Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ)
Кристина, остро понимая, что проиграла, попыталась его сбросить с себя, но он только сильнее прижался к ее телу, уговаривая и целуя. Она почувствовала, как напряглась его плоть и вновь ощутила острое желание, словно еще ничего не было. Еще разок, уговаривала она себя, отдаваясь, запутываясь в клубке эмоций и чувств. За все эти часы они так и не лежали рядом, лишь меняясь местами. То он сверху, то она. В реальность их вернули одновременно два звонивших телефона. Витька встряхнулся и, вытащив из джинсов свой «Самсунг», подал ей ее «Нокию», валявшуюся на столе. Голос, донесшийся из трубки, грубо столкнул с вершин наслаждения.
— Квартира на Пражской еще продается?
— Да. Нет. — она выдохнула, чувствуя, что хочет разбить телефон. — Попозже. Перезвоните. — она нажала отбой и одновременно кнопочку справа, выключая телефон, желая снова прижаться к Витьке. Но он, совершенно не обращая внимания на обвившие его шею руки, продолжал разговаривать. Кристина села на кровать, стараясь не слушать его взволнованный голос. Все еще продолжая разговаривать, он встал и начал одеваться. Кристина подняла голову, глядя на него с удивлением. Закончив разговор, он подошел к ней и обнял.
— Крис, я не знаю, как сказать. Мелкая камешек себе в нос засунула. Надо срочно в больницу везти.
Оторвавшись от нее, он быстро натянул клетчатую рубашку. Посмотрел с сожалением.
— Извини, что ухожу. Я так долго ждал. Правда. Но мне надо идти.
Все еще голая, Кристина подошла к нему и прижалась всем телом, ощущая кожей грубую ткань джинсов и рубашки. Он на мгновение зарылся в ее волосы, коснулся губами ее губ. И ушел.
Кристина медленно опустилась на разобранную постель и оперлась руками в колени. Не может быть, чтобы их встреча так закончилось. Она столько сопротивлялась своему желанию, и когда, наконец, отдалась ему, ее бросили в тот самый момент, когда, как ей казалось, что не только их тела, но души обнимались. И надо же было этой дурешке себе что-то в нос засунуть. И так все было глупо и неправильно, что она снова заплакала, досадуя на себя и свою слабость.
Чувствовала она себя еще хуже, чем раньше, потому что раньше существовало преимущество: она ему не отдавалась и считала, что для него это будет наивысшим счастьем, если она вдруг позволит, а на деле оказалось, что глупый эпизод с камешком в носу дочери оказался для него важнее, чем быть с ней. Весь день Кристина слонялась по дому в ожидании звонка от Витьки. Казалось, когда все выяснится с дочерью, он точно должен позвонить и прийти к ней. Но Витька не появился ни в этот день, ни на следующий. Этого времени Кристине хватило, чтобы полностью измучить себя бесполезными доводами, что Витьку, как и любого женатого мужчину, надо срочно забыть. И во время прогулки она даже нашла тропинку вокруг леса, по которой можно было совершать свои одинокие пробежки. Вечером в понедельник, окончательно измучившись от одиночества и непонятного молчания Витьки, Кристина поехала за мамой в больницу. А уже во вторник снова начались звонки, за одну из, казалось бы, самых непродажных квартир внесли аванс, и Кристине пришлось носиться, собирая документы и подыскивая варианты для собственников. И только вечером, услышав столь знакомую песню «Что я буду делать без тебя» она вдруг почувствовала себя вконец несчастной. Где же ты, Витька, черт бы тебя побрал?
Она наткнулась на Витьку, когда вспотевшая от быстрого бега по лесу, возвращалась домой. Он подошел близко-близко и быстро поцеловал в разгоряченную щеку.
— Хочу тебя прямо сейчас.
Кристине захотелось его ударить. Больно-больно по щеке, а потом тут же обнять, потому что тело уже начало нашептывать свой компрометирующий мотивчик. Она выдохнула и отступила на шаг.
— Слушай, а не пошел бы ты… — она запнулась, глядя в такие родные зеленые глаза. Губы, помня предыдущую ласку, не желали говорить ничего обидного. — К жене и деткам.
Витька улыбнулся, слегка кивнул и от этого стал больше обычного похож на кота, объевшегося сметаны.
— Так ты обиделась на меня? Я и подумать не мог.
Надо было бы уйти. Но она все еще стояла у калитки, понимая, как глупо выглядит в промокшей на груди майке и с прилипшими ко лбу волосами. Она не думала об этом, когда они бегали вместе, но сейчас, в летней светлой рубашке и льняном пиджаке Витька выглядел удивительно свежим и аккуратным. Откуда он взялся, с работы что ли?
— Знаешь, я не из тех, кто обижается. Я галочки ставлю. А когда их набирается слишком много, вычеркиваю этого человека из своей жизни, — нахмурившись, ответила Кристина.
— Понятно. — он усмехнулся. — Ты же крутая девчонка.
Витька вдруг быстро оглянулся, и убедившись, что поблизости никого, схватил ее и поцеловал в губы.
Она все-таки смогла вырваться и что-то хотела сказать, но он заговорил первым.
— Понимаешь, теща приехала, надо было ее в Москву свозить, а потом…
— Я не хочу этого слышать, — перебила Кристина, поворачиваясь к калитке.
— Крис, подожди…
Она обернулась через плечо. Витька улыбался. Мерзкой кошачьей улыбкой, которую она так любила.
— Неужели ты ревнуешь?
