О чем он молчит (СИ) - Ставрогина Диана

Полетевшее на пол содержимое укололо ее испуганно дрогнувшие руки и веером рассыпалось на паркете. Лена не поймала ни коробку из-под планшета, ни другую — хорошо ей знакомую. Замерев, она смотрела на лежавшие перед ее ногами фотографии — она видела их всего лишь раз, но не забыла, — и на откатившейся к столу темно-синий маленький бархатный футляр. Открывать его не было нужды.

Лена знала, что в нем три золотых кольца: пара обручальных — тонкие и простые, с нетронутыми бирками бюджетного ювелирного магазина, и еще одно — изящное, с маленьким, но все-таки бриллиантом, потертое от ежедневной носки. Машинально она посмотрела на свой безыменный палец правой руки, где оба кольца, с широкими ободками и крупными камнями, купленные в одном из лучших ювелирных Москвы, разом растеряли всю ценность и значимость.

Опустившись на пол, Лена быстро собрала фотографии, не позволяя себе всматриваться в изображения, запрещая сравнивать, но ничего не вышло. Даже короткого взгляда было достаточно.

Везде — Денис и Морозова. Всегда в обнимку, всегда сияющие и веселые. Совершенно очевидно влюбленные друг в друга по уши. Групповой ли, парной ли была фотография — Денис всегда стоял рядом с Морозовой.

Молодой и беззаботный, с гладко-выбритым лицом, отчего казался еще юнее, Денис был совсем иным, каким Лена никогда его не знала. Счастливым.

Она уже находила эту коробку после похорон его родителей. Также случайно, зайдя в кабинет за документами, понадобившимися уехавшему в родной город Денису. Тогда ее едва зародившиеся подозрения, подпитываемые лишь воспоминаниями о разговорах со свекровью, за один час стали мучительно правдоподобны и полностью подтвердились на юбилее Аверинцева.

Сегодня же Лена отстраненно, словно через посредника, осознала, что этой коробки не могло быть здесь, если только Денис не заглядывал в нее накануне. Он прятал ее: в прошлом Лена несколько раз безуспешно пыталась ее отыскать в надежде разувериться в увиденном. Разувериться не вышло — только окончательно все понять.

Она с трудом отвела уроки, беспрестанно пропадая в собственных мыслях, продолжая с отчаянием на сердце взвешивать принятое решение на весах чувств и разума, зная, что на самом деле выбора нет. По крайней мере она больше не видела альтернатив.

Самым сложным оказалось выдержать вечером несколько часов в ожидании возвращения Дениса. Ни о чем не подозревая, он, конечно, не торопился домой. Когда после десяти в дверном замке повернулся ключ, Лена дрожала всем телом.

Молчаливо она наблюдала, как Денис идет в ванную, затем в спальню, чтобы переодеться. Слушала, как гремит на кухне посудой (опять варит кофе на ночь глядя), как после направляется в кабинет. Дальше отсиживаться было нельзя.

— Денис? — она несмело окликнула его почти на выходе из гостиной. — Я хочу кое-что обсудить.

— Лен, давай потом? — Не оборачиваясь, он что-то изучал в телефоне. — Я не успеваю с иском, прости.

Лена смотрела него, чувствуя, как слезы подбираются к глазам.

— Я пытаюсь поговорить с тобой месяц, — сказала она тихо. — Ты не замечал?

— Лен… — Денис устало вздохнул. — Я говорил тебе…

— Да, очень загруженный месяц, я помню, но… я не слепая. Я вижу, знаю, что дело совсем не в этом. Не обманывай ни себя, ни меня.

Он наконец-то повернулся и взглянул в ее сторону с раздраженным недоумением.

— Это бред. Я просто занят.

— Да? — Ленин голос вдруг взлетел. Боль, что билась в ней столько лет, каплями лилась наружу. — Работой или мыслями о Морозовой?

— Что? — Денис лишь на мгновение промедлил с ответом, но и этой секундной паузы, переполненной шоком и страхом, оказалось достаточно. Встретившись с ним взглядом, Лена призналась на выдохе, отрезая все пути для отступления раз и навсегда:

— Я знаю. Денис, я давно знаю.

— Ты о чем?

Она покачала головой. Горечь топила ее в себе.

— Не надо. Я все знаю.

— Лена…

Она не дала ему закончить:

— Я думаю, нам нужно развестись.

