Призрачный рай - Mila Moon
— Я пересмотрю график и… — радостный писк Джи не дает закончить мысль.
— Сначала презентация, потом концерт ребят в Мэдисон-сквер-гарден на двадцать тысяч человек!
— Но… — мой голос заглушает счастливый вопль подруги, и я только с улыбкой выдыхаю. — Я же ничего не говорила о концерте…
— Нет-нет, даже не думай, — более спокойно произносит она. — Это последний концерт в рамках тура, ты не можешь пропустить такое зрелище.
— Наверное, ребята очень устали, — пытаюсь утихомирить ее пыл и увести на другую тему.
— Да, все же тур затянулся на месяц, и были незапланированные концерты в Германии, Франции, теперь Нью-Йорк. Зато все очень удачно складывается: концерт совпадает с презентацией книги.
— У группы же скоро истекает срок действия контракта? Син решил все вопросы с авторскими правами?
— Не знаю, как у него получилось уболтать Штейера, но да: все песни принадлежат «Потерянному поколению», как и название группы. Деньги все решают, — Джи многозначительно хмыкает. — Думаю, он отвалил этим жлобам кругленькую сумму, просто не признается.
— Главное, что нет судебного разбирательства, как это часто бывает, — подбадриваю ее и встаю, разминая шею.
— Конечно. Наверное, они не хотят лишних проблем, поэтому пошли на уступки.
— Ох, мне как раз Син звонит. Ты помнишь, что я прилетаю послезавтра? — быстро тараторит подруга.
— Да-да, — бубню, улыбаясь, и подхожу к стене, где развешаны фото. — Пока.
— Пока-пока, — прощается Джи.
Убираю телефон, прохаживаясь по небольшой студии, которую арендую на Манхеттене уже полгода, как и квартиру рядом. Все же постоянно кататься из Бруклина или вообще засыпать на диване в студии — не вариант. Я проверяю в гаджете завтрашний распорядок дня, планируя, как освободить место для презентации, концерта и где встретиться с Джи. «Почему бы не познакомить ее с Розой и сходить в «L'anima», заодно увижусь с Симоной и ребятами». Стараюсь не зацикливаться на мыслях о концерте и неизбежной встрече с Габриэлем, приветствуя вошедших клиентов, и погружаюсь в работу.
День презентации наступает так стремительно быстро, что я не успеваю опомниться. Полоска лунного света освещает часть стены, на которой уже не осталось места для фото. Верчусь в кровати без сна который час, в итоге с тяжелым вздохом иду на кухню и грею воду для чая. Никуда не убежать от суматошных мыслей, разрушивших мирную обстановку и ритм жизни. Мной овладевает волнение и необъяснимый страх, когда смотрю на полную луну, а в голове крутятся сотни вопросов о нем. Джи старалась не говорить о Габриэле, но он в этом и не нуждался, напоминая о себе сам. Неужели это никогда не прекратится? Моя любовь к нему, как хроническое неизлечимое заболевание: постоянно душит, не дает трезво мыслить и нарушает течение обыденной жизни. Я благодарна работе, действующей, как анестетик и притупляющей душевные терзания. Но это страшно и ненормально погибать в мучениях по человеку, который предпочел тебе легкий способ уйти от реальности. Что принесет новая встреча? В дребезги разбитое сердце? Я уже устала его собирать.
Если бы не звон будильника, я бы дальше обнимала подушку, но надо выбираться и приводить себя в порядок. Вроде только недавно встречала Джи в аэропорту, затем мы душевно болтали небольшой компанией в «L'anima», слушая итальянскую музыку и попивая вкусный коктейль по секретному рецепту Симоны, а сегодня вновь сталкиваться лицом к лицу с человеком, которого я хочу и не хочу одновременно видеть. Самое омерзительное, что «хочу» переваливает в процентном соотношении, но разум борется из последних сил, напоминая, сколько раз Лавлес унизил и сделал больно словами. Никогда не пойму женскую натуру: почему мы любим гладить нож, который нанес душевную рану? И все равно я желаю ему счастья. Не знаю, возможно, для кого-то это глупость, но я считаю — человечность, ведь не каждый может остаться человеком до конца. Не стать черствым и бездушным ко всему, когда судьба полна неприятных сюрпризов. Да, в моей жизни было немало потрясений, мне до сих пор снятся холодные стены, в которых заморозилось и остановилось навсегда сердце брата, но я люблю жизнь, какой бы нелегкой она не казалась, и сколько препятствий не вырастало на пути. В этом наша разница с Габриэлем, ведь он нашел спасение в разочаровании и тьме, забыл, как радоваться обычным мелочам, как жить. Он заблудился в тумане и потерялся в одиночестве, а наркотики делают его еще более безразличным. Замкнутый круг.
Под голос телеведущих, рассказывающих о последних новостях, я надеваю блузку без рукавов и брючный костюм цвета слоновой кости. Оставляю волосы распущенными и слегка подкрашиваюсь, выбирая нюдовый оттенок для губ. Образ деловой леди завершают лодочки, неброские украшения и Chanel Gabrielle. Смотрю на флакон с духами и закатываю глаза, горько посмеиваясь. Черт, да у меня даже духи с его именем! Ладно, Габриэль — настоящее имя Коко Шанель, но у меня ассоциируется не с легендарным модельером. Когда выбирала парфюм, даже не обратила внимания на название, а на утонченный цветочный аромат. «Да ладно, это закон подлости: купить духи с названием имени человека, которого пытаешься забыть», — едко думаю, вызывая такси.
Презентация книги проходит в одном из четырнадцати зданий Рокфеллер-центра. Уже подъезжая, замечаю толпу из фанатов и СМИ, загородивших вход. Сразу становится душно и неспокойно: нервно постукиваю пальцами, глядя из окна авто. От утренней уверенности не остается и следа, да и желания выходить из машины. Поэтому водитель несколько раз окликает и спрашивает по тому ли адресу приехали. Протягиваю купюры, выходя из авто, и надеваю солнцезащитные очки. Из такси это выглядело не так устрашающе, когда гудящая толпа становилась все ближе. Я думала, меня примут за одного из офисных сотрудников и не удостоят даже вниманием, но удача сегодня была на стороне папарацци, которые распознали во мне фотографа, работающего с «Потерянным поколением».
Как только я подошла к входу в здание, жужжащий улей безжалостно накинулся с уймой вопросов. Я с паникой смотрела на галдящих людей, не в силах вымолвить слова. Вопросы сыпались один за другим, а звенящий шум и гулко бьющееся сердце мешали соображать. Ноги как назло приклеились к асфальту, ладони вспотели, голова шла кругом от духоты и напирающих людей — еще немного и случится приступ. Это бы произошло, но кто-то дернул за руку, а шум, десятки глаз, голоса остались за непроницаемой защитной стеной. Как только он коснулся моей руки, мурашки объявили о капитуляции и добровольно сдались в плен.
— Эй-эй-эй, ребята, вы напугали нашего любимого фотографа, — ворвался хриплый насмешливый голос, приводя резко в сознание, словно нашатырный спирт. — Все вопросы на презентации.
Он обнимает
