Реши это - Мэри Калмз

– Правда?

– Да, вот как это работает, – объяснил я. – Когда ты отрезаешь пиявок, они начинают сучить об этом, пока не поймут намек и не исчезнут.

– Она хочет знать, почему не может дозвониться до него по телефону.

– Я сменил его номер, – сказал я ему. – Если он позвонит ей, она сможет взять его новый номер, но он должен будет специально найти контакт на своем новом телефоне. Если она не особенная, этого никогда не произойдет, потому что там буквально сотни контактов с одними инициалами.

– Ты повсюду разбиваешь сердца, Лок, – сказал он, усмехаясь. – Как все эти люди смогут найти себе сладкого папочку, если ты будешь отгораживаться от них?

– Совершенно верно, – сказал я, улыбаясь, когда повесил трубку.

– Отлично, – сказал мне Ник, зевая и растягиваясь на диване. – Я попробую «Арнольд Палмер», но лимонад должен быть свежим.

Я закатил глаза и пошел на кухню.

****

Как я и предполагал, он попал под чары эпопеи Питера Джексона. Сложность заключалась в том, что, поскольку он привык вводить в свой организм всевозможные наркотики, ему было трудно освоиться. Всего несколько месяцев назад он был полон бог знает чего, поэтому его то и дело трясло, и он постоянно дергался и дрожал. Кроме того, он с трудом регулировал температуру тела, поэтому, хотя в доме было семьдесят два градуса [4], он был одет в носки и свитшот, футболку и кардиган на молнии. Когда я протянул ему одно из одеял, которые положил в сундук, служивший ему кофейным столиком, он ошеломленно уставился на меня.

– Что?

– С каких это пор там лежат одеяла?

– Со вчерашнего дня, – ответил я.

Он потянулся к пульту и поставил фильм на паузу.

– Что ты сделал со всеми моими веществами?

– На самом деле у тебя было не так уж много, – сказал я ему.

– Нет, было много.

– Значит, кто-то забрал их с собой.

Он покачал головой.

– Не думаю, что ты забрал все, потому что я очень хорошо умею прятать свое дерьмо.

Он говорил так самоуверенно.

– В пятницу сюда приезжала другая охранная компания, и у них есть собака-сыщик на пенсии, так что поверь мне, когда я говорю, что в этом доме не осталось ничего, кроме съестных припасов.

Он выглядел страдающим.

– Насколько я понимаю, они могут помочь тебе уснуть, – сказал я ему.

– Что?

– Травка, – уточнил я.

– Я употребляю ее не для того, чтобы спать. Я употребляю ее, чтобы получить кайф.

Я пожал плечами.

– А что ты сделал со всей моей выпивкой?

– Элитное вино было пожертвовано от твоего имени на благотворительный аукцион, а также нераспечатанные бурбон, виски и текила.

– А остальное?

– Ну, остальное ушло в канализацию, – объяснил я, – и было больно видеть, как уходит виски, так что да, я разделяю твою скорбь.

Он встал на колени на диване, пристально глядя на меня.

– Я не ребенок, и ты не можешь обращаться со мной как с ребенком.

– Я заключу с тобой сделку: ты перестанешь вести себя как ребенок, а я перестану относиться к тебе как к ребенку, – возразил я, глядя на него с прищуром. – Что скажешь?

Он покачал головой.

– Завтра я позвоню своему адвокату.

– В воскресенье?

– Когда ты богат, они всегда берут трубку, – ехидно заверил он меня.

– Хорошо, тогда звони. Я думаю, тебе стоит.

– Ты же не думаешь, что я не позвоню.

– Нет, я уверен, что позвонишь, и подозреваю, что она скажет тебе именно то, что я говорю тебе сейчас, – сказал я со вздохом. – Тебе нужно играть в мяч с мистером Коксом, чтобы он не захватил всю твою жизнь.

– Какая разница между тем и этим?

– Ну, сейчас мое присутствие здесь все еще дает тебе право голоса. Ты можешь тратить свои деньги как хочешь, если только они не уходят на наркотики или выпивку, – сказал я ему. – При опеке есть жесткие ограничения не только на то, с кем ты можешь видеться и куда ходить, но и на то, как ты можешь тратить выделенные тебе деньги.

Он громко зарычал, опустившись обратно на диван.

– Ты устал? Хочешь просто лечь спать?

– Нет, – он надулся, скрестил руки и нахмурился, когда снова запустил фильм.

Я сел обратно, и через пятнадцать минут он положил подушку рядом с моим левым бедром и опустил голову, продолжая смотреть. Еще через десять он сильно дернулся, едва не свалившись с дивана. Я протянул руку к его спине, осторожно погладил, и он успокоился. Вскоре раздался храп. Я выключил фильм, когда он заснул, чтобы он ничего не пропустил, и пошел на Netflix смотреть документальный сериал о мафии, который я давно хотел посмотреть. Хотя мне было интересно, от меня не ускользнуло, что, когда я положил руку ему на спину, он больше не дергался и не вздрагивал. Он успокоился и крепко спал.

Когда я проснулся рано утром, его голова лежала на подушке у меня на коленях, а сам он лежал на боку, вытянув ноги, и его правая рука была подложена мне под бедро. Я собирался отнести его в постель, но вместо этого положил ноги на журнальный столик, выключил лампу рядом с собой и закрыл глаза. Я был уверен, что лучше его не беспокоить. В конце концов, ему нужен был отдых.

Часть 4

Он ненавидел меня.

Честно говоря, было логично, что я стал его самым нелюбимым человеком на планете. Я был воплощением той новой жизни, которую он не хотел. Все началось в воскресенье утром, когда он позвонил своему адвокату. Я наблюдал за ним в гостиной, как он вышагивал перед диваном, слушая, как Мэвис Баррингтон, управляющий партнер «Истман и Баррингтон», говорила ему, чтобы он играл в мяч и делал все, что я скажу. После этого у нас уже не было шансов на дружбу.

Я, как и ожидалось, стал центром