Адриано - Оливия Торн
Стекло окна почти сразу же разлетается вдребезги.
БЛАМ БЛАМ.
КРАШ!
Мы с Массимо опускаем оружие, и Ларс бросается к окну.
Он выбивает несколько крупных осколков стекла, которые все еще торчат вверх. Затем срывает с кровати покрывало и набрасывает его на зазубренные осколки подоконника.
Я просовываю голову в пустое окно, чтобы осмотреться.
К счастью, комната находится в двадцати футах (Около 6 метров) от ближайшего тротуара. Под падающим стеклом никого нет.
Однако множество пешеходов с криками убегают от звуков выстрелов.
Плохо то, что мы находимся на высоте трех этажей.
Прыгая с такой высоты, можно сломать ноги.
Поэтому нам нужно как-то спуститься ниже, перед тем как спрыгнуть на землю.
Ларс уже занимается этим.
— Массимо, сними нижнюю простыню и привяжи ее тройным узлом к одной из стоек кровати! — кричит Ларс, срывая верхнюю простыню с матраса. Он тут же складывает простыню по диагонали и делает ее как можно более узкой и длинной — как импровизированную веревку.
На самом дальнем конце он завязывает несколько узлов.
Одновременно Массимо снимает нижнюю простыню и выполняет полученные инструкции.
— Пододвинь кровать к окну! — кричит Ларс, связывая две простыни вместе.
Бандиты начинают бить ногами в почти уничтоженную выстрелами дверь.
Тем временем Массимо толкает каркас кровати к окну.
— Она дотянется до земли? — спрашиваю я.
— Должно хватить! — рявкает Ларс, выкидывая в окно импровизированную веревку.
Она достаточно длинная, чтобы обеспечить примерно половину необходимой длины.
Что все равно означает падение вниз на траву с высоты двенадцати футов (3,65 метра).
Ноги мы не переломаем…
Но это будет не очень приятно.
— Эта конструкция выдержит наш вес?! — спрашиваю я.
— Это можно выяснить только одним способом, — отвечает Ларс.
Он берет простыню и взбирается на подоконник. Стекло трескается и скрипит под покрывалом.
Затем он шагает из окна, используя веревку, чтобы упереться в наружную стену здания.
Каркас кровати ударяется о стену.
Но простыни выдерживают.
— До скорой встречи! — говорит Ларс, спускаясь по импровизированной веревке.
Он добирается до самого конца простыни и на секунду зависает.
Затем прыгает.
Раздается громкий крик боли.
И вот он уже на ногах, ковыляет прочь от окна.
— Осторожнее с руками, от трения чертовски жжет! — кричит он. — И останавливайся каждый раз, когда попадаешь на узел, иначе в конце ты будешь съезжать слишком быстро!
Я оглядываюсь на Бьянку, которая в шоке стоит у ванной.
Я мысленно вижу бедную украинскую девушку, которая рухнула на пол, ее тело изрешечено пулевыми отверстиями.
Я могу только представить, как выглядит итальянка.
— Иди сюда! — кричу я Бьянке, засовывая пистолет за пояс.
Она просто смотрит на меня в полном ужасе.
Я подбегаю к ней, хватаю за руку и тащу к окну.
— Адриано, на нее нет времени! — кричит Массимо, выхватывая пистолет.
Бандиты в другой комнате уже стреляют по шкафу, пытаясь превратить его в щепки.
Я хватаю лицо Бьянки обеими руками и заставляю ее посмотреть на меня.
— Я спущусь первым. ТЫ ДОЛЖНА ИДТИ ЗА МНОЙ. Я поймаю тебя внизу — ТЫ ПОНИМАЕШЬ?!
Слезы текут по ее лицу, но она быстро кивает головой в знак согласия.
Я киваю, затем поворачиваюсь к Массимо.
— Как только я окажусь внизу, заставь ее спуститься!
— Ладно, иди уже! — кричит он.
Я хватаю простыню, влезаю на подоконник, как Ларс, поворачиваюсь и шагаю.
А затем скольжу вниз по импровизированной веревке.
Мои руки сразу же нагреваются.
Я натыкаюсь на узел, которым связаны простыни, и это замедляет мое движение.
На долю секунды я вишу, а затем продолжаю свое контролируемое падение.
Руки уже горят. Казалось, что кожа на внутренней стороне пальцев сдирается наждачной бумагой.
Я падаю на последний узел в конце простыни и рывком останавливаюсь.
Теперь я понимаю, зачем Ларс завязал его: чтобы замедлить движение и сделать финальное падение как можно более мягким.
Я отпускаю руки и падаю.
Через секунду мои ноги ударяются о землю.
Я пытаюсь компенсировать удар, сгибая колени, и падаю на землю.
Но жгучая боль все равно проносится по ногам, и я падаю на траву.
— ЧЕРТ! — ругаюсь я, поднимаясь на ноги.
Ларс вытаскивает пистолет.
— Я не вижу никого из людей Агрелла — пока.
— Вызови наших ребят, — приказываю я, — и пусть они прибудут сюда.
Затем я поднимаю глаза на разбитое окно.
Из пустой рамы на меня смотрит Бьянка.
«Бьянка» означает «белая», и ее лицо полностью соответствует значению ее имени.
— ДАВАЙ! — кричу я ей. Я подхожу прямо под веревку и поднимаю руки. — Я тебя поймаю!
Она качает головой.
— Нет.
— МАССИМО, ВЫШВЫРНИ ЕЕ, ЕСЛИ ОНА НЕ СДЕЛАЕТ ЭТОГО САМА! НА СЧЕТ ТРИ — ДВА — ОДИН.
Перспектива быть выброшенной из окна, должно быть, пугает ее настолько, что она начинает двигаться.
Она хватает простыню и, спотыкаясь, вылезает на подоконник.
Затем соскальзывает вниз.
Она съезжает до первого узла, но не останавливается, а только немного замедляется.
Затем она спускается до второго узла и не останавливается вообще.
— Вот черт, — бормочу я себе под нос.
И она врезается в меня и валит на землю.
Это похоже на то, как если бы меня сбила машина.
Она маленькая, но падает с высоты пятнадцати футов (4,5 метра).
И она почти не замедлилась за все время, пока скользила.
Я стону, когда она сползает с меня.
— Боже мой, Боже мой — ты в порядке?! — причитает она.
— … в порядке… — хриплю я, с трудом поднимаясь на ноги.
