Мой бывший предатель - Ая Кучер
— Ничего не скажешь? — вновь пытается. — Марьям?
— А? — удивлённо распахиваю глаза. — Вы ко мне обращались? Простите, не поняла. Мара какая-то… Не знаю таких.
— Остроумно. Ладно. Мне нужно, чтобы ты составила доверенность.
— На кого?
— На моего финансиста. Она осталась в другом городе, как и мой основной офис.
— А у вас нет шаблона?
— Есть. Но хочу твой вариант.
Я заставляю себе кивнуть. Всё лучше понимаю, что делает Савва. Он с пальца высасывает для меня задания.
Придумывает их, так как реальной работы нет. Ну и зачем всё это?
Тем более, вряд ли Савва собирается инвестировать тут в разные фирмы.
Раньше Дубинин выбирал всего несколько вариантов в год. Инвестировал — раз. Ну, два максимум. Ему нет нужды обустраиваться тут.
У него вообще почти не было офиса и персонала как такового. Он ведь занимался инвестированием, а не своим отдельным бизнесом.
Много вопросов. Но я их не задаю.
Поэтому Савве становится быстро скучно. Наша встреча заканчивается быстро.
Я давлю в себе довольную улыбку. Получилось.
Боже, мне даже не надо ему бизнес рушить, с документами портачить. Мужчина сам меня скоро пошлёт, потеряв интерес.
Я отхожу в уборную, пока жду такси. Там, наедине, позволяю себе выдохнуть. Упираюсь ладонями в раковину, часто дышу.
Выпускаю всё напряжение, копившееся во мне. Съедавшее.
Даже почти готова радоваться новой работе. Час — и я свободна до завтра. А зарплату мне генеральный сохранил на прошлом уровне.
Тоже моё условие.
— Что?!
Рявкает Савва в трубку, когда я возвращаюсь. Сидит спиной к коридору, поэтому не видит моего приближения.
Я, почему-то, останавливаюсь. Инстинктивно. Ловлю в голосе мужчины беспокойство. Переживание?
— Как? — продолжает допытываться, сжимает в пальцах ручку. — Тихо, не истери! Спокойно мне объясни, что сказали врачи? Что с дочкой?
Я прислушиваюсь. Мне плевать, что там происходит в жизни Саввы. Но… Всё же прислушиваюсь. Понять хочу.
Может хоть так разберусь с мотивами мужчины. Не может ведь он от скуки меня преследовать.
— Понял, — Савва трёт лицо, зажимает переносицу. — Приступ сняли? Хорошо. Да, в процессе. В процессе! Если найду донора — скажу. Хорошо, держи меня в курсе.
Меня словно холодной водой окатывает. Дрожу, не могу сдвинуться с места. Различные догадки вспыхивают, но я их откидываю.
Нельзя судить по паре фраз.
Нельзя же?
— Ляля спрашивает? — устало усмехается. — Скажи, что я приеду на выходных. Раньше не получится, у меня ещё дела. Да, мне нужно остаться. Всё, Наташ, не могу говорить.
Я отступаю. Крепко сжимаю телефон в руках. Сердце колотится, сильными ударами впрыскивает в кровь оцепенение и боль.
Сомнительные догадки от которых дыхание перехватывает.
Перед глазами искрит. Из коротких фраз выстраиваю свою историю. И от этого мерзко становится.
— Да, мам, — произношу громко, быстро отступая на несколько шагов. Прижимаю мобильник к уху. — Что? Ага, конечно.
Савва резко оборачивается ко мне. Притворяюсь, что разговариваю по телефону. Не хочу быть пойманной с поличным.
Притворно прощаюсь, крепче сжимаю телефон. Меня пошатывает. То ли стошнит. То ли просто перед глазами сейчас потемнеет.
У Саввы есть кто-то. Наташа — та самая любовница? А Ляля… Их дочь?
Я не думала как живёт Савва после нашего развода. Захлопнула эту дверь жизнь, по своей дороге шла.