— Даже не приближайся ко мне!
Кристина захлопнула калитку и медленно пошла к дому. Внезапно подняла голову и увидела Иларию на балконе. Внутри нее все похолодело. Неужели мама видела, как они целовались? Только этого не хватало. За завтраком, пока Кристина запихивала в себя овсянку, не чувствуя вкуса, они разговаривали мало. И только, когда Кристина разлила кофе, Илария, опершись на спинку стула, задумчиво посмотрела на дочь.
— Мне бы хотелось поговорить с тобой. Если ты, конечно, не спешишь.
Видела, подумала Кристина и почувствовала, как предательски теплеют, наливаясь краской щеки. Может, сказать, что у нее куча дел и сбежать? Но это лишь отсрочка времени. Она подняла глаза на маму, с болью замечая ее похудевшее лицо с высокими скулами, и сразу опустила взгляд.
— Время есть. Мне только после обеда ехать.
— Я хочу рассказать тебе об отце, — медленно начала Илария.
— Об отце? — глаза Кристины метнулись к матери, лицо разгладилось от облегчения. Илария печально улыбнулась и сжала руку дочери. Слегка кивнула на ее немой вопрос, что это имеет отношение к тому, что сейчас с ней происходит. Девушка перевела взгляд на сосну-Иудушку. Подумалось, что без Витьки она, словно эта сосна, мертвая внутри. Только его поцелуи очищают ее грязное тело, только его рукам дано стереть чужие прикосновения.
* * *Илария смотрела перед собой, погружаясь в мир прошлого. В тот день, собираясь отдать пиджак в чистку, она нашла в кармане письмо. Письмо с обратным адресом, который до сих пор хранит упрямая память. Город Москва, улица Филевская, дом двадцать, квартира восемь. Написанное ее мужу мелким женским почерком, оно содержало пикантные подробности и намекало на скорую встречу. А еще в нем рассказывалось о дочери, с которой не было сладу. Дочери, которая взрослея все больше и больше, своим буйным характером напоминает отца. А дальше шли описания приключений девочки. Имя почему-то не упоминалось. Называли ее «наша бандитка». Илария тогда впервые почувствовала, как зашлось в груди сердце. Вздохнуть не могла. Четырнадцать лет безупречной семейной жизни. Все знакомые завидовали, как любящий муж в прямом и переносном смысле сдувал с нее пылинки. Из столичных командировок привозил подарки. Цветы на праздники и просто так без повода. И романтический ужин при свечах с последующим продолжением. Для нее не было человека роднее и ближе. Она за все эти годы не то что ни на кого не посмотрела, а обижалась, когда кто-то осмеливался за ней поухаживать. Она же замужем! У нее семья и дочка. Да ей никто не нужен кроме мужа. Илария отбросила письмо и скорчилась на диване. Заплакать бы, а слезы не шли. Душила ярость, обида. Да как он мог с ней так поступить?! И ведь это не обычная интрижка, а вторая семья. Вот он вернется из командировки, она ему покажет. Подаст на развод и дело с концом. Она не сможет больше жить с этим предателем. Пусть катится в Москву и воспитывает свою бандитку. Они с Кристинкой и вдвоем проживут. Слезы пришли потом, когда после долгих поисков она взломала ящик его письменного стола, где якобы — это он так говорил — хранились секретные документы. Там было еще два письма. Нежных, ласковых и до боли интимных. В них упоминалось о его неуемном темпераменте и страстных ласках и о том, как тяжело после него спать с мужем. Выяснив, что у соперницы был муж, Илария почувствовала себя лучше. Оказывается, не ее одну обманывали. Но тут же снова пронзила боль. Ну как же можно быть таким двуличным?! Жить на два города, спать на две постели. И ведь не какая-нибудь интрижка на работе, а роман, который длится годами. И она ни о чем не подозревала. А говорят, женщины это всегда чувствуют по охлаждению. Илария начала вспоминать и не смогла даже ничего своему муженьку в упрек поставить. Желал он ее регулярно. Никаких перерывов не было. Ей бы даже можно было и поменьше секса. Но ведь она никогда не отказывала. Тут вспомнились слова соперницы о темпераменте. Значит, везде успевал. Хотя, что говорить, в Москву-то он ездил не чаще чем раз в два месяца. Хотя, может, и третья любовница живет где-нибудь рядом? Всю ночь Илария придумывала слова, которые бросит ему в лицо с порога. Днем даже вещи начала собирать. Он придет, а у двери чемодан с вещами. Через пару дней поостыла. А как жить-то без него, любимого и родного? Может потребовать, чтобы он ту бросил и простить? Она-то ведь никого уже больше не полюбит, никому не сможет доверять. Так прошла неделя. Она один день решала так, другой этак, а потом произошли эти события. Илария никогда бы не уехала без него. Осталась бы и Кристинку погубила бы. А вон оказалось, как судьба все хитро устроила, хранила тайну долгие годы и выдала, когда пора настала. И не представилось ей возможности в лицо ему все обидные слова бросить. Ушел он из жизни, уверенный, что жена ничего не знает. Ну, может так и лучше. Эта обида дала силы и под Петровича лечь, чтобы жизни их спасти. Тогда все как-то перестало иметь значение. Она, конечно, никогда бы не рассказала Кристинке, но сегодня, когда увидела, как она целуется с соседом, решилась. Мораль-то при ее характере читать бесполезно, а вот на своем примере-то лучше. Пусть знает, как гаденько быть преданной. Чувствуешь себя таким маленьким червячком.
