Пари - Айя Субботина
Глава семьдесят первая: Вика
Следующие несколько дней я провожу как в тумане.
Не получается даже толком погоревать, потому что на носу куча дел, большую часть который нельзя отложить даже на этих злосчастных три дня.
Перове наперво нужно разобраться с жильем.
После довольно долгих споров с собой, все-таки принимаю решение не тратить деньги на съемное жилье, а вместо этого заехать в бабушкин дом, о существовании которого я вспомнила только сейчас. Точнее, вспомнила в таком ключе, потому что раньше идея перебраться в самый отдаленный район города, в застройку из стареньких одноэтажных домиков казалась мне сродни перспективы жить на вокзале. Когда я в последний раз там была — в день похорон бабушки — в память врезались пожелтевшие обои на стенах, старый продавленный диван и ламповый телевизор, которые сейчас существуют, наверное, исключительно и только в музеях. Когда бабушки не стало, я заперла ее дом на ключ и пообещала себе, что никогда туда не вернусь, а потом, когда у меня будет собственные большие деньги, я найму хороших реставраторов и превращу его в что-то вроде музея. Мысли продавать его не было никогда: отчасти потому что в моем мире желающих приобрести настолько захудаю недвижимость на отшибе бурной столичной жизни просто не существовало в природе, отчасти из-за того, что все равно была сильно морально привязана к месту, в котором прошло мое детство.
С котом и собакой на руках перспектива переселиться в пусть и обветшалое, но жилье с двором, где они смогут нормально гулять, показалась неплохой альтернативой очередной съемной квартире. В конце концов, это будут просто еще одни выброшенные на ветер деньги, а в теперешних обстоятельствах я решила экономить каждую копейку.
Первый заезд в бабушкин дом делаю пораньше с утра, опасаясь, что после того, как дом стоял без присмотра столько лет, крысы и тараканы — наименьшее из возможных паразитов, что могло там завестись. Не успеваю подойти к воротам, а рядом, как джин из бутылки, появляется сразу несколько любопытных бабулек. Лицо одной кажется смутно знакомым — кажется, она живет через два дома справа и в свое время сватала за меня своего внука — хорошего парня, владельца целого «десятка» уликов.
Во дворе все довольно заброшено, на клумбах, где у бабули цвели какие-то особенные лилии, сейчас просто трава в полный рост. Дверной замок порядком заедает, но не проржавел. Приходится повозиться, чтобы его открыть и я тут же делаю себе пометку в специальный список дел по дому, что нужно первым делом сменить замок, и лучше вместе с дверью.
Внутри столько пыли, что в редких лучах солнца, которое проглядывает в щели плотно занавешенных штор, она висит плотным саваном. Бегло прохожу по комнатам, чтобы убедить, что все окна целы и бабулин дом не облюбовали бомжи. Но все как будто в порядке и на тех же самых местах. Только после этого настежь распахиваю все окна и выхожу во двор, чтобы сквозняк сделал свое дело. Можно было бы потратиться на клининг и не морочить голову, но я обещала себе экономить. Пока не найду работу — мне все равно нечем заняться. А ногти…
С тоской смотрю на свой красивые длинные ногти.
Мне нравилась эта форма и я очень долго хотела именно такую, но сейчас готова избавиться от них в пользу практичного и короткого мягкого «квадрата». Запись на маникюр на завтрашнее утро, поэтому сегодня до конца дня мне нужно кровь из носу перевезти вещи.
Именно этим я и занимаюсь все следующие часов шесть. Хорошо, что вместо бессонной ночи страданий из-за Лекса, у меня была бессонная ночь страданий из-за Лекса, но в компании коробок и мусорных пакетов, куда я, экономии ради. Запихала свои любимые сумки и туфли. Никогда еще французские и итальянские люксовые бренды не падали так низко, как говорится.
Я сразу нанимаю грузовую машину и парочку грузчиков заодно. На этот раз, слава богу, обходится без скандала. Кстати, то, что Марат так резко и подозрительно исчез с горизонта, тоже настораживает, но выходить первой на связь я пока тоже не хочу — нужно подождать, пока улягутся чувства после расставания с Лексом. В таком состоянии я его даже как следует послать не смогу, чтобы не расплакаться. А Марату только дай повод думать, что он может довести меня до слез — откусить руку вместе с пальцем.
К вечеру, когда все мои вещи уже на месте, но еще в коробках и пакетах (я распаковала только самое необходимое, а остальное решила оставить на потом, когда пойму, какие именно вмешательства в интерьер необходимо сделать), еду в клинику чтобы проведать Бармалея. На этот раз меня даже к нему пускают. Готовлюсь увидеть бедного полуживого котейку, а из стеклянного бокса на меня угрюмо смотрит его хитрая бандитская рожа. На секунду даже мелькает крамольная мысль, не поспешила ли я называть его «своим котом» — ни домашним, ни тем более моим он точно не выглядит. Поэтому, когда доктор предлагает мне его погладить, я оцениваю недовольный кошачий глаз и говорю, что лучше в другой раз. Возможно, когда я заберу его домой и у нас будет достаточно времени друг к другу привыкнуть, Бармалей со временем хотя бы перестанет смотреть на меня как на жирную мышь.
Из ветеринарной клиники еду домой — еще не поздно, погода хорошая, а в одном из моих любимых районов города на площади перед драмтеатром устраивают вернисаж. Сходить туда — неплохая альтернативу многочасовому реву по разбитому сердцу. И во мне еще теплится надежда, что если я буду уставать настолько, чтобы едва волочить ноги, то сил на слезы и сопли у меня тоже не останется.
Накидываю на плечи кофту, обуваюсь в удобные кеды на низкой подошве, беру под подмышку довольного Орео и пешком пилю минут двадцать до ближайшей остановки автобуса, который еще минут пятнадцать везет меня до станции метро. Только оказавшись в вагоне (даже странно свободном несмотря на вечернее время) ощущаю, как на самом деле жизнь в центре столицы отличается от жизни в самых отдаленных ее кварталах. Как будто реально приехала из глубинки в технологический рай.
На площади тоже не очень много народа. Кажется, желающих посмотреть на работы начинающих и не очень художников, даже меньше,