Но он вернулся. С таинственным желанием. И вот такие разговоры — наталкивают на размышления.
Ляля больна. Ей ищут донора. И…
Савва решил проверить, не родила ли я от него ребёнка? Для больной дочери? Подобное вообще незаконно в нашей стране!
Что он задумал?
— Мне пора, — произношу мёртвым голосом. Голова гудит. — Пока. Доверенность я сделаю. Даш… Дадите мне точные данные. Я всё подготовлю.
— На себя тоже оформи. Я не хочу потом по нотариусам бегать каждый раз, — Савва кивает, но его мысли далеко.
— Хорошо. Всего доброго.
— Подожди. Я хочу кое-что обсудить.
— Нет! — выкрикиваю поспешно. Беру себя в руки. — Вы меня отпустили? У меня дальше планы.
— Снова экстренные дела появились?
Как никогда жалею, что у меня нет помощницы. Чтобы пафосно бросить: «Все вопросы о моих планах через неё». И спасти себя от вынужденного общения.
Но меня спасает Юра. В который раз чувствует идеальный момент, чтобы позвонить.
— Привет, — отвечаю быстро, отворачиваясь от Саввы. Натягиваю пальто.
— Привет, — в голосе мужчины слышу улыбку. — Сегодня всё в силе? Мне нужно забрать тебя на глазах у бывшего?
— Нет. Я уже освободилась. Намного раньше. Поэтому…
— Можешь подождать? Я сейчас как раз в центре. Ехать где-то минут десять. Или пятнадцать. Как повезёт.
— Я… Да, конечно, милый. Я подожду.
Юра напоминает о части плана, о котором я совершенно забыла. Создать иллюзию счастливого брака.
Показать Дубинину, что у меня всё хорошо. Он не задевает меня никак. Его крючки больше не действуют.
Слишком много действий для бывшего. Знаю. Но лучше перестараться, чем оставить Савве возможность меня задевать и дальше.
Я выхожу на улицу. Отхожу к месту, где Юра сможет припарковаться. Терпеливо жду, запрещая себе оглядываться.
И думать тоже. Но тут — не срабатывает. Мысли мечутся. Как на записи прокручиваю слова мужчины.
Всё сильнее убеждаюсь в своих догадках. Верю в них. И кричать хочется.
Лучший донор — это родственник, да? Я далека от медицины. Но помню нашумевший фильм.
Как одного ребёнка вообще родили для того, чтобы спасти старшего. Так как другие родственники не подходили. И у неё брали кровь и…
Савва это хочет провернуть? Подпольно?
За этим приехал? И знает имя моего сына! Собирал анамнез?!
Хочет убедиться, что я не сделала аборт? Проверить совместимость и…
Прижимаю ладонь к губам. Меня трясёт от мыслей. От жестокости, которую проявляет Дубинин.
Часто дышу, но едва получаю кислород. Меня трясёт.
Я хотела дать отпор Савве? Да лучше опять куда-то сбежать.
— Ждёшь такси?
Мне простонать хочется. Почему мужчина преследует? Он сейчас окончательно доломает меня. Ударит в момент, когда я сильнее всего уязвима.
Резко захлопываю эмоции. Это я умею, если постараться. Остаётся бездушная оболочка, безжизненный голос, как у робота.
— Муж скоро приедет, — не поворачиваюсь к мужчине. — Что-то ещё хотите обсудить?
— Вообще-то, да. Я бы обсудил раньше, если бы ты перестала бегать.
— Я не бегаю, Савелий Вениаминович. Вы сами меня отпустили.
— И прекращай это.
— Что?
— Выкать. Это глупо и нерационально.
— Это — рабочая этика. Вы сами, Савелий Вениаминович, учили меня ей. Если хотите обсудить дела — завтра с десяти до двух.
— А если личное?
— А личное у нас с вами закончилось девятого августа вместе со штампом о разводе. Поэтому обсуждать нечего.
Я
