Джоанна Кингслей - Сокровища
— Он не может быть мертвым, — прошептала она, — когда я так близко.
— С вами все в порядке, моя дорогая? Не хотите ли все же бренди?
Она покачала головой, ей надо сохранить ясность мысли. Подумай, приказала она себе. Должен быть еще способ отыскать кончик нити.
Однако ничего не приходило ей в голову. Пит встала.
— Вы были очень терпеливы со мной, лорд Эмберли, и более чем добры. — Она протянула руку. — Не знаю, как и благодарить вас.
— Не стоит благодарностей, дорогая девочка, не стоит благодарностей. Приезжайте сюда в любое время. После смерти моей Кэсси я никогда не был в таком прелестном обществе.
Он проводил ее через огромный мраморный зал к выходу, где мгновенно у дверей появился дворецкий. Пит еще раз поблагодарила графа и собиралась уже выйти из дома, как в голове родился еще один вопрос.
— Лорд Эмберли, когда мистера Фармера отправили в тюрьму, какое преступление он совершил? Это была кража? Вы ничего не сказали.
— Разве? Нет, это была не кража, мисс Д’Анджели. Мистер Фармер был гравером, который сделал неудачные доски для фальшивых банкнот. Он был осужден как фальшивомонетчик.
Сидя в купе поезда, увозившего ее обратно в Лондон, Пит размышляла над тем, что она узнала от графа Эмберли.
Ее дядюшка Витторио смог получить в банке коллекцию Коломбы, только представив прекрасно исполненную копию верхней части флакона для духов, находящегося у ее отца, — подделку. Кто бы ее ни сделал, он был превосходным мастером, который сумел придать форму металлу, чтобы тот держал маленькие драгоценные камни на месте, обладал умением уверенно держать кисть, чтобы покрыть тонкой эмалью лицо фигурки — человек, который с таким же успехом был в состоянии сделать набор гравировальных досок. Мог ли человек, изготовивший поддельный флакон, быть фальшивомонетчиком?
Конечно. Тот, кто по указанию Витторио сделал верхнюю половину флакона, должно быть, продал колье. Фармер был ключом к сокровищам Коломбы. Пит знала это.
Но Фармер умер.
Отчаяние овладело Пит, когда за окном поезда стал угасать трепещущий осенний день. Приехать так далеко, чтобы уткнуться в еще один тупик.
Что предпринять дальше, размышляла она. Идей не было. Она могла бы порыскать в ювелирных центрах Европы, вдруг отыщется хоть какой-нибудь след Фармера, но это равносильно нырянию в середине океана в поисках одной из жемчужин Хиро.
В любом случае она не может именно сейчас гоняться по всему свету в поисках потерянных сокровищ. В голове у нее еще звучал суровый голос Лотти, когда Пит позвонила ей из Японии и сообщила, что летит в Англию.
— Тебе лучше явиться домой к концу недели, мисс Д’Анджели. В противном случае у тебя не останется бизнеса, в котором я тебе помогаю. А мне нравится моя работа. — Пухленькая маленькая секретарша с седыми волосами превратилась в доброжелательную сторонницу строгой дисциплины.
Пит пропала бы без нее.
Она знала, что Лотти была права. Ее не было в Нью-Йорке около месяца, в два раза больше, чем она планировала. Теперь, когда она выскользнула из рук Хиро и сильной ауры его очарования, Пит поняла, что это была химера в сравнении с крепкой скалой того чувства, которое она испытывала — будь честной, Пит, по-прежнему испытываешь — к другому человеку. Хиро был пузырьком в шампанском, или хуже, самим шампанским — экстравагантным и восхитительным на вкус, отравляющим и кружащим голову, но к нему привыкают, и оно может окончательно разрушить человека, если пользоваться им постоянно.
Решив оставить рай «Жемчужного принца», она не могла дольше откладывать полнокровную жизнь в избранном ею мире.
Толкая коляску с багажом после таможенного досмотра в аэропорту «Кеннеди», Пит прошла мимо одного из газетных киосков. Пробегая глазами заголовки в газетах, она еще раз мысленно переместилась в островной рай Хиро. Как полезно было забыть о переговорах по разоружению и скандалах в Вашингтоне, локальных войнах в странах «третьего мира», преступлениях на улицах города.
Если б только она могла…
Внимание Пит внезапно привлекла фотография на обложке «Дейли ньюс». Лицо женщины, глаза закрыты, она лежит на кровати с капельницей для внутривенного кормления, висящей чуть-чуть сзади. Заголовок гласил: «Живущая смерть».
Женщиной, изображенной на фотографии, была Джесс.
Пока Пит торопливо нашаривала мелочь на газету, она заметила фотографию на обложке «Пост»: Фернандо де Моратин входит в полицейский участок в наручниках.
Схватив и вторую газету, Пит так яростно распахнула ее, что тонкая бумага порвалась в ее трясущихся руках. Она принялась читать, не обращая внимания на поток людей, толкающих ее, когда они входили и выходили из аэропорта. Джесс лежала в госпитале Ленокс Хил в коме, результат передозировки инсулина. Колени Пит чуть не подкосились, когда она прочитала следующий факт: доктора опасаются, что из-за кислородного голодания мозга кома может оказаться необратимой.
Едва осознав ужас того, что она читала, Пит сначала не могла понять, почему арестовали Фернандо. Она быстро пробежала глазами колонку и натолкнулась на слова…
«Поскольку миссис де Моратин всю жизнь страдала диабетом и ее состояние требовало постоянного наблюдения, первоначально попытка убийства не принималась во внимание. Но родители миссис де Моратин потребовали расследования, в результате которого полиция обнаружила улику, приведшую к аресту ее мужа. Не сообщая всех фактов, глава сыщиков Джон Терасси сообщил репортерам, что полиция считает, что мистер де Моратин ввел своей жене потенциально смертельную дозу инсулина, и сейчас задержан по обвинению в умышленном убийстве».
Онемев от потрясения, Пит пихнула газету в багажную тележку и заторопилась к выходу.
* * *В комнате, сверкающей белизной, совершенно безжизненно лежала бледная Джесс. Всевозможные трубки и мониторы были подключены к ее телу: электронные приборы и аппарат искусственного дыхания наполняли воздух легкими звуками. Сэлли Уолш сидела у постели дочери, ее обычно безупречный вид сейчас говорил о каждом их прожитом дне из ее шестидесяти трех лет.
Пит вошла в палату, и Сэлли Уолш увидела ее.
— Она проснется, Пит. Ты ведь знаешь, она раньше уже была в коме. Она проснется.
Пит покорно кивнула, но знала, что прогноз плохой. Доктора сообщили, что уровень инсулина у Джесс значительно превышал норму, когда она была доставлена в госпиталь, и монитор показывал слабую активность мозга.
— Я всегда так боялась за нее, — тихо сказала Сэлли. — Всю жизнь я боялась, что это произойдет.
