Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Ответом послужило гробовое молчание — и стало понятно, что примерно так Чу Ваньнин в самом деле и думал.
“Бл*дство…”
Мо Жань рассеянно почесал шею. Он чувствовал себя предельно паршиво: с одной стороны, из-за того, что плохо было Чу Ваньнину, с другой — потому что внезапно пришло осознание, что тот продолжает считать их отношения некой грязной тайной, которую необходимо скрывать любой ценой.
Сам Мо Вэйюй, разумеется, так не думал — ему с почти что детской наивностью хотелось, чтобы весь мир знал о том, что они вместе. Чтобы Чу Ваньнин не прожигал его негодующими взглядами, когда он берёт его за руку, или хочет обнять. Он не желал прятаться от окружающих, словно они с Чу какие-нибудь преступники. Мечтал ходить на настоящие свидания, не притворяясь, что они всего лишь близкие друзья, или коллеги...
Какая разница, что подумают об их отношениях случайные люди, если они будут друг у друга? Если в любой ситуации Мо Жань сможет обнять Чу, зарывшись лицом тому в плечо — и тот обнимет его в ответ?..
— На том видео мог быть кто угодно, — решил он зайти с другой стороны, пытаясь успокоить Ваньнина, как умел.
— Но его выложили с моего аккаунта, — балетмейстер покачал головой. — Очевидно, что всё это снимал я. И, по правде, мне не стоило этого делать...
— Это не так, — Мо Вэйюй затряс головой из стороны в сторону, но Чу его остановил.
— Мне действительно давно следовало взять небольшой отпуск. Я устал, и мой помощник вполне может подготовить постановку. Мо Жань, будет лучше, если ты останешься и продолжишь работать над ролью, а я на время уеду…
— Ты… меня бросаешь? — вдруг оборвал его Мо Жань.
Внезапно ему стало по-настоящему страшно. Он впился пальцами в прохладную ладонь, как если бы пытался из последних сил удержать этот физический контакт — словно создавал между ними невидимую связь, которая не позволит Чу отвернуться от него.
“Неужели тебе так важно, что об этом думают или говорят чужие люди?.. Тебе недостаточно моей любви, Чу Ваньнин, чтобы вообще не думать ни о чём — после стольких лет недоговорённости… стольких событий, ты всё ещё считаешь, что кто-то посторонний вправе решать, можем ли мы быть вместе?..”
Мо Вэйюй застыл, словно изваяние. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Исчезнуть.
Почему Чу Ваньнин так с ним поступает?..
Чу Ваньнин опустил голову. Тусклые лампы почти не освещали лестничный пролёт, а потому Мо Жань не мог видеть его выражения лица, отчего понимать его истинные эмоции было невозможно. Молчание тянулось около минуты — однако, по ощущениям Вэйюя, куда дольше.
— Нет, — Чу Ваньнин тяжело вздохнул, как если бы только что решал в голове сложнейшую загадку. — Я вернусь, и мы будем работать параллельно — над разными проектами. Так никто не посмеет говорить, будто… — он замолчал.
— Говорить что?.. — Вэйюй подался вперёд. Он давно уже кипел от злости — лицо его раскраснелось, ноздри подергивались, взгляд полыхал злыми искрами.
Однако он не знал, на кого злится сильнее: на Чу Ваньнина, или на себя.
Весь этот год он считал, будто после гастролей их ждёт светлое будущее, в котором они не будут ни от кого скрываться, и посвятят себя друг другу.
Ему никогда даже в голову не приходило спросить балетмейстера Чу, как тот представляет их совместную жизнь: будут ли они жить вместе в его доме, или в квартире Мо Жаня, будут ли совместно праздновать Новый год и дни рождения? В конце концов, заведут ли собаку — или кота?
Что будет, если им придётся работать в разных проектах, и гастроли не совпадут?..
Черт, он даже не знал, намерен ли Чу Ваньнин и дальше выступать — для него оказалось шоком, что в следующей постановке они не в дуэте.
— ...будто ты получил роль только потому что спал со мной, — продолжил Чу Ваньнин, а затем закрыл глаза, и отшатнулся в сторону, вырывая ладонь из пальцев Вэйюя.
Юноша настолько был не в себе, что прослушал, что Ваньнин пытался ему сказать до этого, так что его внимание выхватило лишь конец фразы.
Он продолжал ошалело глядеть на Чу, не понимая, верит ли тот сам в то, что только что сказал.
Неужели… кому-то в голову могла прийти такая глупость?
Бред!..
Да, безусловно, он ушёл из балета на шесть лет, и, вернувшись, получил место премьера и главную роль. Вот только… это ведь он на самом деле поставил однажды перед Чу Ваньнином ультиматум: или они вместе, или он уходит из постановки.
Чу Ваньнин был готов согласиться на это. Ему было важно, чтобы Мо Вэйюй играл главную роль. И, хоть воспоминания о той гадкой сцене до сих пор вызывали в Мо Жане волну отвращения к самому себе, он был уверен, что Чу всё прекрасно помнит.
Тогда почему же?..
— Я тебя не бросаю, — повторил уже более уверенно Чу Ваньнин.
Однако на лице его было написано нечто совершенно иное.
Растерянность — и непробиваемая решимость.
Мо Вэйюй кивнул, зная, что спорить сейчас бесполезно.
— Я могу всё бросить, и мы отдохнём вместе. Уедем туда, где нас никто не знает, — предложил он, но заранее знал, что Ваньнин не захочет даже слушать.
— Вздор, — балетмейстер Чу отмахнулся. — Ты сейчас в прекрасной форме, и тебя ждёт новая роль, в которой, уж я-то знаю, ты проявишь себя. Я же всё равно планировал… отпуск.
Мо Жань насторожился. Ему не понравилась пауза перед тем, как Чу Ваньнин в который раз заявил об отдыхе — как если бы он собирался сказать нечто совсем иное, но вовремя заставил себя остановиться.
Но он не мог придраться к словам балетмейстера — тот и так был крайне встревожен прецедентом с фото, и, вероятно, общением со спонсорами и руководством.
Вэйюй ощутил приступ иррациональной паники. Он думал о том, что ему самому следует расставить все точки: он выступает только из-за Чу Ваньнина, и, если того не будет, он уйдёт тоже.
Знал ли об этом Чу Ваньнин?..
— Даже не думай, — мрачно процедил Чу. — Твой контракт подписан на год.
Мо Жань открыл рот — а затем снова его
