( Не) моя малышка (СИ) - Валентина Элиме
− Что могу сказать, Аннушка, сожми кулаки и терпи. С такой сестрой тебя впереди ещё что похлеще ждет, помяни моё слово, − поднимаясь на ноги, проговорила женщина. — И нечего сидеть тут на улице, как бездомная. Встала и пошла домой глаза мозолить. А то расселась тут, ишь сидит, ждет у моря погоды. Пошли, пошли. Сидит она тут, − заворчала она.
Ей бы с таким строгим голосом в школе работать, особенно с трудными подростками. Цены бы ей не было. Только баба Шура всю свою жизнь проработала на заводе.
Я послушно поднялась со скамейки и последовала за ними. Тимошка ещё и проверял, иду я или нет за ними. Оборачивался, делал несколько шагов в мою сторону, затем догонял хозяйку и довольно тявкал, мол «послушалась, шагает за нами». И так несколько раз. Даже на ступеньках не забывал посматривать в мою сторону, бегая то вниз ко мне, то снова вверх к своей хозяйке.
Дома соседи скрылись в ванной комнате на водные процедуры. Я же, еле передвигая ноги, подошла к двери нашей комнаты и открыла её. Со скрипом, не боясь разбудить Раю. Но мои ожидания не оправдались. Сестренка не спала. Стоило мне ступить внутрь, как она тут же подлетела ко мне и обняла. Неужели волновалась? Может, ночь не спала, всё ждала меня? В окна смотрела и телефон из рук не выпускала? Соседей всех перебудила?
− Ты пришла, − выдохнула она. — Я так боялась за тебя, переживала.
Но я ничего не ответила Рае. Она знала, что со мной всё хорошо. Ведь я и ей написала сообщение перед тем, как вовсе отключить телефон. Взглянула на неё, смерила уставшим взглядом и начала переодеваться. На её вопросы решила промолчать. Нет, не из-за вредности и не из-за того, что хотела как-то наказать сестру за её поведение. Просто не было у меня сил с ней вести разговоры. Тем более, душевные, и не дай бог, оправдательные. Мне хотелось быстрее смыть с себя уличную пыль, как и усталость, и лечь спать, укутавшись в пушистый, мягкий плед, несмотря на жару на улице. Что я и собиралась сделать, снимая с себя платье.
− Никого не пускала, тебя ждали, − стоило мне подойти к двери ванной комнаты, как она тут же распахнулась, являя мордашку Тимошки. — Проходи.
Такая забота со стороны построенного (столько лет живём бок о бок почти, наверное, уже и не посторонний) человека вызвала у меня слезы, и я постаралась быстрее скрыться внутри. Рая осталась ждать меня возле двери, словно я могла сбежать или исчезнуть. После моего появления она следовала за мной по пятам во всех смыслах. После душа захотела выпить чаю. Рая была уже тут как тут и тоже схватилась за свою чашку. Утолив жажду, прилегла на диван. Сестрёнка присела на край в надежде поговорить со мной, тронула за плечо, но я не реагировала на её слова.
− Ну поговори со мной, − без конца повторяла она, видя, что я ни в какую не собиралась идти с ней на контакт. — Пожалуйста.
Я же продолжала молча лежать, неразрывно смотря в окно. Мне сейчас нужно было только одно, чтобы меня оставили в покое, и чтобы никто не трогал.
− Ну прости меня, систер. Я не намеревалась портить тебе ни свидание, ни отношения. Просто так вышло. Хотела посмотреть на того, из-за кого ты в последнее время ходила почти постоянно с улыбкой и частенько оставляла меня совсем одну.
«Позавидовала получается?» — чуть не выкрикнула я, но лишь сделала вид, что приняла более удобное положение.
− Я в последнее время всё время одна, дома только сижу, − будто в этом была моя вина, а не она сама виновата. — Вот и захотелось проветрится. А то что я задавала Артуру вопросы и ставила его в неудобное положение, так это я его просто проверяла. Мне хочется, чтобы у моей сестры парень был верным, а не легкомысленным, быстро переводящим своё внимание с одной девушки на другую. Зачем тебе такой? Лучше сразу же от него избавиться.
Не зря, оказывается, говорят, что молчание — самое лучшее наказание. Но на мой взгляд, это лучшая проверка, чтобы многое узнать о себе или вообще. Раю от моей немногословности раздирало. Если она сперва просто просила, извинялась, как-то неправдоподобно оправдывалась, вываливала правду, то потом поведение сестренки резко поменялось. В обратную сторону. Её голос стал взвинченным, да и сама она начала разбрасываться обвинениями в мой адрес.
− И вообще, ты сама виновата, что так случилось. Не стоило меня всё время оставлять дома одну. Мне же тоже хочется развеяться. Сходить куда-нибудь. Ты-то сама вон по кафе и ресторанам, с парнем за ручки, а Рая сиди дома. Я же живой человек, а не мебель, чтобы постоянно в комнате находиться. Мне тоже хочется каких-либо развлечений.
«Снова я в этом виновата? Я тебя что в комнате запирала, под замок посадила? И, конечно же, развлечься решила за мой счет», − но вслух не проговорила ни слова. Мне захотелось узнать, что ещё могла сказать Рая. А она распалялась всё сильнее и сильнее, не контролируя свои слова.
− С подругами сходить куда-нибудь нужны деньги. За те копейки, что ты мне даешь на карманные расходы, лишь ход-дог в уличном ларьке можно купить. А мне хочется посидеть в ресторане, выпить свежевыжатого сока, пирожного вкусного попробовать. Не могу же я вечно занимать у подруг. Долг-то возвращать надо, а у меня денег нет. Вот они и перестали меня звать с собой. Если бы ты давала мне побольше, то я не пошла бы с вами в кафе, − вот, значит, в чём дело. — Сходила бы в какой-нибудь торговый центр.
Рая хотя бы раз поинтересовалась, есть у меня эти деньги или нет? С каким трудом они мне достаются? И это ещё не говоря о том, что на содержание малыша уйдет куда больше денег, чем тратит она сейчас. С новости о беременности сестры, я покупала себе только продукты и пару, извините за уточнение, трусов. Больше ничего. Всё остальное заработанное таким трудом у меня уходило на неё. Ещё надо было собрать сумку для Раи в родильный дом, как и остальные вещи для малыша. Ей, видимо, всё равно, раз ни разу об этом не заговорила и ни одного вопроса не задала.
Рая всё
