Нина Харрингтон - Вечер, полный сюрпризов
Роб побежал наверх через две ступеньки, на втором лестничном марше замедлил ход, поняв, что Лотти все это время идет за ним.
Маменька находилась в компании мужчины, которого он никогда не встречал, даже не вспомнил его имени. Для него это означало лишние волнения. Сильные волнения.
Тем более что они остановились перед дверью, которая явно вела в спальню.
Лотти сделала шаг вперед, взялась за бронзовую ручку, легко открыла дверь и вошла в комнату.
Стены и потолок были окрашены в белый цвет. Свет заливал комнату через простые окна, освещая единственную картину, висевшую, как водится, над старинным камином.
С официального портрета на Роба смотрела Лотти Роузмаунт в полный рост. От неожиданности он даже попятился, пораженный. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. И только сейчас он заметил, что Лотти пошла дальше и заговорила с высоким худым мужчиной, который показался ему смутно знакомым, тот стоял рядом с длинным столом, накрытым белоснежной скатертью.
Он с трудом понимал, что видит на самом деле. Так далеко это от того, что он ожидал.
Вместо хаотичного шума, запахов пекарни и неразберихи, которыми его встретила кондитерская, в комнате на третьем этаже царило спокойствие, ее заливал тихий солнечный свет.
Совсем другой мир. Оазис. Совершенно неожиданно.
Студия явно была лофтом. Потолок в одном из углов скошен, половина крыши состоит из стеклянных панелей, которые и позволяли свету заливать середину комнаты. В противоположной стене две широкие панели от пола до потолка представляли собой двери в патио. На маленьком стульчике, держа в руках большую белую чашку, сидела его маменька в шелковом кимоно с уже уложенными волосами. Перед ней на китайском фарфоровом блюде лежали шоколадные пирожные и датское печенье, которые, он знал, она обожала. Рядом стояла открытая коробка с носовыми платками.
– Дорогой! А вот и ты, наконец! Какое чудесное утро. Подойди и посмотри, какой чудесный вид. Правда, божественный?
Роб расправил плечи и, кивнув Лотти и Йену, которые полностью погрузились в созерцание фотографий на компьютере, вышел на узкую террасу на крыше.
Он прижался губами к волосам матери и взялся за спинку ее стула:
– Как ты сегодня, мам? Тебе лучше?
– Намного. Остался только насморк. А как я выспалась! Надеюсь, сегодня в галерее мне не захочется спать, когда прибудет славная британская публика. Так стыдно, что я не продержалась вчера весь вечер.
Он положил подбородок ей на плечо, чтобы оба видели одинаковую панораму на лондонский небосвод над Темзой.
У него перехватило дыхание.
Все гостиницы Бересфордов славятся видами на Лондон, но это! На крошечной террасе он вспомнил дом, в котором вырос его отец. Окна с красными геранями. Изящные кованые ограды. Черепичная крыша, на которой возвышалась каминная труба. Шпили церквей. И легкий отзвук оживленных улочек, такой же, как сейчас. Красные автобусы, черные такси. Полный комплект.
Как он скучал по всему этому. По настоящему Лондону.
– Не могу подобрать слов, – прошептал он. – Это необыкновенно.
– Чудесно. Как умно с твоей стороны убедить твоих друзей позволить мне побыть здесь. Потому что, должна сказать, дорогой, твоя гостиница очаровательна и хорошо устроена, но это место просто божественно. Глория и Лотти превосходные хозяйки. А студия…
Адель прижала руку к груди, Роб был поражен, когда увидел, что в ее глазах заблестели слезы.
– Когда я впервые приехала в Лондон, твой отец очень старался помочь мне найти работу, я нашла ее поблизости от нашего дома, он был такой же, как этот. Четырехэтажный старинный каменный особняк, словно с картин импрессионистов. Мне там нравилось до некоторого времени. – Она махнула рукой. – Старого не воротишь, а это давняя история, не стоит жить сожалениями. Странно. Я почти забыла, насколько необычен этот город.
– Лондон? Я думал, тебе здесь не нравится.
– Не нравится? – Мать повернулась к нему лицом. – О нет, дорогой. Вовсе нет. Я была молода и просто не могла найти себя. – Она перевела взгляд на крыши. – Мы оба прошли долгий путь с тех пор, детка. Чертовски долгий путь. – Убийственная улыбка осветила ее лицо. – Это чудесно, и я намерена насладиться каждой минутой до того, как отправлюсь в галерею. Не торопись уходить. Поговори с Йеном. Этот человек сотворил чудо с моим каталогом, да и Лотти нужна твоя помощь. Позвони мне, прежде чем уйдешь. А пока я чувствую себя просто великолепно.
И она снова отвернулась, взяла печенье и со стоном удовольствия откусила кусочек.
Уже много недель он не видел ее такой счастливой. Ну, значит, не стоит беспокоиться о том, что она сорвется! Возможно, придется благодарить Лотти Роузмаунт даже больше, чем он думал.
* * *«Он очень любит свою мать», – прошептала Лотти, как только эта мысль пришла ей в голову. Она поняла, что ужасно ошибалась. Бросила быстрый взгляд на террасу, где Адель, совершенно счастливая, наслаждалась июньским солнцем, а Роб мило болтал рядом, обнимая ее жестом защитника. Для Лотти наступил момент настоящего унижения.
Она ошибалась.
Прошлой ночью Роб пытался спасти вовсе не свою репутацию.
Он делал все, чтобы защитить мать. Не себя.
Вот почему он так волновался о том, как им вернуться в отель.
Он был в ужасе оттого, что мать навредит себе, а журналисты поместят ее фотографии в полупьяном виде, вываливающейся из лимузина прямо под прицел их камер.
Как же она сглупила!
Когда Роб вошел в галерею, она видела в нем только человека, который поступил с ней несправедливо.
А как же все остальное? Все это только слухи. Все обсуждали скандальные победы Роба, и как он, не моргнув глазом, бросил Дебру.
Ее плечи содрогнулись, как от ледяного ветра.
Она дура. Даже еще хуже. Она позволила воспоминаниям затмить чувство справедливости. Это не просто несправедливо, это совершенно неверно.
Дура, дура, дура.
Она поставила себя в дурацкое положение и сделала то, чего обещала больше никогда не делать: судить о людях на основании того, что они совершили в прошлом.
Но если она и виновата, в ее силах все исправить.
Прямо сейчас.
– Роб. – Лотти с улыбкой вышла на террасу. – Могу я похитить вас у Адель на секунду? Вы эксперт в области кулинарных книг, а я написала только первую. Помните Йена? Милейший человек был настолько смел, что взял на себя труд изобразить мои новые пироги для дней рождения на фото вполне съедобными. Посмотрите на мой бюджетный фотомакет.
На белом блюде, на пьедестале посреди длинного стола с белой скатертью стоял торт в форме гоночной машинки, которую Роб видел несколько месяцев назад на афишах кинотеатров, призывавших детей смотреть новый мультфильм.
