Связанные - Мэри Калмз
– Ты умеешь стрелять? – спросил он. – Я не могу нести тебя и делать то и другое.
– Я убью любого, кто встанет у нас на пути, – пообещал я ему, поднимая дуло пулемета и готовясь выстрелить.
Он внезапно перестал двигаться.
– Нет, – почти прохрипел я. – Продолжай.
Я так хотел выбраться из этой квартиры.
– Этот ублюдок Петров трусит где-то в комнате, – он помрачнел. – Я предлагаю найти его и покончить с этим.
Это было правильно, но голос внутри моей головы говорил мне, что к черту все это. Я был сильно ранен, и спуститься на лифте в вестибюль, туда, где находился Боди, казалось более разумным решением, и, что еще важнее, это был протокол. Если маршал был в каком-то затруднительном положении, будь то психическое или физическое, мы должны были отступить.
Вместо этого я сказал: «Да». Если кто-то еще был жив, надеюсь, мы с Краузом сможем его нейтрализовать.
Двигаясь по открытому пространству, я, как и Крауз, оглядывался по сторонам.
Выйдя из главной комнаты, мы направились на кухню, затем дальше, к огромному столу из мрамора и дерева в столовой, и мой палец напрягся на спусковом крючке, готовый дважды выстрелить в любую затаившуюся цель, но не нашел ни одной.
Мы миновали кладовую дворецкого и винный погреб, а затем я увидел уголок для завтрака, выходящий во внутренний дворик. Крауз заметил движение слева от себя и обернулся. Я навел прицел на пространство, пока мы двигались к раздвижным стеклянным дверям.
Оказавшись внутри, мы увидели Буриана Петрова, прижавшегося к тяжелому деревянному креслу Адирондак. В тот же миг Крауз заметил движение на три часа. Он повернулся к парню, стоявшему на полпути через патио, его винтовка была направлена прямо на нас.
– Кайсон, ты, урод, ты сделал это со мной! – кричал Петров на бывшего Раши. Я надеялся, что она уже на пути к опеке с Вашингтоном.
– Сдохни! – крикнул мне Кайсон.
Плохие парни всегда объявляли о своих намерениях. Я никогда этого не понимал.
За эти полсекунды я выстрелил. Кайсон успел лишь зафиксировать выражение немого удивления, услышав два быстрых треска моего пулемета, прежде чем успел выпустить пару патронов. Он выронил пулемет и повалился на спину, раскинув руки, и рухнул на пол, залитый кровью.
– Вставай, урод, – потребовал Крауз от Петрова.
Петров поднялся. Его жирные зачесанные назад светлые волосы и щетина на лице делали его похожим на порнозвезду девяностых. Но скрываться было тяжело, а он уже несколько месяцев ускользал от правоохранительных органов. Он выглядел худее, чем в последний раз, когда я его видел, а глаза были впалыми. Он поднял руки в знак капитуляции.
– Я сдаюсь.
Я не спускал глаз с Петрова и держал палец на спусковом крючке, пока Крауз усаживал меня на стул, аналогичный тому, возле которого сидел мафиози. Быстро обыскав его, Крауз отпихнул его назад, подальше от себя, но не сдвинулся с места, а просто держал его на мушке.
– Что ты делаешь? – спросил я.
Крауз перевел взгляд на русского.
– Планы изменились, – выражение его лица стало жестким. – А теперь, блядь, пошевеливайтесь, – прорычал он, размахивая «Глоком» в сторону Петрова, когда они направились к балкону.
– Мы идем не туда, – сказал Петров, его голос дрогнул.
– Нет, не туда, – беззвучно ответил Крауз, направляя его к краю террасы.
– Что, черт возьми, происходит? – завопил он.
Как только они достигли ограждения, Петров обернулся. Крауз держался на достаточном расстоянии, чтобы видеть бисеринки пота на его лбу. Петров посмотрел на Крауза с ужасом, который отразился на его лице, когда он увидел «Глок», направленный в точку между его глазами.
– Вы не можете этого сделать, – прохрипел он.
– Я могу, – сказал ему Крауз и прострелил коленную чашечку. – Но я не буду.
Петров закричал в агонии, а Крауз, прихрамывая, вернулся ко мне, отодвинул другой стул и сел рядом со мной.
– Надо было пристрелить его чем-нибудь не своим, – сказал я, с трудом собираясь с мыслями.
– Его слово против моего. Ты собираешься поддержать его или меня?
Я хмыкнул.
– Я должен был сбросить его за борт.
– Очень «Неприкасаемые», – сказал я, усмехаясь. – Очень «Нитти в машине» [12].
Он громко застонал.
– Не заставляй меня смеяться. Все болит.
– Ага, – сказал я с долгим вздохом.
– О, Джед, – вздохнул он, когда я сполз со стула на пол. – Мы не должны были...
– Федеральные маршалы! На колени!
– Не стреляйте, – крикнул Крауз. Он поднял руки, не видя смысла в том, чтобы получить пулю после того, как выжил в этой чертовой перестрелке. – Я из ФБР.
Петров все еще кричал, и тут я почувствовал теплую руку на своем лбу и еще одну на боку. Я попытался открыть глаза, но не успел.
– Джед, – резко сказал Уэс. – Открой глаза и, блядь, посмотри на меня прямо сейчас, блядь.
Я должен был его слушать, но мне удалось лишь прищуриться, и он вынужденно улыбнулся.
– Скажи, что понимаешь. Оставайся здесь.
Он имел в виду «оставайся», то есть не умирай.
– Да, – прошептал я и закрыл глаза.
– Мне нужна скорая помощь, немедленно!
Раздался шум и движение, но мне было холодно, мое тело было таким тяжелым.
– Все чисто! Все чисто! Вызовите кого-нибудь сюда!
Я очень старался не заснуть, но голова кружилась слишком сильно, и, поскольку блевать было бы плохо, я отключился.
Часть 4
Потеря крови - одна из тех сложных вещей. Чаще всего само ранение не так страшно, а то, что вы делаете после пулевого или ножевого ранения, определяет, будете ли вы жить или умрете. В основном вас убьет потеря крови. Так что пуля, попавшая мне в бок, не разорвала жизненно важные органы. Она прошла прямо сквозь меня, внутрь и наружу. Проблема была в том, что я не стал лежать и прикладывать компресс к ране, с обеих сторон, спереди и сзади, а встал и пошел, не пытаясь хоть как-то остановить кровотечение. В итоге именно движение чуть не убило меня.
