Криптонит Дубова (СИ) - Воля Алёна

— Что?! — чуть не задохнулась.

— Овощи. — Опять усмешка, теплом по плечу. — Как для актрисы второстепенных ролей современного балагана, ты прекрасно справляешься.

Почти пощечина. Меня даже повело чуть в сторону. Принижение в голом виде. Какая же он… мразь. После услышанного оскорбления вслед за вспышкой злости последовало безразличие, как защитная реакция. Я не играла главных ролей из-за мигрени. Эта напасть заставляет с собой считаться на высшем уровне, потому, что может уложить на лопатки в любой момент.

— С чем? С приготовлением макарон? — процедила сквозь зубы.

Не ответил. И, наконец, отошел. А потом и вовсе вышел, оставив в одиночестве хватать ртом воздух.

Господи! Меня словно обесточили. Или нет. Скорее наоборот — зарядили энергией сверх меры, так, что не выдержала и обуглилась. Как электроприбор, максимальное потребление которого сто десять — подключили к двести двадцати!

Посмотрела на сковородку и опять чуть не задохнулась. Ничего у меня не подгорало!!! Закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Откуда он свалился в мою жизнь?! Я потом еще не раз вспоминала тот момент возле плиты — настолько пробрало. Наверное, именно из-за шквала чувств, которые Удав умел во мне всколыхнуть буквально за минуту, и пропускала важные звоночки. Его вопрос, к примеру. Ведь не просто так спросил. Пытался подтолкнуть мои мысли в нужном направлении, но не был услышан тогда.

Минут через пятнадцать позвала Дубова к столу, пытаясь не концентрироваться вообще ни на чем. Нормальный бы человек ушел после… а собственно после чего? Он же не в курсе, как меня трясет от его… не прикосновений!

— Кирилл Геннадиевич… — выглянула в коридор. Так хотелось добавить знаменитую фразу из «Джентльменов удачи»: «Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста» — но я сдержалась. И как с ним сидеть за одним столом? В его дворце было легче. Там одна столешница размером с мою кухню.

Кирюшенька где-то замешкался. Оказалось в ванной.

— Каким полотенцем можно руки вытереть? — банальный вопрос, а меня окатило жаром.

Трусы! Боже, у меня же там трусы сохнут на полотенцесушителе! Шлепнув ладонью себя по лбу, уставилась в тарелку и бессильно засипела. Знаете, как выглядит позор? Он черного цвета. Модель танга. С кружевом.

— Розовым. — Ответила, замирая от смущения и борясь с безотчетным желанием куда-нибудь спрятаться.

Глава 11

Когда он вошел — по его взгляду сразу стало понятно, что думаем мы об одном и том же. Боже. Воздуха мне, воздуха! Я бы, скорее всего, умерла там от стыда, если бы Дубов не начал действовать на нервы. Прежде, чем взять вилку в руки, этот… нехороший человек… наклонился и понюхал пасту.

— Приятного ап… — договорить не смогла. Моргнула пару раз, пытаясь убедиться, что все правильно вижу, и не удержалась: — От моей стряпни еще не пострадал ни один человек на этой планете.

— Это точно? — спросил с сомнением.

Покрутив в руках солонку, отодвинула ее в сторону. Не ровен час — запустила бы в него не глядя, а там, на ум вновь приходила только лесопосадка. Видимо он прочитал мои мысли, потому, что ехидно улыбнулся, но все же взялся за приборы.

— У тебя есть соевый соус?

Интересно, кого-то бы задел такой вопрос? Думается мне, что нет. Никого нормального. У меня же мозги окончательно превратились в кашу из перца чили. Когда-то давно я увидела интервью с Виктором Андриенко. И запомнила одну из его фраз: «Мне нравится все, что готовит моя жена. А если не нравится, я просто молча беру соевый соус».

Доставая бутылку из холодильника, пришлось покорно признаться самой себе — Кирилл Дубов для меня как та красная тряпка для быка. Бесил одним своим присутствием. А иногда казалось, что злит намеренно.

Молча поставила перед ним приправу и села на свое место. Принялась накручивать на вилку пасту.

— Ты всегда так поздно домой возвращаешься?

— Нет. Не всегда.

