Галина Куликова - Соблазнить холостяка, или Нежный фрукт
– Лена, ты любишь запах жженой резины? – спросил Грушин, глядя прямо в глаза двоюродной племяннице.
– Люблю, – ответила та. – Как это ни странно. А что?
– Тогда дело в шляпе.
Он отправился обратно на кухню, снисходительно посмотрел на Антона и сказал:
– Она любит запах жженой резины. А про картошку я спросить забыл. Так и быть. Пока я буду кормить маленькую бандитку, ты можешь отправляться на свидание в гостиную. Только прошу соблюдать приличия – я ребенка к стулу привязывать не буду. Ты же знаешь этих подрощенных младенцев – они умеют телепортироваться.
– За кого ты меня принимаешь? – Антон ощетинился, словно домашний любимец, получивший подзатыльник. – Разве я похож на идиота?
– Ужасно похож, – честно признался Грушин.
Он отправился за Машкой, и Антон метнулся вслед за ним, предварительно выхватив из стакана принесенный букет. Увидев Антона на пороге комнаты, Лена едва слышно ахнула и прижала руку к груди.
– Иди ко мне, Машуня! Иди к дяде! – позвал Грушин тем ненатуральным голосом, который прорезывается у всех мужчин, не умеющих обращаться с детьми.
Машуня бросилась на дядю, как леопард, он едва успел подхватить ее на руки. Унес на кухню и усадил на стул. Этого ребенка оказалось непросто удержать на месте, тем более что он норовил съесть то, что лежало не в тарелке, а рядом с ней.
– Ни разу не видел, чтобы дети употребляли в пищу бумажные полотенца, – бормотал Грушин, убирая подальше и подставку с полотенцами, и солонку, и перечницу. После чего пригрозил: – У Евдокии Никитичны есть кулинарный шприц для выдавливания крема на пироги. Если ты будешь тащить в рот что попало, я свяжу тебя и накормлю кашей через шприц.
Ребенок счастливо хохотал и лез пальцами во все жидкое и желеобразное, а потом грязными руками хватал дядю за штаны и футболку.
Тем временем в гостиной происходило поистине грандиозное объяснение в любви.
– Лена, – сказал Антон, сверкая глазами, как герой какой-нибудь старой ленты, где мимика заменяла слова. И быстро подошел к предмету своей внезапно вспыхнувшей страсти. Подошел совсем близко. – Лена, увидев тебя, я словно родился заново. Ты – женщина из моих снов. Я искал тебя всю жизнь! – И он протянул ей букет.
Лена взяла букет, уткнулась в него носом, после чего без перехода пала Антону на грудь. Они, разумеется, стали целоваться, обмениваясь междометиями и короткими фразами, из которых довольно быстро выяснилось, что они полюбили друг друга с первого взгляда, уже не смогут друг без друга жить и совершенно неважно, что думают об этом все остальные представители рода человеческого. Что им не страшны никакие трудности и оба готовы на все, лишь бы оставаться вместе. Ими овладело фантастическое, глупое и совершенно необъяснимое счастье, которое делится только на двоих и обрушивается обычно в самый неподходящий момент.
Когда раздался звонок в дверь, Лена, обнимавшая Антона двумя руками за шею и прижимавшаяся щекой к его груди, пробормотала:
– Кто-то к Диме пришел. Мы не имеем к этому никакого отношения, правда? Поэтому нужно закрыть дверь в комнату.
Звонок оказался настойчивым, он все звонил и звонил, поэтому Антон, пятясь, дотянулся рукой до двери в гостиную и захлопнул ее.
– Машка не орет, значит, ей с Димой хорошо, – сказала Лена, снова приникнув к груди Антона. – Наверное, он с ней справляется.
– В конце концов, он мой друг, – поддержал ее тот, – и вполне может дать нам полчаса времени. Хотя он говорил, что долго вряд ли продержится. Я обещал ему, что мы будем только разговаривать.
– Мы разговариваем, – сказала Лена и тотчас встрепенулась: – Можно включить музыку. Если Машка ворвется, мы как будто танцуем!
Тем временем Грушин, держа Машку поперек туловища, отправился открывать. Увидев, что дверь в гостиную закрыта, он хрюкнул, но разделить негодование было решительно не с кем, поэтому хрюканьем все дело и ограничилось. Кто стоит за входной дверью, он не знал, но предполагал самое простое: почтальон, соседи, участковый милиционер, торговец картошкой…
Однако действительность превзошла его ожидания. За дверью обнаружился муж. То есть Ленин муж и Машкин папа. Увидев его, Грушин клацнул челюстью, как аллигатор, попытавшийся поймать птичку.
– Уж кого не ждали, того не ждали, – очухавшись, пробормотал он. Получилось довольно негостеприимно, но гость ничего не заметил.
Ленин муж был невысок ростом, но зато плечист, накачан и наверняка умел хорошо драться. Все его вещи помещались в рюкзачке.
– Здравствуй, Дима, – сказал он и тут же воскликнул, увидев дочку: – А вот и мой поросенок! Как же я соскучился по моему поросенку!
Он сразу же выхватил Машку у Грушина, подбросил вверх и поймал с ловкостью, которая свидетельствовала о долгих тренировках. Девчонка радостно завизжала, и, если бы не музыка, игравшая в гостиной, влюбленные от этого визга наверняка пришли бы в себя.
– Привет, привет, – поздоровался Грушин, лихорадочно соображая, как держаться и что теперь будет. – Каким ветром тебя сюда занесло?
– Да уж точно не попутным, – крякнул Алексей и вошел в квартиру вслед за хозяином. – Меня с работы не отпускали, но когда позвонила Ленка со своим заявлением, я решил, что надо ехать.
Машка перестала верещать и теперь мурлыкала на руках у папочки, обняв его рукам и ногами. Поэтому ботинки родителю пришлось снимать без помощи рук.
– Так она действительно тебе позвонила! – с тревожным оживлением сказал Грушин.
– Позвонила, позвонила. Кстати, где она?
– Она… Она в гостиной. Там ко мне друг пришел, надо было его чем-то занять… Вот она и…
– Угу, угу, – быстро проговорил Алексей.
Стало ясно, что патологической ревностью он не страдает, и мысли его явно заняты чем-то другим. Грушин помимо воли испытывал к Алексею сочувствие. Человек создал семью, выстроил отношения, любит жену… А она…
Грушин плохо представлял себе механизм измены. То есть он представлял, конечно, но вообразить себя в роли обманщика ну никак не мог. Если бы у него была жена – близкая, родная женщина, которую знаешь как самого себя и с которой можно быть самим собой, – разве смог бы он обмануть ее?! Немыслимо.
– Пойдем-ка мы с тобой на кухню, – сказал Грушин, решительно проталкивая гостя по коридору в означенное помещение. – Попьешь с дороги чайку. А пока ты будешь пить, я Лену позову.
– Нет, ты погоди, – неожиданно заволновался Алексей. – Пусть она некоторое время там побудет. – Он воровато оглянулся через плечо. – Мне с тобой поговорить нужно. Посоветоваться, понимаешь? Тет-а-тет.
– Да? – спросил Грушин. – Ну ладно.
Он понимал, что советчик из него никакой, но трусливо молчал.
