Пари - Айя Субботина
Как оказалось, все это время Тихий втихую переоформлял на себя подставные фирмы и переводил акции «Гринтек» на в свои активы. Расчет был на то, что когда я начну сливать «Гринтек», он по-тихому скупит недостающее для контрольного пакета количество акций и станет его полноценным владельцем. Чтобы с чистой совестью послать меня на хуй.
Пользуясь моей схемой.
Пользуясь моими деньгами.
Точно так же, как и Марат, этот мудак собирался отжать у меня мой «Гринтек».
Когда я распутал узелки и узнал, кто конечный бенефициар всех фирм-прокладок, все стало на свои места. Стало ясно, почему Тихий так бесился, когда узнал, что Вика уговорила меня на три месяца отсрочки. Его такой расклад точно не устраивал, поэтому Тихий предал меня еще раз.
— Это ты рассказал Марату, что за сделкой с Егоровым стою я, — не спрашиваю, а просто озвучиваю само собой разумеющийся факт. — Знаешь, я тогда никак не мог понять, откуда всплыла инфа? Ну то есть вариант, что Егоров сам пришел к тебе и сказал, что собирается переиграть нас и слиться с активами Марата был таким… тупым. Если бы я не верил тебе как самому себе, то заподозрил бы неладное еще тогда. Ясно же было, что какая-то херня, но я, блядь, тебе верил, Игорь.
Он так вскидывается, как будто я дал ему в зубы, а не просто назвал по имени.
— Тебе нужно было заставить меня слить акции, разыграть до конца выгодный тебе план. А еще ты зассал, что у Вики что-то получится и акции «Гринтек» пойдут вверх. Ты реально испугался, что она найдет способ выкрутиться. И просто слил Марату нашу с Егоровым договоренность. Мне даже в голову не могло прийти, что все это время ты играл против меня. И знаешь, что? Все это ты придумал задолго до того, как на горизонте снова всплыла Вика.
— Сука, — цедит сквозь зубы Тихий, — она всегда умела появляться «вовремя»!
Звучит просто как сценарий альтернативной реальности, в которой моя плохая бывшая оказалась тем единственным человеком, который хотя бы в этот раз ни разу не играл против меня. Если бы не она — я уже давным-давно попрощался бы с «Гринтеком».
Вот такой вот парадокс, сначала она стала причиной, по которой я потерял дело всей своей жизни, а потом — причиной, по которой я смог его удержать.
— Скажешь так еще раз — я тебе зубы выбью, — предупреждаю на всякий случай, потому что больше не намерен позволять этому мудаку хоть как-то пачкать ее имя. Даже если мне самому это будет стоить побитой рожи и мятых боков — я затолкаю обратно ему в глотку каждое сказанное против нее грязное слово.
— Я просто забирал свое, ясно?! — Тихий снова колотит себя в грудь, на этот раз так сильно, что невольно закашливается, а я ловлю себя на мысли, что если он вдруг перестарается, пробьет в себе сквозную дыру и будет истекать кровью у меня на глазах — я не буду чувствовать совсем ни хрена, глядя на его предсмертные судороги. — Я это заслужил!
— Заслужил мой бизнес?
— Ты все равно хотел его сливать! Ты, блядь, всегда все получал по щелчку, Лекс! А я просто болтался на задних ролях, был у тебя мальчиком на побегушках! Лекс красавчик — всегда снимает самые жирные сливки, — он задирает руки, как будто декламирует это с большой сцены, — всегда при бабле, всегда в центре внимания. А Тихий так, просто мальчик на побегушках! А я, блядь, тоже заслужил большой кусок пирога!
Краем глаза замечаю через стеклянные входные двери начальника службы безопасности, который настороженно поглядывает в нашу сторону. Жестом даю понять, что контролирую ситуацию — даже если мы с Тихим набьем друг другу морды, я не хочу, чтобы нас растаскивали друг от друга как драчунов в детском саду.
— Я заслужил свою долю на этом празднике жизни.
— Да, поэтому я отдал тебе «Неон». — Я ведь действительно хотел отблагодарить его за поддержку в самые тяжелые моменты в моей жизни.
— Засунь его знаешь куда?! — Тихий так кривится, как будто вместо самостоятельного и прибыльного бизнеса я сунул ему говна на лопате. — Бросил обглоданную кость как собаке. А я хочу больше, ясно тебе?! Я хочу «Гринтек»!
— Ты его не получишь.
— Хрен ты угадал, — еще раз показывает фигуру из двух рук, на что я уже даже не обращаю внимания. В конце концов, его ужимки давно перестали производить на меня впечатление.
— Ты не получишь «Гринтек», потому что я купил долю Марата, — озвучиваю тот самый «приятный сюрприз», который нарочно берег на «сладкое». — Когда понял, что все это время за моей спиной играл не он и не Вика, а ты. Пришлось переплатить, но теперь в моих руках контрольный пакет.
Не уточняю только, что вся покупка была через парочку подставных компаний, так что Марат до последнего не знал, кто покупатель. Я подумывал о том, чтобы раскрыть ему глаза, но потом поймал себя на мысли, что после всего случившегося возможность увидеть перекошенное от злости лицо любимого братца меня вообще никак не задевает и не впечатляет. Так я понял, что к тридцати годам, наконец, повзрослел. Не без парочки отрезвляющих пиздюлей от жизни, само собой.
— Ты… купил долю Марата? — Тихому как будто нужно повторить мои слова, чтобы уловить их смысл.
— Ага.
— Ты пиздишь.
— Нет.
— Марат не продал бы такой… шанс, блядь.
— Валяй — позвони ему еще раз, узнай все из первых рук. — Делаю приглашающий жест, хотя заранее знаю, что Тихий не станет этого делать.
Он хватается за телефон, но не спешит набирать номер. Просто верит его в руках как будто за секунду забыл, что это такое и для чего предназначено.
— Твоя главная беда, Тихий, даже не в том, что ты предал меня — хер бы с ним, ну подумаешь, мало ли кто на пути к мечте всей свей жизни не переступал через родню, друзей и любимых. — Это, конечно, очень злая ирония, хотя в наше время, увы, такое перестало быть редкостью. — Ты ошибся в выборе союзников, Тихий. Понимаешь, если человек готов переступить через своего родного брата, чтобы только получить его деньги и бизнес, то твоя ценность для него примерно ниже… важности случайного попутчика?
Тихий прикладывает телефон к уху, но потом быстро его одергивает, так и не решившись набрать номер. Потом корчит миролюбивую улыбку и спрашивает, сколько денег я хочу за свою долю.
— Все деньги мира в бесконечной
