Бобры добры - Галина Валентиновна Чередий
— Вот вы не поверили, а другие…
— Мы не другие, Ксюха, держи это в голове и давай уже, рассказывай все, — велел Алексей.
Я прикусила нижнюю губу чуть не до крови, решаясь. Как же все вдруг осложнилось! Еще вчера, когда они мне виделись тупыми амбалами-уголовниками, было совершенно плевать на то, какие выводы они сделают из моей истории и кем станут считать. А сейчас…
— Я посадила в тюрьму своего мужа! — решившись, выпалила я. — Ну так считают практически все вокруг, включая мою мать с отчимом и наших с Матвеем общих… знакомых. — Именно так, только знакомых. Как выяснилось во время судебного процесса, друзей-то, по крайней мере у меня, не было совсем. Еще одна весомая монета была в копилку постоянных заявлений Матвея, что я только с ним кто-то, а без него никто. Либо его девочка, либо пустое место для всех, кого знаю. До сих пор я никак не могла понять, как же он добился создания этой зоны отчуждения для меня и безоговорочной веры для себя ото всех.
— За дело посадила? — почти равнодушно поинтересовался Алексей.
Ему плевать? Им обоим. А почему не должно быть?
— Он избил до смерти человека на моих глазах. Ни за что. И… обижал меня…Часто.
— Насколько сильно обижал, Ксюха? — Лекс навалился на спинку моего сидения сильнее, а его руки стиснули ее так, что пружины жалобно взвизгнули. — Бил?
Легко спросить, но как же тяжело ответить. Признаться вслух, тем более после того, сколько раз мне отказывали люди в понимании.
— И это тоже. — Как всегда в моменты воспоминаний у меня адски зачесался ожог от кольца на безымянном пальце, и я стала растирать его чисто автоматически.
Неожиданно Алексей притормозил и схватил меня за запястье и поднял кисть так, чтобы им обоим было видно.
— Это что, бля? След от ожога? — спросил он каким-то пугающе-ровным, почти безжизненным тоном. — Это он сделал?
Я кивнула и вырвав руку, отвернулась.
— Обручалка несъемная, — скривившись воспроизвела я слова бывшего. — Чтобы никогда не забывала, кому принадлежу.
Комментариев не последовало, только машина рванула резко вперед, а позади меня раздался громкий шипящий вдох. Ладно, надо сворачивать этот неприятный разговор.
— Его скоро выпустят по УДО. Может даже, уже. И он вернется. Писал мне об этом все время, каждую неделю, расписывая, как мы снова заживем вместе. — Меня передернуло, и скрыть это не вышло. — А я этого не хочу. Не. Хочу! И бояться больше не хочу. Я не хочу, чтобы в принципе кому-то приходилось боятся вот таких монстров в человеческой шкуре, хотя и прекрасно осознаю, что это утопия. И нет, я действительно не чокнутая, готовая стрелять направо и налево в каждого, кто мне покажется опасным. Мне нужно знать, что я могу жить дальше наконец и не задыхаться от приступов паники каждый раз, когда мне в толпе его лицо померещится.
— Сможешь, — отрывисто бросил Алексей и свернул на какую-то полянку с дороги. — Приехали.
— И что, не спросите, как другие, зачем терпела и чем заслужила? — нервно хохотнула я. — Может, это я сама во всем виновата и спровоцировала хорошего парня.
— Хорошего, бля? — Моя рука с кольцом-ожогом снова очутилась в захвате светловолосого брата. — Кто называл его хорошим после этого, а? Покажи мне эту мразь брехливую, и я ему харю в кашу размешу и плюну еще напоследок! Чем можно было заслужить ЭТО? Ты его мать отравила? Ребенка убила? Перетрахалась со всем соседями и его друзьями? Хотя последнее — херня, даже если бы и так, твое право. За это не бьют, за это презирают и гонят к *беням. Да вообще любая причина — херня, Ксюха. Ненавидишь кого-то, так что п*здец, считаешь жизни сволочь недостойна — убей к хренам, но измываться…Но вот насчет терпения — да, вопрос имею.
— Лёха, тормозни!
* * *
Ну вот, похоже, братья поменялись ролями. Теперь весельчак у нас рычит и наседает, а грубиян его останавливает.
— Иди ты! — огрызнулся Алексей. — Я хочу знать почему, Ксюх? Неужели не нашлось вокруг никого, кто согласился бы помочь тебе от него освободиться?
— Дело в том… — Я сжала кулаки на коленях, потому как это и было для меня до сих пор самым постыдным моментом во всем. Моя слабовольность, замешанная круто на порочности, которую Матвей надежно прикормил изначально, свернув мне разум в бараний рог, лишив воли, — что я никогда и не просила. И никому не жаловалась. Все то время, пока были вместе. Я как бы… верила, что сама все действительно спровоцировала такое отношение и вспышки его жестокости. Мой бывший муж… он умел очень убеждать в чем угодно и производить нужное ему впечатление. Только когда Матвея уже не было рядом какое-то время, я будто очнулась. Но тогда мне уже никто верить не хотел и для всех я стала дрянью и предательницей.
— Спровоцировала? Чем, бл*дь?
— Да ты заткнешься уже?! — рявкнул Лекс.
— Я знать хочу!
— Это очень личное, — покачала я головой, — об этом рассказывать я не готова.
— Понял? Все, закрыли тему! Ясность есть полная в вопросе.
Недавний грубиян спешно вывалился из машины, распахнул мне дверь и практически выдернул из салона.
— Все нормально будет, Ксюх, поняла? — с нажимом сказал он, наклонив голову так, чтобы уставиться в упор в глаза. Наши губы очутились в считанных сантиметрах, и я застыла, буквально оцепенев от понимания, насколько же это близко.
— Ксюх? — тихо позвал Лекс и осторожно, будто крадучись, коснулся кончиками пальцев щеки. Я резко втянула воздух, ощутив импульс сокрушительной мощи в месте его едва ощутимого касания и одновременно как будто повсюду, во всех истомившихся без простого человеческого контакта кожа к коже нервных окончаниях, и начала безнадежно тонуть в его обжигающе голодном взгляде.
— Охереть! — выдохнул мужчина, но тут грохнула дверца машины за моей спиной, и мы отпрянули друг от друга.
— Ну что, приступим? — с какой-то темной веселостью спросил Алексей и, обойдя машину, полез в багажник.
— Черт, вы что вот просто так ехали с оружием в багажнике? — изумленно спросила я. — На выезде из города пост же милицейский был, а вдруг бы нас остановили?
— А мы прям взяли и остановились, — фыркнул бесшабашный блондин и совершил какую-то манипуляцию с пистолетом в своей руке, отчего тот звонко лязгнул. — Так, братан, давай для начала мишень установим метрах в десяти. Я так понимаю, Ксюхе в принципе на фиг не сдалась снайперская стрельба на дальние расстояния. Так что достаточно будет научиться попадать хоть примерно туда, куда предполагалось.
— Считаешь меня совершенно безнадежной? — усмехнулась, поежившись
