Случайная девочка (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
Ставлю бутылку на место и слушаю в пол уха.
Большое фермерское хозяйство…. Очень строгий… Они сбежали… Брат принял сторону родителей и остался. Ну и что? Ерунда какая-то!
Явно, эти колхозаны не имеют никакого отношения к смерти Лаймы. Давным-давно забыли о ней. А если вспоминают, то со стыдом.
«Регистрацию брака назначили на двенадцать ноль-ноль. Не опаздывай. Приглашены только наши», – приходит сообщение от сестры.
Наши – это родители и племяшка с двойняшками.
«Да, буду обязательно», – печатаю сообщение сестре и мимоходом отмечаю время. Десять минут двенадцатого.
Твою ж мать!
Еще пожрать надо, побрить морду лица и надеть костюм.
Кстати, где мой синий от Бриони? Кажется, остался в Тагильской.
– Оля, солнышко, – возвращаюсь к девчонке. – Напиши мне все имена и фамилии. Я отдам в разработку. А мне потом все расскажешь. Ладно?
– Вам неинтересно? – вскидывается она, утирая слезы.
– Да ну что ты? – ухожу от ответа. – Давай потом поговорим. Ехать надо. Сестра сегодня замуж выходит. Такая хреновая жизнь. Смерть и любовь под ручку ходят.
– Хорошо, я пришлю, – вздыхает девчонка. Такая беззащитная и ранимая. – Маргарите Николаевне самые наилучшие пожелания, – мямлит неуверенно и неожиданно заливается слезами.
– Оль, ты чего? Перестань! – шепчу, плюхаясь рядом. Инстинктивно притягиваю Оливию к себе. Веду рукой по мягким, будто шелковым волосам. Успокаивая, шепчу какую-то чушь.
– Надо бы свадьбу отменять, конечно. Столько смертей. Но Риткин жених настроен серьезно. Понимаешь? – забывшись, целую в висок.
Оливия изумленно отстраняется. А меня уже несет, как г.вно по Енисею. Перемещаю ладонь на затылок, фиксируя девочку. Залепляю рот грубоватым поцелуем и забываю обо всем на свете.
В грудь мне упирается острый локоток. Малая вырывается и отфыркивается как ежик.
– Федор Николаевич!
– Прости, – бурчу глухо. И больше всего на свете хочу подхватить Оливию на руки и отнести в свою спальню. Благо она чуть дальше по коридору.
Отстранившись, опускаю глаза.
Вот что на меня нашло?
– Список всех подозрительных лиц пришли мне в ватсап, – отдаю указание и быстрым шагом выхожу из переговорной.
– Валя, костюм мне найди и рубашку белую! – рявкаю, входя в столовую. Кошусь на сына, бегающего вокруг стола, и отворачиваюсь, когда в столовую входит Оливия.
«Баклан я. Какого хрена к девчонке полез?» - старательно рассматриваю блины. Хочу уже попросить принести к ним икры. И отвлекаюсь на Дамира.
Мелкий нахал увидев тетку, со всех ног летит к ней. Спотыкается. Падает плашмя на белую плитку под мрамор. Еще секунда, и разобьется!
Успеваю подскочить. Подхватить. И в этот момент мои пальцы соприкасаются с рукой Оливии. Она поднимает на меня глаза. Встречаемся взглядами, и меня штырит не по-детски. Даже по позвоночнику дрожь идет.
Малыш на автомате утыкается носом в теткину грудь. Я бы и сам туда уткнулся, честное слово! Оливия нежно и решительно подхватывает ребенка, защищая от любых бед и невзгод.
– Осторожно, – выдыхаю, помогая девчонке подняться на ноги. На секунду задерживаю ее ладошку в своей и свирепею от собственной беспомощности и идиотизма.
Оливия – запретный плод. Руками трогать нельзя!
Забудь, Федя! Забудь!
А я грабли распустил, как дурак.
– Какой костюм? – переспрашивает Валюха, совершенно не въезжая в ситуацию.
– Спортивный, бл… – бросаю раздраженно и тут же спохватываюсь. При мелком нельзя материться. Потом Оливия мне голову оторвет. – Ну какой! – рычу глухо. – Бриони или Армани. Найди что-нибудь. Маргарита Николаевна замуж изволит выйти. Нужно что-то подобающе случаю.
– За кого? За Рустама? – бойко интересуется экономка и тут же прикусывает язык.
Ну, я понял, Валя. Все понял! Знала, прикрывала. В казаков-разбойников с Риткой против меня играла. Молодец. Только теперь я поиграю. Не обижайся, родненькая…
– Костюм ищи и рубашку с галстуком, – усаживаюсь за стол. – Димон, что там у тебя? – ору в голос.
