Жестокое завоевание - Лилит Винсент
Было бы ужасно потерять моего брата, но это, блять, уничтожило бы Зеню.
Я получаю вспышку воспоминаний о похоронах ее матери. Десятилетняя Зеня, цепляясь за оцепеневшую и молчаливую Троянку с одной стороны и меня с другой, всю службу жалобно плакала. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким беспомощным. С тех пор она стремится защитить своих младших братьев и сестер, и у нее бывают моменты, когда она цепляется за меня и Троян.
Черт, мне нравится, когда она прилипает ко мне.
Мне это очень нравится.
— Он выглядит лучше, чем когда-либо, — уверяю я ее. — Возможно, в эти выходные я возьму его с собой, чтобы он раздавил еще черепа.
— Где? Чьи черепа?
Я улыбаюсь ей. — Разве ты не хочешь знать?
— Да я хочу! Я хочу все знать.
Я полностью выдумываю, но мой план состоял в том, чтобы отвлечь ее от мыслей о раке Троян, и это сработало. — Ах, отстойно быть тобой, потому что я не говорю.
— Дядя Кристиан, скажи мне прямо сейчас. — Зеня тыкает меня в ребра и дергает за футболку, которую я ношу под пиджаком, настаивая, чтобы я все ей рассказал. Я позволяю ей делать со мной все, что она хочет, потому что для меня это предлог прикасаться к ней, притворяясь, что отгоняю ее. В моих объятиях она пахнет теплым и сладким ароматом, как тропические цветы, и я впервые за всю неделю смеюсь.
Она держит руку под моей футболкой на моем голом животе, когда начинается обратный отсчет. Люди выстроились на террасе.
Зеня поворачивается и оглядывается через плечо. — Должны ли мы присоединиться ко всем остальным?
Я смотрю на очертания ее руки под моей одеждой. — Давай останемся здесь.
Через мгновение над головой взорвался фейерверк.
Зеня вздыхает от восторга, и улыбка расплывается на ее лице.
Ничто из происходящего там не могло отвлечь мое внимание от девушки, стоящей рядом со мной. Мой взгляд падает на ее рот. Я дал себе слово ранее, что ни при каких обстоятельствах я не буду целовать свою племянницу в губы в полночь, независимо от того, окажемся ли мы наедине или как хороша она выглядит со всеми разноцветными огнями, окрашивающими ее лицо.
Но это не мешает мне задаваться вопросом, поцелует ли она меня. Я представлял это примерно тысячу раз. Как бы я смеялась, как будто я удивлена, и притворялась, что за миллион лет мне и в голову не пришло, что мы можем когда-нибудь поцеловаться.
О, Зеня, ты не должна этого делать. Я твой дядя, помнишь?
Затем, пока она краснела и извинялась, я затаскивал ее под дерево подальше от глаз ее семьи и снова целовал. Сильнее. Глубже.
И подтверждаю, что я ужасный человек, каким меня все считают.
— С Новым годом, принцесса, — бормочу я, беря ее на руки и целуя в щеку.
Она обнимает меня за шею и обнимает. — С Новым Годом!
Я поворачиваю ее лицом к фейерверку и обхватываю руками сзади, одной рукой за талию, а другой через грудь. Она протягивает руку и держится за меня, глядя на горящие цвета над головой, и ее тонкие пальцы скользят в мои.
На самом деле я не собираюсь ничего делать со своей племянницей. Это было бы беспорядок. Держать ее вот так? Зацикливаться на каждой мелочи в ней и вдыхать ее запах, как наркоман? Все в порядке. Я запер свое дерьмо. Зеня никогда не узнает.
Я заправляю прядь ее седых волос за ухо и с восхищением смотрю на ее профиль. Этот очаровательный вздернутый нос. Ее рот в форме лука Купидона сияет блеском для губ. Троян всегда так занят работой, своей женой и младшими детьми, что мне приходится заботиться о том, чтобы Зеня была счастлива. Она видит во мне своего дядю, и это все, чем я когда-либо буду для нее. Попытка изменить ее мнение об этом была бы безнравственной.
Я не собираюсь этого делать.
Но если бы Зеня меня поцеловала…
Чесса выходит на задний двор с подносом с бокалами для шампанского и улыбается, раздавая их. Она видит, как я обнимаю племянницу, и сердито смотрит на нас. Затем она ловит мой убийственный взгляд, спотыкается и чуть не роняет поднос.
Я одариваю ее жесткой саркастической улыбкой и опускаю ее, прежде чем отвести взгляд. Отъебись. Я могу обнять свою племянницу, если захочу.
Я имел в виду то, что сказал о том, чтобы заставить ее плакать, если этот мальчик приблизится к моей Зене. Было бы приятно придумать способ заставить Чессу страдать.
* * *
Два дня спустя я в блаженном бессознательном состоянии, когда мой звонящий телефон вырывает меня из сна.
Я нащупываю телефон на тумбочке и щурюсь на экран. Сейчас только седьмой утра, непристойный час дня, но я должен ответить, если это Троян, и я всегда отвечаю, если это Зеня.
Это Михаил, мой друг и пехотинец, которому я доверяю больше всего.
Он может отвалить.
Я запихиваю телефон под подушку и снова засыпаю.
Но Михаил снова звонит. Я выдергиваю телефон и отвечаю. — Лучше бы это было важно, иначе я буду использовать твои мячи для стрельбы по мишеням.
— Это Чесса. Она мертва.
Я сильно моргаю, гадая, сплю ли я еще. — Что?
— Ты слышал меня.
Я медленно сажусь. — Как?
Автокатастрофа? Я напился и ударил ее? Я знаю, что фантазировал об этом раньше.
— Должно быть, она встала посреди ночи, чтобы съесть остатки китайской еды. В горле застрял пельмень. Она задохнулась. Сегодня утром Троян нашла ее тело на кухонном полу.
Мой рот дергается. — Она задохнулась? Женщина, которая так и не смогла заткнуться, подавилась клецкой?
Я расхохотался.
— Я знал, что ты будешь смеяться, — с тяжелым вздохом говорит Михаил. — Вот почему я хотел сказать тебе раньше, чем твой брат. Она мать, ты же знаешь.
— Знаю, знаю. Но ты должен признать, что это забавно.
— Ты темный ублюдок, Кристиан, — бормочет Михаил вполголоса, и я понимаю, что он, должно быть, звонит из дома.
— Как Зеня?
— Кажется, она в порядке. Сейчас она готовит завтрак для детей. Я не думаю, что она была очень привязана к своей мачехе.
Ты и я, оба, принцесса.
Мне жаль Троян.
