Ольга Горовая - Обжигающая спираль (СИ)
И пусть ни они сами, ни родители Светы не хотели большого торжества, да и друзья с родными, которым сообщили про нежданную «душевную болезнь» Маши особо не настаивали — даже самых близких набралось пять десятков человек.
Казалось бы — и маловато по меркам элиты их города. Но как выяснилось — достаточно, чтобы Руслан сумел пару раз запутаться в именах и лицах новоиспеченных родственников.
Праздновали торжество в «Колизее», почти до пяти утра, благо друзья сделали «жениху» стопроцентную скидку за аренду помещения, долго издеваясь над ним за то, что Руслан вообще собирался за что-то платить. И пусть невеста, а с ней и жених, из солидарности, пили только сок — весело было всем. А когда ведущий праздника, по немного устаревшей, но принятой на «ура» старшим поколением традиции — заставил всех разделиться и передавать из рук в руки двух кукол, выясняя, кем же окажется первый ребенок новобрачных — Руслан испытал странное удовлетворение. Пусть и не признался никому, кроме Светы, но ему пришлась по душе мысль, что в ближайшем будущем у них родится дочь.
Света только хихикала, посмеиваясь над мужем, и напоминала, что это — не больше чем игра. Но Руслан, пусть и не спорил с женой, уже как-то осознал и принял на себя роль отца маленькой девочки. И чем больше он об этом думал, тем больше испытывал восторг. Который только укреплялся при виде того, как покоряет сердца присутствующих Лера, самозабвенно отплясывая все танцы на сцене «Колизея», облюбовав себе краснеющего Ромку в качестве кавалера.
Сергей и Стас сетовали Валентину, что его дочь променяла их на более молодого. На что смеющийся Валик посоветовал парням переключиться на кого-то, более подходящего им по возрасту.
И казалось, что все хорошо, и все начали оправляться, пусть и понемногу, постепенно, от того удара, который нанесла своим поступком семье Маша.
Но было кое-что, что не давало окончательно расслабиться Руслану. И пусть он знал, что поступил совершенно верно, не задумываясь повторил бы то же, доведись такое вновь совершить, мысль о том, что он обманул Свету — не давала ему спокойно спать.
Впрочем, Рус знал — научится. Переступит через это.
Он защищал свою семью, и оно стоило того.
Две недели назад «молодого и перспективного адвоката, так яро борющегося за права угнетенных и обездоленных людей из самых бедных социальных слоев общества, неизвестные избили почти до смерти. Бросив потом на пороге приемного отделения больницы скорой помощи».
Пресса кричала на всех углах, что виной всему работа Бондаренко. С журналистами никто не спорил. Руслан же увез Свету на эти несколько дней, постаравшись вообще изолировать от выпусков новостей и газет. На ее удивленный вопрос о сбитых костяшках, отшутился, что случайно попал по скуле Серому на тренировке. И Сергей, так же смеясь, подтвердил это Свете, показав синяк, да еще и покаялся, что сам виноват, зазевался.
Не то, чтобы Рус с Сергеем собственноручно решили расправиться с адвокатом. И тут они не обошлись без молчаливого покровительства и помощи Писаренко. Хотя, что уж там, не удержался Руслан от личного участия. Уж больно много счетов у него имелось к этому адвокату.
Кроме того, Антону доступно объяснили, что с ним произойдет, если Бондаренко решит куда-то жаловаться. И тот оказался умным, предпочел затаиться, чем лезть на рожон. Возможно, надеялся позже возродить хоть часть своего авторитета. Хотя Руслан точно знал, Николай Алексеевич лично посоветовал всем, кто решал дела через Антона, забыть о таком человеке. А при всей изворотливости Бондаренко, Рус сомневался, что тот сумеет обыграть авторитет Писаренко в криминальной структуре их области.
Потому, напоминая себе, что защищал все, что у него было, он просто крепче обнимал спящую Светлану, и целовал ее плечи, стараясь не разбудить, нежно накрывая ладонями уже округляющийся живот любимой. И иногда, когда ему особо везло, он чувствовал шевеление их малыша. Пусть пока слабое и едва ощутимое. Но Руслан воспринимал то как самую бесценную награду за все, что у него когда-то отняли. И понимал — он счастлив, так, как и не мог когда-то мечтать.
Эпилог
— Еще пять минут, и я разнесу это чертово здание по камешку! — Руслан с силой вдавил кулак в стену, выкрашенную в какой-то поросячий оттенок и разъяренно осмотрел небольшую, пять на семь метров, комнату.
Проходящая мимо открытых дверей медсестра посмотрела на них из-под насупленных бровей.
— Не разнесешь, — Валик ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, на котором спокойно сидел. — Если этот роддом пережил роды Лерки, то и рождение твоего ребенка — вынесет.
Сергей засмеялся, но тут же заткнулся, стоило Русу хмуро посмотреть на него.
— Ты тоже нервничал, когда Лина рожала? — казалось, этот факт несколько успокоил Руслана.
Ухмылка Валентина стала шире.
— Нервничал? — он хохотнул. — Да, можно так сказать. Вон, медсестры до сих пор меня помнят, — он кивнул головой в сторону дверей, где как раз проходила очередная медсестра. И эта хмурилась так же, как и предыдущая.
Руслан улыбнулся. Слабо, но все же, впервые за последние три часа.
— Так это они из-за тебя такие сердитые? Хорошо. Я думал моя метушня их раздражает, — он тяжело выдохнул и устало опустился на стул, взъерошив волосы.
Но уже через пару секунд резко вскочил и снова начал мерить шагами небольшую комнату.
Сергей, который наблюдал за этой беготней друга, устало вздохнул.
— Я понимаю теперь, почему полковник с женой отказались ехать и попросили позвонить им, когда все закончится, — с наигранным отчаянием пожаловался он Валентину. — У меня уже голова болит от его мелькания, — Рус только фыркнул, когда Серый взял со стола какую-то брошюру по уходу за новорожденным и манерно приложил ту ко лбу.
Валентин засмеялся.
— Подожди, — хмыкнул он. — Придет твой черед — Руслан припомнит, — зловеще пообещал Валик.
Впрочем, не похоже, чтобы Серый проникся ужасом.
Ехидно скривившись, он только невнятно пробурчал «ага, мне уже страшно».
Руслан не обращал на них никакого внимания.
Он даже не особо вслушивался. Вообще, Рус чувствовал себя так, словно стоял на ринге во время боя. Сердце стучало, за дыханием приходилось следить, а каждую мышцу сводило напряженной судорогой. Его всего трясло при мысли о том, что где-то там, на два этажа выше, Свете сейчас было больно.
Господи! Он хотел быть с ней. Серьезно. Несмотря ни на что. Но Света категорически отказалась от его присутствия на родах. Она не считала, что мужчина должен такое видеть.
