Пари - Айя Субботина
Зато можно без опаски спустить Орео на землю, чтобы мой пирожок размял лапы — щенок или нет, а весит он уже прилично.
Побродив немного от пейзажей к натюрмортам и целой экспозиции «Город прошлого», на которых нарисованы карандашные наброски построек, на месте которых сейчас небоскребы и модные жилые комплексы, сворачиваю до маленького сквера неподалеку, где можно купить морожено с вагончика и посидеть на лавочке. Перехожу дорогу. Прихватив Орео под подмышку, но, когда оказываюсь на другой стороне, мое внимание привлекает знакомое женское лицо.
Катя.
Даже не знаю, почему она так хорошо мне запомнилась. Не в том смысле, что у меня плохая память на лица (с этим как раз все хорошо), но я узнаю ее даже несмотря на огромные солнцезащитные очки (странно, на улице уже давно вечер) и одежду а ля «интеллектуалка с театральных подмостков». В одной ее руке флейер — точно такой же есть и у меня, их раздавали всем посетителям вместе со скидкой в новый магазин интерьера и дизайна. Значит, Катя тоже была на вернисаже. Странно, что там я ее как раз не заметила, хотя среди людей пожилого возраста она точно бросалась бы в глаза.
Я уже собираюсь броситься к ней навстречу и «с порога» вылить все свои горести и страдания, но стопорюсь буквально на взлете, потому что Катя разворачивается на сто восемьдесят градусов в сторону здоровенного мужицкого тела. Которое, блин, тоже хорошо мне знакомо, хотя вместо памяти об этом типе я предпочла бы дырку в форме амнезии.
Тихий, собственной персоной.
Мне даже кажется — но я точно не уверена, — что он в том же пиджаке, в котором был в тот вечер, когда набросился на Лекса. А еще с цветами — огромным пафосным веником роз, который вручает Кате даже не замечая, что под весом этого, прости господи, букета, у нее подкашиваются ноги. Я стою как вкопанная, наблюдая за тем, как они о чем-то переговариваются и Тихий пару раз наклоняется к ее лицу, как будто плохо слышит, что она говорит.
Тихий… и моя чудесная отзывчивая Катя.
У Квазимодо, любившего Эсмеральду, хотя бы душа была красивая и сердце доброе, а что есть у этого крокодила?! Кулаки и мозг размером с грецкий орех?!
Как будто прочитав мой боевой настрой, Орео тоже начинает заливисто лаять. На мгновение кажется, что Катя вот-вот повернется, привлеченная назойливым звуком, но Тихий как бы невзначай кладет свою здоровенную лапу ей на талию и подталкивает вперед, в сторону сквера.
Так, стоп. Меня, как жирафа, осеняет только на третьи сутки — у них что, свидание?!
Черта с два я отдам хорошую Катю на растерзание этому тупому троглодиту!
Чтобы добраться до них делаю буквально олимпийский спринт, подлетаю сзади, набираю в грудь побольше воздуха и выпрыгиваю им наперерез.
— А ну убери от нее свои грязные клешни, Тихий! — ору прямо в его круглую от удивления рожу. — Или, клянусь, я тебе их от самых плеч отгрызу собственными зубами!
Катя мешкает — чтобы увидеть меня, ей нужно для начала избавиться от «веника», который закрывает обзор. А когда кое-как сует его обратно Тихому и смотрит на меня, то первое, что замечаю на ее лице — легкое недоумение. Катя меня не узнает. По крайней мере не сразу.
— Вика, блядь?! — Зато приходит в себя Тихий и сразу с матов. Теперь я точно знаю, у кого Лекс подхватил эту заразу. — Какого…
— Вика? — Катя, делает шаг вперед и приветливо улыбается. — Как твой кот?! Я писала тебе, но ты не ответила! Я очень переживала!
Только теперь вспоминаю, что действительно не заходила в мессенджер после нашего с ней последнего разговора. Решила взять паузу вообще на все социальные сети, но даже не подумала, что она действительно будет беспокоится о моем усатом подопечном. В голове отчетливо застряла мысль, что на этом свете нет человека, которому бы было не плевать на наше существование и как мы выберемся из передряги.
— С котом порядок… — отвечаю я, стараясь держаться на расстоянии от Тихого, рожа которого с каждой секундой становится все злее и все краснее. — Кать, я не знаю, как этот кусок дерьма задурил тебе голову, но он ужасный мерзкий поганый тип!
— Ага, блядь! — басит Тихий, пытается переть на меня торсом, но худенькая Катя в образе воздушной барышни из Высшего света, храбро заграждает ему путь собственным телом.
— Игорь, ты не мог бы оставить нас… ненадолго?
— Да я лучше под пулю встану, чем оставлю тебя наедине с этой гадиной!
— Аналогично! — машинально отзываюсь я, хотя, если честно, после того, как Катя встала между нами, мне стало немного спокойнее.
Тихий никогда не отличался умственными способностями и еще в то время, когда мы с Лексом были в отношениях, мог сорваться по идиотскому поводу и начинал крушить все, что попадало под руку. Я лично дважды была свидетелем того, как Лексу приходилось буквально выкупать его из неприятностей, грозящим совсем не эфемерным сроком. А еще он всегда был злопамятным, просто до ужаса. До сих пор с содроганием вспоминаю, как на каком-то застолье он вдруг поднял тост за то, что встал на ноги и теперь сможет плюнуть в рожу всем своим обидчикам. И без остановки назвал штук двадцать имен. В общем, я бы точно не удивилась, если бы он попытался придушить меня у всех на виду посреди бела дня.
— Может вы оба успокоитесь? — Просто удивительно, как в такой ситуации Кате удается хранить спокойствие — ее голос не повысился ни на полтона, и сама она выглядит максимально спокойной, хотя на фоне здоровенного двухметрового Тихого кажется совершенно крохотной. — Игорь, для начала ты сделаешь то, что уже неоднократно мне обещал.
Она так строго на него смотрит, что я даже почти готова закрывать уши руками, чтобы спасти свой несчастный слух от потока ругани в ответ, но ничего такого и близко не происходит. Тихий играет челюстями, а потом втягивает губы в рот, давая понять, что собирается держать рот на замке. И это в моем-то присутствии. Эта девушка точно нашла способ вить из него веревки. Ничего удивительного — она действительно какая-то особенная.
— Так, — Катя как раз разворачивается ко мне, и немного хмурится, — а ты, Вика, пообещай, что никому ничего не будешь отгрызать.
— Это удар ниже пояса, —