— Напиши мне свой примерный график. — А, не дождавшись ответа, добавил: — Это в твоих интересах.

— Хорошо. — Близость Удава меня… будоражила. И опять его руки перед самыми глазами. Какие же красивые они у него были, ну просто не реально! Правильные ногтевые пластины, длинные пальцы, резкий изгиб от запястья, без волос, но с мужественным узором чуть выпуклых вен…

Чувствуя непонятное настроение собственного организма ниже пояса, попыталась подумать о чем-то другом. Не вышло. Мысли сами сворачивали на непристойные темы. Наваждение какое-то!

— Почему ты уволилась из салона?

Слегка поперхнувшись, подняла на него глаза. Ну да, я же написала заявление по собственному желанию, так сказать. Вывески о том, что директор попросил, нигде не было.

— Меня уволили. Бортнич.

Кирилл Геннадиевич хмыкнул и продолжил кушать. Доедая, вынес вердикт:

— Недурно. Видимо часто такое готовишь.

Замечательная похвала, не находите? Намек на то, что если бы готовила это блюдо редко, то вышло бы что-то несъедобное? Он обладал по ходу нетривиальной способностью сказать приятное неприятно. И эта вечная непробиваемая мина на лице выводила из состояния равновесия! Смотреть на мир вокруг себя безразличным взглядом, изредка сменяя его на пренебрежительно-насмешливый — каким человеком надо быть?

— Что на счет чая?

«Раз, два, три, четыре, пять… глубокий вдох, спокойствие, только спокойствие. Кирюшенька сейчас напьется и свалит, наконец. А в следующий раз, скорее язык себе отрежу, чем предложу ему что-нибудь!» — успокаивая себя, поднялась и включила заново поостывший чайник.

Чаепитие в полном молчании. Слежка темно-серых глаз за каждым моим движением. Холод по плечам — волной по телу. Зачем я заключила с ним этот чертов договор?!

— Спасибо, Нелли. — Поднялся и вышел. А я смогла полноценно вдохнуть.

Через пять минут, уже одетый и с ноутбуком в руке, заглянул опять ко мне.

— Завтра мы идем в оперу. Жду тебя к пяти.

— Я не могу. — Вырвалось; и тут же сникла под бездушным взором. — У меня прогон вечером…

В ответ кривая ухмылка.

Хлопнула входная дверь.

Опустившись бессильно на табурет — закрыла лицо руками.

Пропустить генеральную репетицию — это из ряда вон. Даже полумертвый актер должен на нее явиться. С худруком «Арт-бума», Светлицким Олегом у нас были давние дружеские отношения. Но так я его не подставляла никогда. Про приступы мигрени он знал. Потому и главные роли никогда не давал. Эдакое молчаливое соглашение между нами.

А теперь мне пришлось ему врать. Из-за своенравной сволочи по имени Кирилл. В оперу ему припекло! Именно в вечер прогона! А почему не первого октября, на открытие нашего сезона?! Пожимая руку Дубова, разве предполагала тогда такое? Нет, конечно.

Наказывал. Открыто. Безжалостно. Жестко.

На следующий день, кусая губы и выкручивая пальцы, позвонила Олегу и сказала, что мне плохо. Он, конечно же, вошел в положение, лишь попросив быть в норме к премьере.

— Постараюсь. — Промычала, давясь горечью и думая о том, какие вершины моей неприязни к Дубову еще предстоит покорить.

Но в случае с ним, как уже смогла не раз убедиться, это были цветочки. Если кажется, что хуже уже некуда, Удав очень быстро умел доказывать обратное.

Приехав к нему ровно к пяти, удостоилась омерзительной улыбки. Нагнул. Доволен собой.

— Ты пунктуальна. Это хорошо. Иди, переоденься.

Все ругательства к тому моменту я уже тридцать раз просклоняла во всех падежах вместе с его именем, а потому выдохлась. Что толку бессильно беситься? Апатия наше все.

К платьям-туфлям и прочему относилась как к реквизиту. Выбрала, надела, соорудила прическу, подняв волосы вверх, прошлась по лицу косметикой, особо не усердствуя. Переставила сим-карты в новый телефон, а тот, что он мне дал — вернула до заводских настроек и положила назад в коробку.