Грация королевы небес. Лимитированное издание дилогии - Ана Шерри
– Все отбегайте дальше! Самолет взорвется через несколько секунд!
Потом повернулся в салон, оценивая его взглядом: пассажиров уже не видел, даже членов экипажа уже видно не было. Он не знал, что с Хансом, но надеялся, что тот успел выйти.
Перед ним стояла Адель, которая схватилась за рукав его белой рубашки, смотря обезумевшим взглядом:
– Наша очередь! Пошли!
Она тянула его к выходу, пытаясь вытолкать наружу, но Марко быстро схватил ее и усадил на трап:
– Мне надо здесь еще закончить, я должен быть здесь!
Она схватилась за его руку, пытаясь не скатиться, пытаясь удержаться, пытаясь кричать, но голос пропал, она только заглянула в его глаза:
– Марко, прошу…
– Живи, – он с силой расслабил ее руку, и Адель скатилась вниз, пытаясь забраться снова, но тут же ее схватили спасатели.
Она не могла поверить в реальность происходящего, не могла поверить в то, что Марко остался один! Почему он? Почему не пошел следом? Почему дал ей шанс на жизнь, лишаясь своего?
Ее тянули подальше от самолета, она поддавалась, бежала, но внезапный грохот заставил упасть на землю и не дышать. Сердце остановилось, и жизнь вдруг стала пустой, а пелена слез закрывала картину, которую она никогда не забудет, – самолет полыхал в адском пламени, который забрал жизнь угонщика вместе с жизнью освободителя.
– Маркоооо! – закричала Адель, не узнавая свой голос. Она кинулась к самолету, но чьи-то руки ее держали, не давая сделать шаг. Вот теперь поток слез хлынул из глаз, и она снова осела на землю, рыдая, раздирая руки в кровь об асфальт и теряя рассудок. В эту секунду хотелось умереть вместе с ним.
Глава 33
Спустя сутки после трагедии
Адель тяжело ступала по мраморному полу в больнице «Бретонно» в Париже, каждый шаг давался сложно, ноги буквально не шли, а заплетались. Она не спала сутки, вновь и вновь оказываясь в аду и переживая все заново раз за разом. Бесконечные вопросы следователей и руководства, которое прибыло сразу, как только стало известно о случившемся, окунали в реальность. Преследование репортеров тоже не давало покоя.
Она смутно помнила последние часы своей жизни, теряя все эмоции и чувства. Тот страх, которые пережили все, не забудется никогда.
Сначала это была комната с приглушенным светом, куда запускали каждого члена экипажа по одному и начинали допрос. Потом руководители лично разговаривали с ними, пытаясь выяснить каждую деталь трагедии. Пассажиров развезли по гостиницам, но не давали им покинуть город. Все находились в Париже, чтобы помогать следствию.
Репортеры заполонили собой все пространство, каждая программа по телевизору, каждая газета пестрили своими зловещими фотографиями с места событий. Адель возненавидела журналистов, даже не желая с ними разговаривать и прекрасно зная, что сочувствия в них мало. Им нужно лишь написать сенсационную статью, но чувства людей им безразличны.
Она провела с экипажем большую часть этих суток, просто уставившись в одну точку. Даже Эмма не подходила ближе, она больше сторонилась, думая о своем. Кевин пару раз пытался успокоить Адель, но у него ничего не получалось. Саманья молчала, желая все забыть. Торы не хватало, не хватало ее наставлений, ее оптимизма. При мыслях о ней всегда появлялись слезы.
Жак Леруа приехал сразу, как только узнал новость. Ему дали обнять дочь почти через сутки после того, как самолет потушили. Элис уже летела в Париж к сестре.
Теперь Адель шла по больнице. Слез уже не было, она оставила их все возле горящего самолета. Ее голос охрип от крика, а сил хватало, чтобы только идти.
Взрыв произошел в хвостовой части, в ту минуту она кинулась к горящему самолету, но ей не давали двигаться. Она кричала и кричала, давая понять, что там еще есть живые.
На борт спасатели поднялись, как только пламя было потушено. Задымление было жутким, и чтобы выжить, надо иметь силу и чудо.
Адель спросила, как пройти до отделения интенсивной терапии, и медсестра с пониманием указала ей путь. Кивнув ей, Адель пошла дальше, завернула за угол и увидела знакомые лица: Фабрицио дель Боско сидел у стены, смотря в одну точку на противоположной стене. Лучиана напротив согнулась, приложив платок к заплаканным глазам, рядом Лука касался ее плеч и что-то шептал. Маленькая девочка Фаби одиноко сидела в другой части коридора, прижимая к себе игрушку. Ее мать, Патриция, встала сразу, как только увидела Адель. Это черная полоса их жизни на сегодняшний день – молитвы и тяжелое ожидание, которое казалось бесконечным.
Патриция стояла молча, выглядела она ненамного лучше Адель. Ее глаза покраснели, а из статной женщины она превратилась в тень. На ее лице залегли темные круги под глазами, ни грамма косметики, волосы наспех забраны в пучок. У нее не хватало сил даже на то, чтобы перечить. Она лишь разревелась и села рядом с Фаби.
Ее движение заметил Лука, который поднял взгляд и посмотрел на Адель. Его руки замерли на плечах матери, которая тоже подняла опухшие глаза.
– Адель. – Голос сзади заставил девушку обернуться – это сказал отец, идущий позади, держа за руку Джулио. Мальчик тут же от взглядов присутствующих прижался к ней, и Адель взяла его руку в свою.
– Мне надо к Марко, – прошептала она, смотря на Лучиану, желая получить одобрение, хотя оно ей было не нужно. Женщина опустила взгляд на мальчика, ничего уже не понимая. Она промолчала, но рассматривала его так пристально, что Джулио отошел на шаг назад и спрятался за Адель.
Лука пришел на помощь, быстро встав со своего места, и подошел к Адель:
– Вряд ли тебя пустят, да и он без сознания. Не думаю, что это хорошая идея, Адель.
– Мне надо, – снова прошептала она, – очень надо. Это очень важно. Марко бы хотел.
Он понимающе кивнул, хотя Патриция попыталась возмутиться, но сил на это не хватило. Она лишь прижала Фаби к себе и разревелась.
– Врач сказал, если по одному и на пять минут. Но боюсь, что Марко ничего не слышит.
Адель кивнула, попыталась улыбнуться, но губы дрогнули. Если бы они знали, какой ад пережила она, пока кричала о том, что в самолете живой человек. Спасатели услышали ее не сразу, она похоронила Марко в жутком огне, который разъел пластик и обшивку хвостовой части и середины салона. Бог спас того, кто спас остальных. Каким чудом
