Маша Царева - Жизнь на каблуках
– Очень весело, – расстроилась я.
– Да не грусти ты раньше времени, прорвемся, – хлопнул он меня по плечу, – ты и не в такие переделки попадала. Помнишь, как танцевала в подъезде голяком?
– Такое не забудешь…
– Ну вот. И сейчас обойдется. Плохо, что Стася обрабатывает Олега на предмет того, что ты ленивая.
– И что же мне делать?
– Да ничего. Я не дам тебя убрать. А ты не опаздывай. Старайся. И просто прими к сведению.
– Ладно, спасибо, что предупредил.
Расстроенная, я подхожу к зеркалу. Лучше бы не подходила. Сегодня я себе не нравлюсь. Утром поленилась вымыть голову, и теперь волосы сальными прядками свисают вдоль бледного от переутомления лица.
Я достала из сумочки пудреницу и хотела было замазать коричневатые синяки под глазами, но потом передумала. Зачем реставрировать руины красоты? Тонкий слой пудры все равно ничего не изменит. Лучше поеду домой и как следует высплюсь перед ночным концертом.
Я попрощалась с Наташкой и Вилли, проигнорировав принужденное Стасино «пока». И вышла на улицу, плотнее надвинув на лоб джинсовую бейсболку.
В тот момент, когда я подумала, что хорошо бы не встретить ненароком кого-нибудь из знакомых, сработал закон подлости, подсовывающий нам самых неподходящих людей в самые неподходящие моменты.
Я увидела его. Мужчину, который разбил мое сердце.
Часть вторая
С НИМ
Глава 1
Мужчина… Он появлялся в моей жизни изредка и совсем некстати. Он появлялся, стоило мне о нем забыть. А забыть его, видит Бог, было непросто. Каждый раз, когда я видела его, я с постоянством, характерным для большинства слаборазвитых личностей, снова думала, что на этот раз все будет по-другому. Так, как у нормальных людей. Красивая романтическая история из тех, что показывают в плохих американских мелодрамах, – после двух с половиной часов нечеловеческих страданий главный герой взасос целует главную героиню, играет сентиментальная мелодия, появляется надпись «The end», и ты, смахнув слезу умиления, возвращаешься в тот мир, где вокруг главной героини кучкуются уцененные второстепенные персонажи.
И я в очередной раз позволяла ему втянуть меня в отношения, у которых не было никакой перспективы. В очередной раз проходила все круги ада, уготованные для влюбленной идиотки, – эйфория, искренний хохот над его дурацкими шутками, страстный секс, ожидание телефонного звонка, ревность, избиение ни в чем не повинной диванной подушки, битье бокалов, злоупотребление алкоголем, а потом в один прекрасный день сочувственно улыбающийся доброжелатель сообщит, что объект давно спит со своей секретаршей (фитнес-инструктором, первой женой, соплюшкой из стрип-бара, известной актрисой – да какая, черт побери, разница, с кем именно?!), и ты, размазывая сопли, клянешься самой себе о нем забыть – на этот раз навсегда.
Для того чтобы вы в полной мере могли осознать, насколько подлым был встреченный мною тип, мне придется обратиться к событиям почти двухлетней давности.
Впервые я увидела его в Париже.
Замечательное начало для романтичной истории, да вот только не моей… Итак, Париж, лето, дождь. Олег Токарев вывез нашего остолопа Вилли покорять Европу. Почему он решил, что надрывное блеяние Федоркина придется по вкусу взыскательной европейской публике, непонятно. Может, ему просто деньги отмыть надо было. Федоркин наш радовался, как дитя, которому поручили исполнить главную роль на новогоднем утреннике. Накупил себе новых шмоток три чемодана (все отвратительное, обтягивающее, самых невероятных расцветок), написал две новые песни, завязал с кокаином, репетировал по четыре часа в день. Мы только посмеивались над его наивностью.
И оказались правы, потому что в основном нам пришлось выступать в третьесортных ночных кабаках перед полупустыми залами. Как правило, на наши выступления приходили эмигранты, да и те редко досиживали хотя бы до четвертой песни.
Федоркин переживал и срывал злость на нас, танцорах. Лично мне было все равно.
Вы скажете – что же плохого? Всю Европу объездила, да еще и денег за это получила. На что жаловаться-то? Так вот, я не видела ни Эйфелевой башни, ни Лувра. А танцевальные залы везде одинаковые.
Единственным положительным моментом в этих гастролях было то, что после концерта организаторы раскошеливались на нехилый фуршет. Иногда на таких сабантуйчиках можно было попробовать действительно интересные вещи – остро воняющий сыр, который, если положить его под язык, сам растает во рту, авокадо, фаршированные крабовым мясом (ничего общего не имеющим с привычными крабовыми палочками), икру. В то время я постоянно была на мели и никогда не упускала возможности поужинать на халяву.
Так вот, на одном из подобных фуршетов он ко мне и подошел. Сначала я на него и внимания не обратила, так как была всецело поглощена уничтожением тающего во рту жюльена из мидий. Никогда раньше я не ела ничего более вкусного. Он остановился рядом со мной и несколько минут молча смотрел на то, как я лихо расправляюсь со своей порцией.
Как он выглядел? Был ли красивым? Вряд ли, но что-то такое в нем все-таки было… Не слишком высокий – всего на несколько сантиметров выше меня. Темноволосый, буржуазно загорелый. На нем был дорогой костюм цвета кофе, слегка разбавленного сливками.
– Добрый вечер! – наконец сказал он, а я молча улыбнулась в ответ. Честно говоря, не очень люблю знакомиться с новыми людьми.
Не дождавшись ответного приветствия, он решил сделать еще один шаг навстречу.
– Я заметил, что вы все время одна, и решил подойти.
– Я не одна, – улыбнулась я, – я танцую в кордебалете у Вилли Федоркина. Мы здесь все вместе.
– Да знаю я. Я же был на концерте. И вы мне очень понравились.
– Вот и замечательно! – воскликнула я и вернулась к своей тарелке, на которой аппетитной горкой возвышалось ветчинное ассорти. Все понятно, он из тех сальных типов, которые поджидают нас с Наташкой после концертов. Почему-то им кажется, что раз наши сценические костюмы состоят из нескольких кусочков почти не прикрывающей тело ткани, то и сами мы – девушки легкомысленные и лихие и договориться с нами – проще простого.
– Вы в первый раз в Париже? – подошел он с другой стороны.
– В первый, – пришлось ответить мне.
– А я здесь все знаю. Вы уже осмотрели город? Могу показать места, до которых обычные туристы не добираются.
– Спасибо, но не стоит. У меня нет на это времени.
– Сколько вам лет? – помолчав, спросил мужчина в кофейном костюме.
– Двадцать два. А что?
– Двадцатидвухлетней красавице неприлично говорить, что у нее нет времени на Париж.
