Кэтрин Манн - Две тайны Элоизы
Элоиза опустила голову:
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Значит, адвокат — твой связной. Сам старик даже не думает с тобой общаться.
— Прекрати это, слышишь?
Она окинула его быстрым суровым взглядом. Ее глаза потемнели, стали сердитыми, и в них отразилась такая боль, что Джон был готов буквально на что угодно, лишь бы эта боль ушла.
— Элоиза…
— Мой родной отец просил меня навестить его, — Элоиза говорила, словно не замечая его, — и не один раз. Это я отказываюсь. Все слишком сложно. Он сломал жизнь моей матери, разбил ей сердце. — Она вцепилась в рубашку Джона. — Я не могу забыть об этом и беззаботно садиться с ним за обеденный стол раз в пять лет, когда его начинает мучить совесть.
Джон слушал Элоизу и старался понять, что же она хочет сказать.
— Мне не хватает моего отца, — бросил он.
Отец Джона погиб в автомобильной катастрофе, когда он едва достиг подросткового возраста.
— Говорю тебе, я не хочу его видеть.
Джон обхватил ладонями ее лицо, погладил большим пальцем щеку:
— Элоиза, я представляю, как ты скучаешь по своей матери. Родителей тяжело терять в любом возрасте.
Его искреннее сочувствие смягчило ее взгляд. Она спросила:
— Когда твой отец ушел из жизни?
— Я был тогда еще мальчиком. Автомобильная катастрофа. Я очень завидовал братьям, потому что они дольше общались с ним.
Джон отличался от своих братьев, он был более склонен к бунтарству. А они ничего не знали о том, как ему бывало больно, когда окружающие говорили, что он был бы гораздо целеустремленнее, если бы его отец был жив. Однако Джон не позволил этому встать между ним и его семьей. Семья была для него всем.
— Мы едва не потеряли маму несколько лет назад, когда она отправилась в благотворительное турне по Европе. — Возможность потерять ее безумно напугала Джона. После этого он образумился. У него внутри все холодело, как только он вспоминал, что едва не случилось с матерью. — Какой-то сумасшедший устроил стрельбу на одном из ее мероприятий.
— Боже правый, ведь я это помню. — Элоиза выпустила его рубашку и разгладила смявшуюся ткань. — Для тебя это, наверное, было ужасно. Кажется, в газетах писали, что кто-то из ее родных присутствовал при этом. Ты все видел?
— Я не ищу сочувствия. — Джон взял Элоизу за запястья и отстранился. Возможно, она думала, что ее прикосновение его успокаивает, но на самом деле оно быстро становилось источником напряжения. — Я просто хочу сказать, что мне понятны твои чувства. Но, Элоиза, если ты однажды попала под луч прожектора, то уже не сможешь от него скрыться.
— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду, — ответила она страстно. — Поэтому стараюсь жить скромно.
— Ты родилась с этим, — настаивал он. — Тебе не удастся прожить скромно. Ты всего лишь откладываешь неизбежное. Лучше принять его на своих условиях.
— Не тебе об этом говорить, — заявила она резко и высвободила свои руки.
Боже! Заставлять эту упрямую женщину подумать о чем-то, кроме парадигмы, которую она усвоила давным-давно, — все равно что биться головой о стену.
— Ты уверена, что знаешь, почему твой отец отгородился от мира? — поинтересовался он.
Глаза Элоизы гневно заблестели.
— Чего ты надеешься добиться?
Джон надеялся побольше узнать о ней, чтобы привлечь ее к себе, а вместо этого оттолкнул. Но он не собирался отступать.
— Ты больше не должна играть в их игру, Элоиза. Реши сама, чего ты хочешь. Не позволяй им тащить тебя за собой.
Она сжала кулаки:
— Почему ситуация должна усложниться и какое отношение это имеет к тебе?
Джон рассердился:
— Я все еще женат на тебе именно потому, что все усложнилось. Дьявол, Элоиза, неужели ты не понимаешь? Я должен что-то сделать, как-то решить проблему.
— Может быть, ничего не надо решать. А если бы и надо было, знаешь ли ты, чего я хочу на самом деле?
— Ну, хорошо, признаю себя виновным. — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Тут ты меня поймала. Я и представить не могу, чего ты хочешь.
— Ну так приготовься.
И Элоиза, взглянув на Джона, обхватила ладонями его лицо и прильнула к его губам. Он удивленно моргнул, а через три секунды уже целовал ее.
Глава 7
Элоиза не могла понять, приняла она самое верное или самое ужасное решение в жизни. Ясно было одно: это решение было неизбежным. Она должна была поцеловать Джона. Они шли к этому с той минуты, как он прошлым вечером вышел из лимузина.
Она сильнее прижалась к нему и впервые за целый год зазывно раскрыла губы. Вчерашний поцелуй на глазах у гостей был слишком короток. Она и забыла, как хорошо они подходят друг другу, как тепло ей в его объятиях, как он склоняет голову. Джон был вышеее, но как раз настолько, чтобы ей было удобно класть руки ему на плечи, перебирать пальцами его волосы.
Какие у него волосы!
Элоиза гладила и ласкала голову Джона, и шелковистые волны скользили между пальцами, словно прося ее остаться. После года разлуки молодая женщина пылала от страсти.
Элоиза потянулась к Джону от отчаяния. Она видела, что желание крушит ее оборону, и сердилась на себя за слабость. Но теперь, когда он ласкал ее, прижимал к себе, она прогнала злость и отбросила все сомнения.
И вдруг где-то в глубине сознания родилось опасение, что Джон разжег в ней нечто более глубокое.
Что бы там ни было, сейчас Элоиза отказывалась рассуждать трезво. Она жаждала секса, о котором помнила целый год, и не хотела больше бороться со своим желанием.
— Ты вкусная, как яблоко, — пробормотал Джон.
— Это моя губная помада, — прошептала она.
— Ах да. — Он улыбнулся. — Ты сегодня подкрасила губы.
Джон провел языком по ее губам. Его поцелуй стал смелее, полнее. Он прислонил Элоизу к столу, и она была рада этому, потому что не знала, как долго ноги смогут держать ее. Джон гладил ее спину, бока, бедра. Его ласки были не слишком сексуальны, но все равно возбуждали. Мужское дыхание опалило ее шею за миг до того, как губы Джона заскользили по нежной коже. Ее самая чувствительная точка. Он помнит! Джон не забыл, что ей нравилось больше всего, и это подействовало на нее так же сильно, как его прикосновения.
Элоиза тихонько застонала и уронила голову ему на плечо:
— Нам надо притормозить. Я на работе.
Джон прижал палец к ее губам, продолжая ласкать шею:
— Тсс! Мы в библиотеке. Тебе не приходилось целоваться в библиотеке?
— Никогда, — ответила Элоиза. Больше она не могла произнести ни слова.
— И никого не заставала за этим занятием? — продолжал допытываться Джон.
