Бесконечная любовь - М. Джеймс
— Полагаю, я должен быть рад этому, — бормочу я, и она смотрит на меня, ее лицо все еще бескровно, а губы сжаты в жесткую линию.
— Он гадкая змея, — категорически говорит она. — Я чувствую…что права. И он предал тебя, так что ясно, что ему нельзя доверять.
— Я преступник, а он федерал. — Мрачно усмехаюсь я. — Разве это не то, что он должен делать?
Шарлотта, кажется, на мгновение задумалась.
— Нет, если вы договорились, — наконец говорит она, складывая руки на коленях. — Он должен был сдержать свое слово.
Это наивный взгляд на мир, но я не говорю ей об этом.
— Он тоже будет за нами охотиться, — тихо говорю я ей. — Теперь у нас на задницах будут ФБР и Братва. Нам придется быть осторожными, и тебе придется слушать меня, Шарлотта.
— Тогда, может, ты должен сказать мне, что мы будем делать. — Ее голос ледяной, и мне больно слышать ее такой. Я хочу снова услышать ее мягкий, хрипловатый голос, умоляющий о большем. Я хочу услышать ее смех. Я хочу, чтобы она была счастлива, и самое трудное, что я почти наверняка никогда не смогу дать ей это.
Все, что я могу сделать сейчас, — это сосредоточиться на ее безопасности.
— Я скажу тебе, когда мы остановимся на ночь. — Говорю я наконец, не желая спорить прямо сейчас, в машине. — Тогда мы поговорим об этом.
Мы долго едем по дорогам в тишине, пока солнце не начинает садиться. Я вижу, как Шарлотта прислонилась к двери, глядя на яркие оранжевые и желтые полосы, проносящиеся по небу, и выражение ее лица заставляет мою грудь болеть. Ее лицо смягчилось, ее глаза почти мечтательны, когда она наблюдает за закатом, и как будто она умудрилась на мгновение забыть о том, что происходит. Как будто она прежняя, всего на эти несколько секунд, пока солнце садится за горизонт.
Я не могу не задаться вопросом, хочет ли она быть такой — прежней. Когда мы с Шарлоттой пошли на наше первое свидание, она сказала мне, что считает себя скучной. Что она жила предсказуемой, неинтересной жизнью. Казалось, она хотела освободиться от этого. В конце концов, именно этим она и занималась, играя в темных углах интернета с Веномом. Именно этим она занималась той ночью в «Маскараде». Но теперь, когда реальность ударила по ней, я не могу не думать, что она, вероятно, хочет вернуться в безопасность ее скучной, обычной жизни.
Жизни, которую я отнял у нее.
Чувство вины скручивает мне живот, когда небо начинает темнеть, и я съезжаю с дороги в закусочную быстрого питания. Шарлотта смотрит на нее и морщит нос.
— Я не голодна. — Говорит она ровно, и я медленно выдыхаю, пытаясь сохранить терпение. Она, кажется, полна решимости попробовать, и я этого заслуживаю. Но я тоже измотан, и мне бы хотелось, чтобы она не боролась со мной из-за каждой мелочи.
— Ты не ела весь день, потому что мы не могли потратить время на то, чтобы остановиться, пока мы не отдалимся от них на приличное расстояние. Но ты должна что-то съесть.
Шарлотта упрямо стискивает челюсть, и я вздыхаю, опуская стекло. Я заказываю себе бургер, а ей куриные крылышки, полагая, что она их съест, когда проголодается. И картошку фри тоже. Я ставлю жирный пакет с едой на пол рядом с ее ногами и смотрю на карту на телефоне, где находится близлежащий дешевый мотель.
Конечно, я мог бы позволить себе и получше. Но такие места обычно косятся на тех, кто пытается заплатить наличными и не называет настоящих имен. Чем подозрительнее мотель, тем больше вероятность, что я смогу сохранить нашу анонимность.
Шарлотта не прикасается к пакету, отодвигая от него ноги, как будто он может ее обжечь. Я мрачно усмехаюсь, выезжая обратно на дорогу.
— Я думал, тебе нравятся вещи попроще. — Я не могу удержаться от желания подколоть ее, совсем немного. Она вдруг начинает вести себя как дива, и я знаю, что это не она. Она просто пытается меня задеть.
— Мне нравятся неформальные места. — Сухо говорит она. — Но я обычно не травлю себя этой дрянью.
— Ну, к сожалению, рестораны слишком заметны. И они подвергают других опасности. Мои братья или федералы узнают, что кто-то, подходящий под наше описание, был замечен и федералы довольно скоро выложат наши фотографии, и они начнут допрашивать других гостей. Официанток. Клерков отелей. Всех, кто мог нас видеть. Так что нам нужно залечь на дно и как можно дольше оставаться вне поля зрения. Это означает придорожные и дешевые мотели, и как можно раньше возвращаться на дорогу.
— Похоже, ты уже это делал. Сбегал. — Она по-прежнему не смотрит на меня, и я тяжело вздыхаю, въезжая на парковку мотеля.
— Нет. Но я всегда был готов. Это входит в правила. — Я глушу машину, глядя на нее. — Ты снова попытаешься сбежать? Или ты смиришься с тем, что нам придется пока держаться вместе.
Губы Шарлотты сжимаются.
— Я даже не знаю, где мы сейчас. — Говорит она, ее голос все еще жесткий и холодный. — Не думаю, что я могу попытаться сбежать. Кажется, на много миль вокруг нет ни одного полицейского участка.
— А если бы ты им позвонила, то оказалась бы с Брэдли. — Говорю я ей прямо. — И Нейт, прямо рядом с ним, ждет, чтобы отплатить тебе за то, что с ним случилось.
Ее голова резко поворачивается:
— Он не причинит мне вреда, — резко говорит она, явно пораженная этим намеком. — Он обманщик, но он никогда бы…
— Ага. — Я смотрю на нее, борясь с желанием протянуть руку и прикоснуться к ней, как будто, держа ее в руках, я могу как-то донести свою мысль. — Послушай, Шарлотта, я понимаю, что все это для тебя странно. Что ты видишь стороны человеческой натуры, которые никогда не видела раньше и о которых никогда не думала, кроме как по телевизору и, может быть, по книгам. Но мне нужно, чтобы ты поняла, что ты понятия не имеешь, на что способны некоторые мужчины.
Она смотрит на меня спокойно, не дрогнув.
— Такие мужчины, как ты?
Я предпочитаю игнорировать это и укол боли в груди.
— Нейт, возможно, никогда не поднимал на тебя руку до этого. Я соглашусь с этим. Но теперь ему причинили боль способами, которые он и представить себе не мог. Его ранил мужчина, с которым ты спала. Униженный им тоже. Если у него появится
