Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
— Ксюша… — прошептал я, но она снова вздрогнула и отступила назад.
— Не трогай меня! — закричала она, обхватывая руками свое маленькое тельце и отступая от меня.
Я отшатнулся, словно от пощечины, и мне показалось, что так оно и было, потому что боль была настоящей.
— Придешь еще раз? — прошептал я, продолжая отыгрывать свою больную роль.
Ее тело заметно напряглось и она перестала отступать. Ее глаза оказались прикованы ко мне. Ее горло напряглось, а глаза забегали, выдавая ее испуг.
Еще больше боли пронеслось в ее глазах. Еще больше боли я прочувствовал на своей шкуре.
— Помоги… мне…
Ее взгляд метнулся к лежащему на земле ублюдку и моя кровь закипела.
— Помоги… мне… пожалуйста…
— Заставь его заткнуться, — пробормотал я и тут же нога Рябинина с размаху опустилась на спину этого ублюдка.
Ксюша прикрыла рот, чтобы не закричать. Ей уже было не просто страшно.
Она была просто в ужасе.
— Рябинин, не надо! — Громов в два шага вернулся к парням и за капюшон оттянул Влада в сторону. — Только не перед Ксюшей!
— Я просто сделал то, что мне сказал Леха, — невозмутимо ответил Влад.
Глаза Громова метнулись ко мне.
— Ты тупой урод! — прорычал он, его лицо полыхало гневом. — Зачем ты привел ее сюда?! Какого хрена ты это сделал?!
Разве это не было очевидно?
Я сжал кулаки и стиснул зубы, пытаясь сохранить спокойствие.
Потому что Ксюша должна была бояться меня.
Ей нужно было напомнить о том, с каким человеком она была, и разочаровать ее.
И ей нужно было возненавидеть меня так сильно, чтобы перестать любить. Чтобы она могла вернуть себе свое сердце.
Затем Ксюша сорвалась и побежала прочь. Даня бросился за ней, пока я стоял на месте и проклинал самого себя. Ворота распахнулись с пронзительным скрипом.
А потом я услышал то, отчего у меня перехватило дыхание. В груди стало тесно и я закрыл глаза, сделав рваный вдох.
Звук продолжал доноситься до меня и он был настолько чудовищным, что разрывал мою плоть.
Это был крик Ксюши.
Она умоляла отпустить ее.
Я нашел в себе силы и, пройдя коридор, вышел за ворота. Ксюша прижалась спиной к высокой ограде, а Даня стоял прямо перед ней с поднятыми руками, тем самым пытаясь ее успокоить.
— Я не причиню тебе вреда, Ксюша. Пожалуйста, поверь мне.
— Отойди.
— Ксюша, пожалуйста, послушай меня. Это не то, что ты думаешь.
— Отойди!
Ее взгляд встретился с моим и из нее вырвался сдавленный крик. Даня повернул голову и его обеспокоенное выражение превратилось в убийственную ярость.
— Урод! — сказал он твердым, рычащим голосом.
— Оставь нас, Громов, — приказал я.
— Так это был твой план?
— Заткнись.
— Если бы я знал, то вбил бы в твою башку, какая это хреновая, мать твою, идея! — прорычал Громов.
— Заткнись и оставь нас! — прорычал я. — Возвращайся и продолжай делать то, что делал.
Даня ткнул пальцем меня в грудь.
— Надеюсь, ты сделал правильный выбор, Орлов, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Надеюсь, ты не пожалеешь, что отпустил ее вот так.
Бросив на меня убийственный взгляд, он ушел, сильно задев меня плечом, когда проходил мимо. Ксюша все еще стояла, прижавшись к забору, а когда я перевел взгляд на нее, она задрожала.
— Я думал, ты хотела, чтобы я впустил тебя в свою жизнь, — напомнил я, продолжая вести себя как больной ублюдок, хотя все, чего я хотел, — это упасть на колени и умолять ее о прощении. — Тогда, что это за реакция?
Она отвернулась и я заговорил вновь, заставив ее вздрогнуть.
— Может, мне стоит объяснить. Он, — я указал на склад, — перешел нам дорогу. Ксюша, а ты же знаешь, что с нами нельзя связываться. Если не хочешь, чтобы тебе было чертовски больно, не связывайся с нами.
— Ч-что он сделал? — заикаясь, спросила она.
Я сделал вид, что задумался.
— Наверное, он не так на меня посмотрел.
Ее брови в недоумении взмыли вверх.
— Он не так на тебя посмотрел и поэтому ты до смерти избиваешь его?
— Не до смерти, нет. Но он наверняка будет чувствовать себя мертвым, когда мы с ним закончим. Как и все остальные.
Я не знал, откуда у нее взялась смелость выпрямиться и сказать:
— Леша, это неправильно. Бить людей — это неправильно!
— Они заслуживают этого.
— Как и твой дядя?
Я резко выдохнул. Как, блять, она пришла к такому выводу? Я даже не подозревал, что она знала о моем гребаном дяде. Точнее, человеке, которого я уже не считал своим дядей, но который им, к сожалению, являлся.
— Леша, — начала она, вытирая лицо рукавом, прежде чем сделать шаг ко мне. — Леша, я знаю о твоем дяде. И как он… издевался над тобой. Но это не он, Леша. Тот человек, которого ты сейчас избиваешь — это не он. Издевательства над людьми и избрание их тебе не помогут.
Я покачал головой в недоумении.
— Ты думаешь, что я сумасшедший? Такой же сумасшедший, как и он?
— Тебе нужна помощь, Леша, — настаивала она. — Тебе нужна помощь, чтобы справиться с… с этими порывами.
— Порывами? — повторил я с усмешкой.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — тихо сказала она.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, Ксюша, — сказал я низким, жестким голосом. — Однажды ты сказала, что прежде чем давать совет, нужно знать, о чем говорить. Ты можешь знать, что со мной произошло, но ты не знаешь, каково это. Ты не знаешь, каково это — когда с тобой обращаются как с мусором. Ты не знаешь, каково это — подвергаться насилию со стороны человека, который, как ты думал, любит тебя. Ты не знаешь, каково это — терять надежду и отчаиваться, когда все рушится прямо на глазах. Ты никогда не поймешь какого это, потому что у тебя была хорошая жизнь, идеальная семья. Так что не смей, блять, говорить мне, что мне нужно, а что нет!
Ксюша уставилась на меня, ее глаза расширились от ужаса. И от этого мне захотелось ударить по гребаному забору.
Я должен был прекратить этот бессмысленный разговор. Все было кончено.
Она так боялась меня, что едва держалась на ногах.
Но мне нужно было убедиться.
— Может, я и смирился со смертью матери, но со своей судьбой я никогда не смирюсь, — я сократил расстояние между ними и Ксюша попятилась назад. — Я не остановлюсь, Ксюша.