Глава 13

Кровь стучала в ушах, кожу холодил нервный пульс и по телу курсировала лишающая последних сил дрожь. На выходе из гостиной Денис, застывший напряженной и неподвижной глыбой после раздавшихся недавно слов, смотрел куда-то в пол, и ни одной эмоции на его бесстрастном лице прочесть было нельзя.

Молчание длилось едва ли больше минуты, но Лену будто выбросило из привычного мира в холодную, беспроглядную пустоту, где существование тянется вечной пыткой, а разум мыслит молниеносно и со страшной для человека ясностью. Она поняла, что на самом деле боится услышать грядущий ответ, что вопреки собственным суждениям все еще не избавилась от надежды.

Не чувствуя себя, она наблюдала, как медленно на лице ее мужа разошлись и что-то произнесли тонкие, прежде крепко сжатые, губы. Звук его голоса настиг ее с опозданием.

— Ты уверена? — Вопрос прозвучал глухо и неестественно ровно, но оттого стало только больнее. Как будто самого содержания — красноречиво выразившего все то, о чем еще не было сказано ни слова, — оказалось недостаточно.

Денис не стал ее отговаривать. Не стал оправдываться. Просто поинтересовался, уверена ли она.

Лена, с силой зажмурившись, на пару секунд разрешила опаляющей боли пронестись по всему телу, прежде чем продолжить разговор. Она — они — тянули с этим непозволительно долго.

— Да, — ответила она, пытаясь поймать его взгляд, но Денис упорно продолжал гипнотизировать паркет под собственными ногами. — Я уверена.

Необратимость случившегося накатывала на Лену волнами: то верилось до ужаса, то не верилось совершенно. Мысли, хаотичные, неполные, собирались в кучу и затем разваливались на фрагменты, как если бы единым целым их выдержать ее сознание отказывалось.

Каждым вдохом Лену душила вибрировавшая в воздухе мутная недосказанность: она чувствовала, что Денис, пленник своей же отстраненности и закрытости, хочет и не может объясниться, но и она сама не знала, как и о чем они могут сейчас говорить. Пропасть, всегда лежавшая между ними, обнажилась, избавив каждого из них от утешительной иллюзии нормальности их брака.

Наконец, Денис поднял голову и посмотрел Лене в глаза: снимая броню и опуская щиты, признавая ее право знать правду. Расписываясь в собственном поражении. Взгляд, открытый и искренний, показался ей полным смятенного страдания.

Осунувшееся от недосыпа лицо с синевой под глазами и пролегшими на лбу и в носогубных складках морщинах резало Лене сердце. Все в ней рвалось к нему даже сейчас: прикоснуться, провести ладонями по щекам, обвести пальцем контур губ, огладить плечи, прижаться к его груди, обнять. «Что же ты с собой делаешь?», — хотела она спросить, но вырвалось у нее совсем другое:

— Ты до сих пор ее любишь?

Не то чтобы она сомневалась, что ответ возможен лишь положительный, но тем не менее ей было необходимо услышать подтверждение своим домыслам и догадкам именно от Дениса. Разорвать еще тянувшуюся между ними на последнем истонченном волокне нить раз и навсегда.

Денис вновь отвел взгляд в сторону, но Лена успела заметить пробежавшую по его лицу тень болезненной муки. Странно усмехнувшись, он пожал плечами, все также избегая зрительного контакта.

— Я не знаю. — Она хорошо видела, с какой силой он сжал челюсти, как будто боялся сказать что-нибудь еще. — Я не знаю, Лена.

— Мне кажется, знаешь, — прошептала она несмело, старательно сдерживая слезы; в носу щипало, горло и грудь нервно сжимались от не получивших свободы звуков.

Денис опять усмехнулся в ответ на ее заявление.

— Я не общался с… ней пять лет. У каждого из нас давно началась собственная жизнь.

— Разве?

Он промолчал.

— Зачем… — Она наконец осмелилась облечь в слова то, что разъедало ее изнутри годами, но прервалась, не удержав беззвучно рыдания. — Зачем ты на мне женился?

— Лена… — обратился он осторожно. Теперь все его внимание принадлежало только ей: он шагнул вперед, словно в попытке приблизиться, но замер на полпути и остался стоять посреди комнаты. Лена безразлично подметила, что он впервые за весь вечер сумел выдержать зрительный контакт с ней дольше десяти секунд. — Если ты думаешь, что я женился на тебе, потому что решил, что клин клином вышибают, это не так. Я бы никогда так не поступил, — произнес он жестко. — Намеренно — никогда.