Напоминание о нем - Колин Гувер
Пару недель назад Грэйди чуть не подрался с судьей. И ударил бы его, если бы Роман не вытеснил его с поля.
Я сомневаюсь, что такие страсти вокруг детской игры производят хорошее впечатление. Но Грэйди очень серьезно относится к спортивным занятиям сына.
А я… не так. Иногда я думаю, может, это потому, что Диэм мне не дочь. Будь это так, сердился бы я из-за спортивной игры, где даже счет не ведут? Не знаю, способен ли я любить своего биологического ребенка больше, чем Диэм, но мне спортивные достижения совсем не важны. Кто-то из родителей считает, раз я профессионально играл в футбол, то должен быть более честолюбивым. Да я всю жизнь имел дело с честолюбивыми тренерами. Я и согласился тренировать эту команду только затем, чтобы никакой честолюбивый придурок не мог прийти и подать Диэм плохой пример.
Дети должны были разминаться, но Диэм стояла перед первой отметкой, рассовывая мячи в карманы своих бейсбольных штанов. В каждом кармане у нее уже лежало по парочке, и теперь она пыталась засунуть третий. От их веса штаны начинали сползать.
Я подошел и присел перед ней на колени.
– Ди, ты не можешь забрать себе все мячи.
– Это драконьи яйца, – сказала она. – Я посажу их у себя в саду и выращу маленьких дракончиков.
Я перекидал мячи Роману один за другим.
– Драконы растут не так. На яйцах должна сидеть мама-дракониха. Их не закапывают в саду.
Диэм нагнулась за камушком, и я заметил, что она засунула еще два мяча себе за пазуху. Я расстегнул ей рубашку, и мячи упали к ее ногам. Я кинул их Роману.
– А я тоже выросла в яйце? – спросила она.
– Нет, Ди. Ты человек. Люди не вылупляются из яиц – мы растем… – Я замолчал, потому что собирался сказать Мы растем у нашей мамы в животе, но я всегда старался избегать разговоров про отца и мать с Диэм. Мне не хотелось, чтобы она начала задавать вопросы, на которые у меня нет ответов.
– Где мы растем? – спросила она. – На деревьях?
Черт.
Я положил ей руку на плечо и проигнорировал ее вопрос, потому что понятия не имел, что говорили ей Грейс и Патрик о том, откуда берутся дети. Это не мое дело. Я был не готов к этому разговору.
Я закричал, чтобы дети строились, и Диэм, к счастью, отвлеклась на свою подружку и убежала от меня.
Я с облегчением выдохнул, поскольку разговор закончился.
Романа я высадил в баре, чтобы избавить его от посещения «Макдоналдса».
Да, мы пошли в «Макдоналдс», хотя Диэм так и не надела свои щитки за всю игру, потому что со мной она поступает по-своему чаще, чем наоборот.
Говорят, выбирай свои битвы, но что делать, если ты выбираешь не биться?
– Я больше не хочу играть в бейсбол, – вдруг ни с того ни с сего проговорила Диэм. Когда это пришло ей в голову, она макала чипсы в мед и, конечно, перемазалась сладким.
Я пытался заставить ее есть чипсы с кетчупом, потому что его гораздо легче вытирать, но Диэм не была бы собой, если бы не делала все самым неудобным образом.
– Тебе больше не нравится бейсбол?
Она отрицательно покачала головой и облизала пальцы.
– Это нормально. Но нам осталось всего несколько игр, и у тебя есть обязательство.
– Что такое обязательство?
– Это когда ты соглашаешься что-то делать. Ты согласилась стать частью команды. Если ты бросишь посередине сезона, твоим друзьям будет тяжело. Как ты думаешь, сможешь ты доиграть этот сезон?
– Если мы будем ходить в «Макдоналдс» после каждой игры.
Я прищурился.
– Почему мне кажется, что меня тут обводят вокруг пальца?
– Что значит обводить вокруг пальца? – спросила она.
– Это значит, что ты пытаешься заставить меня водить тебя в «Макдоналдс».
Диэм усмехнулась и доела последнюю чипсину. Я собрал мусор на поднос. Взял ее за руку, чтобы идти на улицу, и вспомнил про мед. Ее ладошки были липкими, как бумага для мух. Именно поэтому у меня в машине лежат влажные салфетки.
Спустя пару минут она сидела пристегнутой в своем кресле, а я оттирал ее руки мокрой салфеткой, и тут она спросила:
– А когда у моей мамы будет машина побольше?
– У нее и так минивэн. Куда ей еще больше-то?
– Не Нана, – сказала Диэм. – Моя мама. Скайлар говорит, моя мама никогда не приходит на игру, а я сказала, что она придет, когда у нее будет машина побольше.
Я перестал вытирать ей руки. Она никогда не говорила о матери. А сегодня мы затрагиваем эту тему уже второй раз.
Наверное, она доросла до такого возраста, но я не знаю, что Грейс и Патрик говорили ей про Кенну, и понятия не имел, почему она спрашивает про машину своей матери.
– А кто тебе сказал, что твоей маме нужна машина побольше?
– Нана. Она говорит, у мамы совсем небольшая машина, и поэтому я живу с ней и с НоНо.
Это было странно. Я покачал головой и выбросил салфетки в мусор.
– Не знаю. Спроси у Наны. – Я закрыл дверь, и, обходя машину, отправил Грейс сообщение: «Почему Диэм считает, что не видит свою мать из-за того, что той нужна машина побольше?»
Мы отъехали от «Мака» несколько километров, когда Грейс позвонила. Я проверил, что телефон не на громкой связи.
– Привет. Мы с Диэм уже едем домой. – Таким образом, я дал Грейс понять, что не могу толком говорить.
Грейс втянула воздух, словно готовясь к долгому разговору.
– Ладно. На прошлой неделе Диэм спросила, почему она не живет с мамой. Я не знала, что сказать, и сказала, что она живет со мной, потому что мы все не помещаемся в машину ее мамы. Это первая ложь, что пришла мне в голову. Леджер, я была в панике.
– Надо думать.
– Мы собирались ей рассказать, но как можно сказать ребенку, что его мать в тюрьме? Она же даже не знает, что такое тюрьма.
– Да я не осуждаю, – сказал я. – Я просто хотел убедиться, что мы говорим об одном и том же. Но нам, наверное, нужно придумать какую-то более аккуратную версию правды.
– Знаю. Но она еще такая маленькая.
– Она начинает интересоваться.
– Знаю. Просто… Если она опять спросит, скажи, что я все объясню.
– Я так и сказал. Готовься к вопросам.
– Отлично, – вздохнула она. – Как прошла игра?
– Хорошо. Она была в красных сапогах. И мы поехали в «Макдоналдс».
