Луиза Леонтиадес - Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви
Как известно, неделя с вебкамерой показала несколько вещей. Одна из них состояла в том, что можно видеть не только лицо. Чертовски возбуждающе и очень неприлично.
Другая состояла в способности предсказывать будущее. Однажды вечером Мортен лежал на животе, опираясь на локти, смотрел вниз в камеру и написал мне: “Как ты думаешь, когда мы увидим друг друга с этих точек зрения в реальности?”
“4:23 утром субботы,” — нахально ответила я.
Мы вошли в спальню в 4:17. И совершенно ясно, что в 4:23 он смотрел на меня сверху, опираясь на локти. Я глядела на его лицо, которое я полюбила, несмотря на разделявшее нас расстояние. Любовь всё исправила. Почти. Я всё равно была очень испугана. И совершенно трезва, несмотря на выпитое.
— Как ты?
— Как никогда раньше, — ответила я. Испугана. Нервничаю. Но знаю, что вот вот произойдёт что-то грандиозное. Примерно как перед прыжком с резиновым канатом.
— Начнём.
Кончики его пальцев касались моего лица, а его тело наполовину лежало на моём. Он не снял ничего из одежды, потому, что мне это казалось слишком большим шагом и я противилась этому. Однако, моя блузка была расстёгнута, а лифчик сдвинут набок.
И я всё ещё сохраняла иллюзию того, что ещё не всё потеряно. Проблема состояла в том, что хотела большего, но в моём совершенно развинченном состоянии это было непросто выразить словами. Но он ждал, пока я не сделаю этого. Ждал и ждал.
— Я чувствую, что не хочу, чтоб ты останавливался. Мне кажется, если сейчас ты остановишься, я буду жалеть об этом всю жизнь.
То, что он не был моим мужем и при этом был джентльменом (как и мой муж) делало динамику ситуации вполне определённой. Он отказывался что-либо делать без моего разрешения. Решение было моей ответственностью и должно быть выражено словесно. Активное принятие решений. Мы много раз обсуждали моё право говорить “нет”, так как в самой глубине моего желания быть любимой лежит страх быть отвергнутой. Говорить “да” было гораздо проще. Он снова поцеловал меня и выдохнул в мой рот.
— Я не хочу делать ничего, в чём бы ты не была совершенно уверена.
— Как я могу быть в чём-то уверена? — ответила я, отступая в область философии и интеллекта. Как кто-нибудь может быть в чём-нибудь уверен?
Я повернулась в его руках, но он держал меня слишком крепко, чтоб я могла отвернуться от него.
— Я имел в виду не это. Ты не можешь быть уверенной в последствиях, но ты можешь быть уверена в своём желании пойти на риск и быть готовой к последствиям, какими бы они ни были.
Казалось, что тишина будет длиться вечно. Я всматривалась в туманные глубины лежащего подо мной океана и гадала — как оно будет, когда я достигну дна. Насколько болезненно это будет. И могу ли я сейчас повернуть обратно.
В результате я процитировала A-ha: “Безопасность не лучше сожалений.”
Елена с Жилем были в другой спальне. Любят друг друга в это самое время. От этого знания мне становилось лучше. По крайней мере, если это ошибка, мы совершаем её вместе.
По мудрому соглашению, я была одета, когда мы занимались сексом. Ну, кроме промокших трусиков, которые изображали из себя преграду. Сняв их, я приняла на себя ответственность за свою жизнь. Я сделала это. Меня никто не заставлял, не вынуждал. Это не было чем-то, чего я не хотела.
— Следует ли нам? — спросил он.
— Давай сделаем это.
Он переплёл свои пальцы с моими и, удерживая наши руки над моей головой, вошёл в меня. Это было похоже на возвращение домой. Как будто так должно было быть всегда.
На следующее утро я проснулась в его объятиях. И задумалась: И что мне теперь делать?
Если не уверены, придерживайтесь привычного порядка жизни, определяемого тремя неизменными этапами: завтрак, обед и ужин. К тому моменту, когда остальные проснулись, мы с Мортеном сходили в супермаркет за продуктами. И я великолепно накрыла на стол. Было такое впечатление, что я к чему-то готовлюсь. Чувство вины. Елена, я тут переспала с твоим мужем, но погляди, какой славный завтрак я для тебя приготовила.
Но когда они встали, всё было совершенно нормально, так как мы были в нереальной параллельной вселенной.
Мы широко улыбались и были рады друг другу. Это не казалось навязанным, ненатуральным или неправильным почему-то ещё. Я была дома, точно также как и ночью. Елена сидела на коленях у Жиля, а я — у Мортена. После завтрака мы так и просидели за столом до обеда. Мы разговаривали, смеялись и вместе преломляли хлеб. Мне оказалось комфортно в этой чужой вселенной. Дома вдалеке от дома. Две разные реальности. И теперь мне следовало согласовать известную мне реальность с той, что собирается возникнуть.
Согласование фантазий и реальности
Внезапно я стала лучше понимать, почему люди отдают свои жизни в борьбе за то, что они считают правильным. Ничего в моей предыдущей жизни не готовило меня к тому, что я стану биться за свободу выбора. Я обнаружила, что на этом пути приходится сначала сражаться собственно за право выбирать и только потом — за то, что выбираешь. Так как для многих людей моногамия является единственно возможным выбором, им отвратительна любая альтернатива.
Уже в наши первые общие выходные я узнала какой отпор я могу получить от окружающего мира. Как только наша поли-семья сделала первый вздох морозного воздуха начала зимы, предубеждение уже вонзило свои когти в покрытую свежими волдырями спину моего прекрасного нового мира.
Мир видел меня в очень разных видах, но впервые произошло нечто большее, чем несколько поднятых бровей.
— Она оч красива, ваша жена, — сказал Жилю официант-француз в дорогом ресторане, восхищённый Еленой.
— Это моя девушка, — ответил Жиль и взял меня за руку: Вот моя жена.
Официант рассмеялся. Было очевидно, что мы стебёмся над ним.
— Когда у птиц будут зубы! — французский эквивалент английского “когда свиньи полетят” (или русского “когда рак на горе свистнет”).
— Нет, это правда! — заявила я, показывая своё обручальное кольцо. Жиль показал своё, так, чтоб они были рядом. И они были одинаковыми.
— Я её парень, — вступил Мортен.
— И он мой муж, — добавила Елена.
Мы все улыбались. До тех пор, пока не заметили, что официант совсем не весел. Он выглядел оскорблённым, быстро отошёл и начал очень быстро что-то говорить метрдотелю.
Метрдотель, как деловой человек, рассмотрел на нашем столе бутылку Châteauneuf-du-Pape и предположил, что сегодня вечером, а возможно и впредь, наш стол обеспечит ему немалую долю дохода. Он подошёл и сказал: “Сегодня я лично буду заниматься вашим обслуживанием. Ваш официант недомогает.”
