Морин Мартелла - Девушка хочет повеселиться
Деревья скрипели на ветру, и это заставило меня вернуться к себе. Завтра у меня будет время осмотреться. Когда она будет здесь. Моя мать со сломанным запястьем. Может быть, она захочет показать мне дом лично. Рассказать, чего она от меня ждет. Понять, что представляет для меня интерес. И сообщить, что представляет интерес для нее.
Любопытно, с какой из дочерей она имеет сходство. Скорее всего, ни с Пенелопой, ни с Франческой. Может быть, со мной? Эта мысль заставила меня сесть. Должно быть, страшновато встретить совершенно незнакомого человека с твоими собственными чертами лица. Или твоим выражением лица.
Я наполнила ванну и пролежала в ней целую вечность, думая об этом и вызывая в памяти все мыслимые и немыслимые образы.
Когда зазвонил телефон, я не знала, что мне делать. Подходить или нет? В конце концов, звонят не мне. А если бы Бичемы ждали важного звонка, то наверняка включили бы автоответчик.
Телефон звонил добрых три минуты, прежде чем я взяла трубку.
— Алло? — Я совсем запыхалась, пока бежала по лестнице.
— Энни? Какого черта ты не подходишь к телефону?
— Как ты узнал номер?
— Ты забыла, что я сыщик? — Джерри засмеялся. — У тебя все нормально?
— Было нормально, пока не зазвонил этот чертов телефон. Пришлось выскочить из ванны и спуститься на три лестничных пролета.
— Извини. Я просто решил проверить, как ты.
— Ладно. Я рада, что ты позвонил. — Я обвела взглядом безмолвный коридор.
— Раз так, я звякну тебе на неделе.
— Спасибо, Джерри.
— За что?
За то, что позвонил мне, когда я пыталась не думать о завтрашнем дне. За то, что беспокоишься обо мне. За то, что не назвал глупостью мое желание очутиться здесь и одновременно сбежать отсюда. За дружбу.
— Просто спасибо.
— Спокойной ночи, Энни.
Я вихрем понеслась наверх и нырнула в постель, не выключив свет. Конечно, это было очень по-детски, но зато успокаивало. Все равно никто ничего не узнает. Выключу утром. Еще до того, как здесь кто-нибудь появится.
7. «ДЕТКА, ПОЗНАКОМЬСЯ С РОДСТВЕННИКАМИ»
Меня разбудили громко перекликавшиеся голоса. Детский смех. И хлопанье дверей автомобиля. Я посмотрела на часы. Было почти девять.
Набрасывая на себя халат, я услышала собачий лай.
Собаки? Во множественном числе?
Никто не говорил мне о собаках. Собаки были бичом моей жизни. Насколько я помню, родители всегда воевали с соседскими собаками.
Я помедлила, дожидаясь, пока отчаянный лай не утихнет, а потом осторожно спустилась по лестнице.
— Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут? — произнес мужской голос.
Я вздрогнула, обернулась, но никого не увидела. В холле было пусто.
— Привет, — нервно сказала я.
— Привет. — Он вышел из тени, шагнул ко мне, и я потеряла равновесие.
Если бы не его молниеносная реакция, на мозаичной плитке навеки остался бы отпечаток моего лица.
А когда я присмотрелась к незнакомцу как следует, то пожалела, что этого не случилось. Разбить лицо в кровь было бы лучше, чем стоять с разинутым ртом.
— Энни? Вы Энни? — спросил незнакомец, когда я уставилась на него.
«Слава богу, что меня не слишком влечет к мужчинам», — подумала я. Иначе мне грозили бы крупные неприятности. Потому что этот представитель мужского пола был умопомрачительно красив. При этом я была совершенно объективна. Слегка попятившись, чтобы лучше разглядеть его высокую стройную фигуру, точеный профиль и роскошные черные кудри, падавшие на широкие плечи, я любовалась им без всякой задней мысли.
— Да, Энни, — выдавила я.
Из кухни вышла Пенелопа. На этот раз ее голову венчал шелковый тюрбан.
— Так вы уже познакомились? — разочарованно сказала она. — Мне хотелось представить вас друг другу. Впрочем, это неважно. — Она засмеялась. — Это Энни, которая должна немного облегчить нам жизнь. Энни, а этот красавчик — Джейми. Мой дорогой братец.
Братец? У меня похолодело внутри.
— Джейми пишет маслом. — Пока я продолжала стоять с разинутым ртом, Пенелопа взяла его под руку.
Судя по голосу, в котором звучала сестринская гордость, речь шла не об окраске дверей и оконных рам.
— У него было несколько выставок. В Париже, не говоря о других местах. Один французский критик сказал, что Джейми напоминает ему молодого Рембрандта.
— Рубенса, — насмешливо поправил Джейми. — Только потому, что в то время я преодолевал мужской кризис и писал исключительно тучных женщин, — объяснил он мне.
Тучные женщины. Значит, это была его работа…
— О, не скромничай. — Пенелопа любовно ткнула брата локтем, отчего тот едва не полетел на кафельный пол. — Ты сам знаешь, что поразительно талантлив.
— Пенелопа! — укоризненно воскликнул Джейми. Неужели это мой брат? То, что он отвергал комплименты Пенелопы, делало его еще милее.
— Ох уж эти сестры! — Он рассмеялся, закинул голову, и я тут же заметила, что у него поразительно красивые губы. — Ну что ты с ними будешь делать?
Мой истерический смех заставил его недоуменно нахмуриться, но я ничего не могла с собой поделать.
До сих пор мне не приходилось сталкиваться с такими совершенными созданиями природы. Он был умопомрачительно красив. Такая внешность вызывает сердцебиение не только у женщин, но и у мужчин. Значит, это мой брат? Тогда жить здесь будет сложнее, чем я думала.
Два прекрасных представителя семьи Бичем продолжали ждать объяснения моей истерики.
Я стала судорожно искать повод, который позволил бы мне достойно выйти из дурацкого положения. Но что можно было придумать путного, если Джейми не сводил с меня темных глаз? Думаю, он догадывался о произведенном на меня впечатлении. Ничего хуже нельзя было себе представить.
— Ну вот, начинается! — внезапно воскликнула Пенелопа.
По коридору бежали двое ребятишек. Покровительственно улыбавшаяся девочка лет пяти-шести была маленькой копией Пенелопы. Серьезный толстый мальчик со светлыми волосами и румяными щеками казался на год младше сестры.
— Мамочка, Рэгс пытается сесть верхом на Пеппу и устраивает ужасную возню, — деловито заявил самоуверенный клон Пенелопы, а затем с любопытством уставился на меня.
— А это никуда не годится, верно? — с насмешливой серьезностью спросил Джейми, ухватив обоих за пухлые ручки.
— Энни, это Эйми. И Саймон. Поздоровайтесь с Энни, — велела Пенелопа.
— Привет, Энни! — пропел Джейми вместе с детьми, и от его дразнящего взгляда у меня подогнулись колени. Потом он зашагал в кухню, уводя с собой счастливых племянников.
— Они обожают Джейми. Так и липнут к нему. — Пенелопа продолжала светиться от сестринской гордости.
