Миллиард секунд - Каролина Дэй
Дышит быстро. Глубоко. Ее глаза не отрываются от моих. Глядят в упор. Темные-темные. Такие даже на картинах не напишешь, если не видеть перед собой натурщицу.
— Мой друг не выжил, не успел. А знаешь почему? Потому что тот придурок с парка его избил. Мишу в больницу положили и обнаружили осложнения на сердце. Пересадку не сделали. Этот ваш дурацкий фонд просто не выделил деньги, а дело замяли! И наша жаба ничего говорить не стала! Наверняка ей тоже приплатили! Ах да, вы ж мажоры все такие! Не думаете о последствиях после своих капризов! А потом…
Она резко хватается за грудь, аппарат около ее кровати звучит быстрее. Ева едва дышит, глаза жмурит. Твою ж мать!
— Врача! — кричу, выбежав в коридор. — Срочно врача! Девушке плохо!
В палату тут же вбегают две медсестры и доктор. Осматривают ее. Я отхожу подальше, чтобы не мешать, но наблюдаю со стороны. За ней. За тем, как ее приводят в чувство точно так же, как это делал я в парке.
Все проходит мимо меня. Не замечаю, сколько времени проходит. Секунды, наверное. Но за эти мгновения в голове проносятся ее последние слова.
Мы из разных миров…
Ритм сердца через некоторое время стабилизируется. Медсестры вводят что-то в капельницу и уходят, когда пикалки стали раздаваться реже.
— Пойдемте поговорим, — ко мне подходит дежурный врач.
— Но я не…
— Идемте.
Мы выходим. Напоследок смотрю на Еву. Снова лежит пластом, глаза смотрят в потолок, словно никого вокруг не существует. Только когда я направился к выходу, она взглянула на меня точно так же, когда я оставлял наедине с той воспитательницей. Так же умоляюще. Неотрывно. Прося о том, что я не смогу выполнить.
— А теперь слушайте сюда, — начинает грузный мужчина. — У девчонки сердечная недостаточность, ей волноваться в принципе нельзя, а вы только это и делаете! Не портите мне статистику и не травмируйте ребенка!
— Какая сердечная недостаточность?
Не спрашиваю о какой-то там статистике, не беру во внимание повышенный тон. По хорошему счету мне бы уйти отсюда, но вопрос сам слетает с губ.
— Простая! Диагноз такой никогда не слышали? Так вот в книге прочитайте, может, что-то полезное найдете. А теперь на выход!
И сейчас я вроде должен обрадоваться, что вскоре окажусь дома, в своей кровати, вернусь в привычную атмосферу и покину это ужасное помещение, полностью пропахшее смертью.
Только какой-то червячок сомнений не дает покоя. Ноги хоть и несут меня все дальше и дальше от этого богом забытого места, но мысли то и дело возвращаются в больницу. Точнее в палату, где сейчас лежит одна маленькая брюнетка с пронзительными глазами и проблемами… не только с сердцем…
Глава 8. Осознание
«Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни, а самому делать жизнь» (с) Л.Н. Толстой
С раннего детства мама часто пыталась внушить простые истины. Что нужно уступать место старшим, быть галантным с девочками, жениться на мудрой женщине и растить красивых деток. Своих. А чужие? Они так и останутся чужими. У них есть свои родители, своя жизнь и своя судьба. Именно так считала мама до самой смерти.
И я верил ей. Верил в то, что детей нужно зачать самому, а не связывать жизнь с чужими, никому не нужными. У них же есть родители. Родственники. Близкие. Только мама не учла одного факта. Все это ложь.
Они брошены на произвол судьбы, свалились на плечи государства и нянечек, которым тоже не особо сдались. А жизнь гоняет их туда-сюда, пока не адаптируются.
С Евой мы больше не встречались. Я не заглядывал в больницу, оставив девчонку с тем поникшим взглядом один на один со своей проблемой, и она больше не напоминала о себе. Выписали, наверное. Она вернулась в свой дом. К друзьям.
К той самой женщине, которая отказывалась давать лекарства за непослушание…
Тот подслушанный разговор и ее слова об «отбросах» не давал покоя. Я не мог нормально писать картины, даже наброски не делал. «Хлоя» давно уже высохла, а я никак не нанесу следующий слой. Вместо этого открыл Мак и читал в интернете рассказы детдомовских воспитанников, об их образовании, адаптации и будущем. И информация меня совсем не радовала.
Раньше я лишь представлял, что может твориться за стенами государственных зданий, но никак не думал, что детей будут запирать в подвалах, насильно отправлять в психиатрическую больницу за непослушание, или того хуже — забить до смерти, а врачам из скорой приплатить за молчание.
Может, в больницу к ней прийти? Только зачем? Смысл? Что я там забыл? Черт! Эта девчонка не оставляет меня в покое! Почему в новом наброске вижу эти печальные глаза? Утомленные? Несчастные? Побитые жизнью? И кто в этом виноват? Судьба в лице определенных людей, или девчонка, которая осталась одна в этом мире?
Мы, живя по ту сторону от реальности, видим жизнь другими глазами. Не такими, как они. Как эти дети. Они тоже имеют право на существование, тоже хотят жить, как все. Те же шансы, те же права.
На следующий день все же собираюсь в больницу. Бессмысленно. Необдуманно. Плевать. Интересно, как она там? Эта наглая нахалка? Выписали или нет? Что ее ждет дальше? Как себя вести? Что я вообще тут забыл?
Но думать поздно — я уже вошел в палату.
— Привет.
Ева не спит, не лежит в позе умирающего лебедя, как в прошлый раз, да и к системе не подсоединена. Удивленно вскидывает глаза, когда я делаю шаг и закрываю за собой дверь.
— Ты как-то часто в моей жизни появляешься, — хмыкает девчонка.
— Мне уйти?
На мгновение глаза увеличиваются, голова на автомате качается из стороны в сторону. Глупышка. Ее реакция заставляет меня улыбнуться.
— Не переживай, я пошутил, — Ева почти незаметно расслабляется. — Я же тебе не
