Ржавчина - Виктория Юрьевна Побединская
«Готова получить свой подарок?» – пишет она.
«Только не говори, что это!»
«Уверена?» Я буквально вижу, как она довольно ухмыляется.
«Да, все. Хватит меня дразнить!»
Выключив свет, я засыпаю в предвкушении.
***
Сегодняшнее утро начинается так же, как и сотни предыдущих, но стоит зайти в школу, я получаю наводку от подруги: «Не забыла? Твой сюрприз уже ждет!» Улыбаясь во все тридцать два, пишу: «И где же он?»
«Ближе, чем ты думаешь. Подними взгляд…» – и улыбающийся смайлик в конце.
Я встаю, делаю пару шагов по коридору, оглядываясь по сторонам, но не вижу ничего необычного. Самой Ив тоже не видно.
«Холодно», – раздается писк телефона.
Я улыбаюсь шире. Разворачиваюсь и иду в другую сторону.
«Теплее», – подбадривает Иви.
Передо мной лестница. На мгновение я замираю, не зная, куда направиться, и наконец наугад делаю шаг вниз.
«Еще».
«Только не говори, что ты спрятала мой подарок под лестницей».
Я спускаюсь на один этаж. Дальше дверь ведет в спортивную кладовую, где всегда темно.
«Горячо!» – мелькает на экране.
Липкая неприязнь темноты на секунду сворачивается под ребрами. Но я знаю Ив, прямые и незамысловатые способы ей не по душе. Предвкушение сюрприза добавляет храбрости – я дергаю за ручку двери и шагаю вперед. Внутри пахнет краской и резиновыми мячами. Они хранятся слева от входа, в огромной корзине. Вдруг дверь захлопывается, и мою спину обдает холодным потом. Потому что я внезапно понимаю: никто из моих американских знакомых никогда не играл в «холодно – горячо». Никто, кроме одного человека, которого я сама этой игре и научила.
Глава 10. Анна – прошлое
– Холодно!
Я едва не подпрыгиваю от нетерпения, глядя, как Август, следуя моим указаниям, пытается отыскать подарок.
– Теплее!
Он подходит к письменному столу и поочередно заглядывает в ящики. Моя улыбка становится шире.
– Почему нельзя придумать более точные подсказки? Например, три шага влево, поворот и прямо до упора?
– Потому что так в эту игру не играют, Август. Ну, давай же, быстрей! Я безумно хочу уже попробовать мамин торт!
На самом деле это отговорка – мне просто не терпится его порадовать. Подарить что-то такое, чего не найдешь в магазине. Что-то, напоминающее только обо мне.
– Ладно, – ухмыляется он. – Учитывая, что я преодолел уже четыре комнаты, приз явно должен того стоить.
И наконец, нижняя полка его комода, левый дальний угол.
– Горячо!
Вот он, тот самый момент, когда Август находит заветную коробочку. Я украсила ее бумагой для скрапбукинга в серых и синих тонах. Плотной, с тисненым рисунком. Хотела приклеить бантик, но потом решила, что он будет лишним, поэтому просто оставила сверху отверстие, через которое вытащила серебряную цепочку. Август тянет за нее и достает медальон в виде шестерни. Одной из двух, что я привезла из России. От постоянной влажности Вирджинии они заржавели. Я съездила в магазин для творчества «Майклс арт энд крафт», купила эпоксидной смолы и, отлив из нее два медальона с шестеренками внутри, повесила их на цепочки.
– Откуда это? – Август удивленно рассматривает подарок.
– Из старых бабушкиных часов.
– Но она же ржавая.
– Да.
Я пожимаю плечами. Шестеренка – атрибут времени, и я решила не счищать с нее налет. Так показалось интереснее: будто ее случайно обронил часовщик из другого измерения. – Теперь она ржавая навсегда.
– Ржавое навсегда, – ухмыльнувшись, повторяет Август. – Забавно.
Я молчу и не двигаюсь. Переживаю: вдруг ему не понравилось? Зря.
– Я ее даже в ванне снимать не буду, – еще шире улыбнувшись, говорит Август, тут же надевая подарок на шею.
– У меня такая же. – Я достаю свою из-под ворота футболки.
Не знаю, можно ли мне обнять Августа, поэтому просто переминаюсь с ноги на ногу. Кажется, он тоже тушуется, а потом вдруг стягивает любимую бейсболку и надевает мне на голову.
– Теперь и у тебя будет что-то от меня.
Мы глупо улыбаемся, глядя друг на друга. Хотя в душе я ликую – эту кепку он даже сестрам никогда не разрешал брать!
– Анна, Август, спускайтесь, – зовет миссис О’Доннел.
Праздники в этом доме всегда проходят с особым размахом. Отцы готовят на заднем дворе барбекю. Моя мама делает фирменный торт по бабушкиному рецепту, а Джули печет вафли. Она терпеть этого не может, но ради Августа раз в год достает из кладовки вафельницу и исчезает на кухне почти на полтора часа. Тобиас за это время умудряется помереть со скуки дважды и изводит нас, отстукивая барабанными палочками на подлокотнике дивана какой-то замысловатый ритм.
Августу исполняется тринадцать. Мы по очереди поздравляем его, от чего он смущается и пытается поскорее улизнуть. Когда родители наконец успокаиваются и усаживаются на веранде, попивая пиво и белое вино, он, улыбнувшись и приложив палец к губам, тянет меня за руку – и мы незаметно сбегаем к нашим друзьям.
Забавно, но в детстве мы друзей не выбираем. Ими становятся те, кто живет на соседней улице, ездит с тобой на одном автобусе или жарит с твоими родителями по пятницам барбекю. Все решает случай. Я все время думаю: подружились бы мы с Августом, если бы не жили рядом? Иногда кажется, что нет, но потом я вижу, как он улыбается мне при встрече, и понимаю: судьба не может ошибаться.
– Эй, мы в разных командах, не забыл?
Я ухмыляюсь, пятясь прочь. На голове у меня все еще бейсболка Августа, надетая задом наперед. Так она мне идет даже больше.
– Тогда беги. – Он улыбается, произнося фразу, уже привычную, но в какой-то момент ставшую для нас особенной, чем-то, принадлежащим только нам. – Даю тебе фору в минуту, а потом пеняй на себя.
И я действительно бегу.
Обычно нас семеро. Четверо девчонок и трое парней. Сегодняшнее место сбора – дом Сальмы, и когда я наконец туда добираюсь, мне выпадает жребий быть хранителем. Это очень важная роль, потому что именно хранитель отвечает за карту, а пока ее не найдут, игра продолжается. Мы склоняемся друг к другу, как игроки команды перед матчем, обсуждая план.
– Мальчишек сегодня будет вдвое больше, чем нас, – говорит Сальма, намекая, что стоит