– Дион. Дион, – словно пробует слово на вкус Дамирка. Маленький ходячий диктофон.
– Да, все готово, братан, – вносит в столовую тарелку с картошкой и отбивной мой старый товарищ. Все как я люблю.
– И Оливии замени, – киваю на тарелку с холодной яичницей. Застывший желток зияет слепым глазом, а выложенные рядом креветки кажутся щербатым оскалом.
– Спасибо, – тихо шепчет малая. И как только Димон ставит перед ней тарелку с жареной картошкой и отбивной, набрасывается на еду.
«Видать, у Лаймы только траву ела», – думаю раздраженно. И, наверное, впервые за несколько лет вижу, как женщина ест нормально. Не жеманится, не гоняет по тарелке одинокий лист салата и не рассказывает про диеты. А быстро и красиво кладет в рот маленькие кусочки. Залюбоваться можно!
– Мася, Мася, – лезет к ней в тарелку Дамир, пытаясь маленькими пальчиками стянуть румяный зажаренный брусочек.
Мой сын, ничего не попишешь. Тоже картофан любит.
– Иди ко мне, дай маме спокойно поесть, – ляпаю невпопад, и сам себе готов отвесить подзатыльник. Ребенок только успокоился. Подзабыл о Лайме…
– Моя Мася… Мама моя… Мася, – глубокомысленно изрекает малыш и бодро так карабкается мне на руки.
Усадив сына к себе на колени, поднимаю глаза на Оливию. Ловлю ее растерянный взгляд и заявляю командным басом.
– Пусть привыкает. Так проще будет.
Глава 21
Глава 21
– Маслинка, ты почему трубку не берешь? Почему на занятия не пришла? – басит мне в ухо Денис. Мой однокурсник. – Я заезжал за тобой. Звонил в домофон. Никто не ответил. У тебя все в порядке?
– У меня сестру убили, – всхлипываю тихонечко. Боюсь разбудить Дамира. Только его спать уложила.
Малыш спит посередине двуспальной кровати. Обнимает ушастого старого зайца, чудо вывезенного мной с Атаманского прошлой ночью. Не зря я его прихватила. Дамир прижимает зайца к себе и тихо всхлипывает.
- Мама моя… Мася…
Дергает ногой, будто с кем-то дерется и отбрасывает в сторону одеяло. Накрываю тихонечко, а сама слушаю Дэна.
– Капец, новости! – выдыхает он тяжело. – Ты где сейчас, Мась? Тебе помощь нужна Может, мне приехать? Побыть с тобой? – в привычной манере забрасывает вопросами. У меня платок чистый есть и жилетка, – добавляет мягко.
От простых и добрых слов рот сам расходится в улыбке. Нормальный человек Денис Овчиннников. Не то что Анквист! Великий и ужасный. Весь в делах и на умняке. Даже выслушать не удосужился.
«Пришли мне данные, Оль. Мои люди пробьют», - чуть не плачу от обиды. Даже губу прикусываю!
А вслух замечаю торопливо.
– Спасибо, Денчик, но не получится. Я за городом, у родственников.
– А говорила, вы с сестрой сироты…
Говорила! Очень хотела ей оказаться. Самой обычной сиротой. Мне бы тогда жилось легче! И Лайма бы не пострадала.
– Мы – сироты, – твердо стою на своем. – А у моего племянника есть отец. Большая семья, – вру зачем-то. – Они нас к себе взяли.
– Хорошие люди? – настороженно интересуется Денис. – Тебя там не обижают? Может, мне приехать?
– Нет, сейчас не получится, – выхожу на террасу. Укутавшись в плед, сажусь в кресло и зачарованно гляжу на жука, ползающего по шву плитки. – Лучше поговори со мной, Ден. Так на душе тоскливо, – прошу друга.
– Что тебе рассказать? – размышляет он вслух. – А, вот! Сегодня такой кринж был. Прикинь, Иваныч, отличник наш хренов, упорол. На вопрос препода о классификации гепатита этот урод знаешь что ответил?
– Что? – интересуюсь, стараясь поддержать разговор. Липовые отличники меня мало интересуют.
– Он сказал, что гепатит А – это гастрит, гепатит В – панкреатит, а гепатит С – цирроз. Прикинь, кринжово как! Народ уржался. Я в голосину орал.
– Смешно, – вздыхаю печально. Наблюдаю за жуком, решившим пересечь шов и выбраться на плитку. – Да мне плевать, – усмехаюсь горько. – Обидно, когда меня зажимают.
