безопасности?

— Нет, спасибо за работу, Руслан. Я сам отдам все нужные распоряжения. Он отключился, а я всё ещё пялился в экран на ломаную зелёную линию, прочерченную пунктиром.

А я ведь думал из этой затеи ничего не выйдет. Слишком много составляющих, слишком много случайностей. Но, оказалось я их обоих недооценил.

Особенно Бамбук.

Ровно шесть минут ушло на дивертисмент к «Зальцбургской симфонии № 2», который я продирижировал от начала до конца, пока думал. А потом оделся и вышел.

Я должен увидеть это своими глазами. Должен убедиться сам. Сейчас.

И я уже поднялся на второй этаж, но вместо того, чтобы выйти на крышу, неожиданно для себя повернул на свет, что падал из-под двери в тёмном коридоре.

Тихонько постучал.

— Жень, я войду?

Сначала услышал радостное повизгивание, потом «Да!»

— А ты, жопа лохматая, что здесь делаешь? — открыл я дверь. — Ну-ка марш отсюда! На место, Перси! Домой! — выгнал я пса.

Конечно, он послушался. Это же был мой пёс.

— Не приучай его, Жень, к кровати, — покачал я головой. — Все вещи будут в шерсти. И его потом хрен выгонишь. Так и будет спать с тобой. Я знаю, что говорю.

Она улыбнулась.

— Да я не против.

— Я — против, — улыбнулся я. — Но это просьба, не приказ. Я зашёл сказать тебе спасибо. Ты сегодня была молодцом! Чудесный вышел вечер.

— Не за что, — скоромно пожала она плечами. — Рада быть полезной.

Она подогнула ногу, сидя на заправленной кровати. Судя по одежде, они с Перси только что пришли с прогулки. И точно носились по крыше. К белой подошве её кеда прилип жёлто-красный лист японского веерного клёна, что росли там в кадках.

— Ты, кстати, выбрала себе новую комнату?

Она коротко кивнула и прикусила губу.

— И где ты хочешь жить? — прищурил я один глаз, безошибочно чувствуя подвох.

— С тобой.

Повисла пауза.

— В смысле на втором этаже? — показал я пальцем вниз, найдя самое простое объяснение.

От того, что вход в двухуровневую квартиру был и с крыши, так повелось, что верхний этаж называли первым, а нижний — вторым. Новая прислуга вечно путалась.

— В комнате рядом с твоей, — всё же удивила она меня. Опять. — Она понравилась мне больше всех. Но если нельзя…

— Да можно, — равнодушно пожал я плечами.

Вот только как угодно, но не равнодушно, воспринял я её неожиданное заявление. «С тобой». Будь у моего сердца лоб, оно бы расшибло его о рёбра. Это было так мучительно-щемяще: с тобой. Так знакомо-забыто. Так доверчиво-нежно.

— Спасибо! — встала она.

— Вещи завтра перенесёт горничная, не суетись, — оценил я, как она подтянула джинсы, одёрнула кофту. — Хочешь со мной? — вдруг пришла мне в голову сумасшедшая идея.

— Куда? — округлила она глаза, скользнув взглядом по моему привычно чёрному спортивному костюму.

— Хочу кое-что украсть.

— В каком смысле? — застыла она в недоумении.

— В самом прямом, — подтянул я её к себе за бежевую кофту и расстегнул замок. — Эта одежда не подойдёт. Есть у тебя что-нибудь потемнее?

— Нет, — оглянулась она, сама вытаскивая из рукавов руки.

— Ясно. Ну тогда примерь вот это, — снял я с себя толстовку и накинул на неё.

Она засмеялась: рукава висели как у Пьеро.

— Ничего. Маленько подкатаем, — завернул я один, потом другой. Натянул ей на голову капюшон. — Отлично. Выглядишь как настоящий грабитель!

— А ты?

— У меня есть ещё. Пошли, — потянул я её за руку.

— Сергей, ты шутишь? — едва поспевала она за мной к вертолётной площадке. Я на ходу застёгивал такую же точно, как на ней, чёрную толстовку, за которой пришлось вернуться. За ней и кое за чем ещё.

— Я похож на шутника? — открыл я дверь вертолёта, и подсадил Женьку на место рядом с пилотом. — Но ты можешь отказаться.

Она раздумывала секунд пять.

Но любопытство оказалось сильнее…

— Если друг оказался вдруг… И не друг и не враг, а так… — подмигнул я Женьке, когда мы взлетели. — Если сразу не разберёшь… плох он или хорош… — хрипел мой голос в наушниках. — Парня в горы тяни — рискни… Не бросай одного его…

— Пусть он в связке в одной с тобой, — подпела она. — Там поймёшь, кто такой…

В том, что здание «MOZART» она не узнает, я даже не сомневался: сверху всё выглядело совершенно не так, как снизу. А на вертолётную площадку на крыше она сама не пошла, когда сбежала, поэтому тоже видела её первый раз. Теперь ещё бы мои люди, получившие приказ сидеть тихо и не попадаться на глаза, не напортачили. Но в них я верил больше, чем в свою неожиданную затею.

На то они были и мои люди, чтобы выполнять приказы беспрекословно и в точности: на крыше нас никто не остановил.