Мои калифорнийские ночи (СИ) - Джолос Анна

И осознание этого пришло только тогда, когда я стал видеть её с кем-то другим. С тем парнем в «Логове», с Ричи… Меня бесили даже друзья-придурки, заинтересовавшиеся ею, когда она пришла ко мне в зал.

В какой-то момент злость сменилась решимостью. Я хотел вытрясти из неё правду.

Может даже я был готов наплевать на всё. На обещание, данное отцу, на предвыборную кампанию матери. Потому что вдруг показалось, что я слепо закапываю нечто важное и собственноручно отдаю её в руки другому.

В общем, я хотел убедиться в том, что она готова быть со мной, если я того захочу.

Порядком захмелевший Аарон сказал, что Ричи и Смит направились в сторону служебных помещений. Неопределённо махнул в сторону двери и похлопал меня по плечу.

Можно было уже тогда всё понять, но нет, я, придурок, всё равно пошёл туда…

И как теперь выдрать из головы то, что там увидел — не понятно.

Комната отдыха.

Эти двое были так увлечены друг другом, что даже не потрудились закрыть за собой дверь.

И моё присутствие тоже осталось незамеченным.

Приглушённый свет торшера, отдалённо в зале играет музыка.

Она сверху. В одном белье. Выгибается, обнимает его за шею.

Его бледные ладони скользят по гладкой, загорелой коже, путаются в её волосах.

Полный *****ц.

Стоял и смотрел, ощущая себя последним дураком. Чувствовал как глаза наливаются кровью, пальцы до хруста сжимаются в кулаки, а по телу разливается ядовитая горечь.

А потом вдруг словно протрезвел разом.

Нет смысла в это лезть, вмешиваться. Она не выглядит так, будто страдает. Это её желание, её выбор. Так что к чёрту всё… Мои кулаки ничего тут не решат. Глупо и абсолютно ни к чему устраивать здесь очередную драку.

Отступая назад от проклятой двери, впервые в жизни почувствовал жгучую боль там в грудной клетке. А потом пустоту, которая позже заполнилась неприязнью и отвращением.

Не помню даже как оказался дома. И если бы не Макс и Бэт, облепившие меня с двух сторон, снова заливал бы глотку терпким виски.

Так о чём это она? Поняла, что всё происходит неправильно?

Я хохочу в голос и зажимаю переносицу, чувствуя, как раскалывается голова.

Девчонка замерла, едва дышит, что-то бессвязно шепчет, но я даже не пытаюсь слушать её.

— Пошла ты, Смит, — резко разжимаю руки, отчего она теряет равновесие.

Хватаю с тумбочки ключи от машины и ухожу оттуда, не разбирая дороги. Игнорируя её жалкие попытки повиснуть на мне и остановить.

– ******, Смит, да будь ты уже собой! Противно смотреть!

Сбрасываю её руки, отталкиваю от себя, чтобы пройти.

— Рид, — срывается за спиной её голос.

Я весь горю от того, что внутри бушует гнев, убивающий всё остальное, раздирающий в клочья, выплёскивающийся через край. Сердце стучит так громко и сильно, будто работает на износ.

Она и он.

Пошла ты к дьяволу, Смит. Пошла ты!

Спускаюсь по ступенькам, сталкиваюсь нос к носу с матерью.

— Что там у вас происходит? — осторожно спрашивает она, но я молча прохожу мимо.

Толкаю парадную дверь, сажусь в тачку и выжимаю педаль газа в пол.

Проехав пару километров, паркуюсь на пустынном пляже и, сбросив шмотки, лезу в океан. Плыву далеко, пока мышцы не начинают ныть от нагрузки.

А потом, тяжело дыша, лежу на холодном песке и глядя в небо, поражающее своей невероятной синевой, пытаюсь успокоить раскалённые нервы.

Четыре дня.

Четыре дня — и всё это закончится.

Заприметив Ричи, медленно вываливающегося из новенького порше, сжимаю челюсти. Сейчас неважно, что нашей дружбе конец. Мы должны помочь Лерою, чего бы это не стоило.

Прохожу мимо. Молча, не пожимая руки и не здороваясь, направляюсь в участок. Исайя, также не говоря ни слова, плетётся следом.

Тот лысоватый мужик, с которым мы общались вчера, недовольно отрывается от кипы бумаг, разложенных по всему столу.

— И снова вы двое, — не особо радостно произносит он.

— Есть новости? — Ричи кладёт купюры прямо перед его носом.

— Что вы себе позволяете! — возмущается толстяк, глядя на них маленькими свинячьими глазками.

— За то, что отрываем вас от работы, — усаживаясь на стул, изрекает Ричи.

Вид у него такой, будто он может разрулить деньгами папаши всё на свете.

Дьюи Моркинс накрывает зелень толстой синей папкой.

— Вообще-то есть, — он заговорщически подмигивает нам. — И притом весьма хорошие.

Я весь обращаюсь в слух, чуть склоняя голову.

— Та самая дамочка приходила час назад. Бишоп сказал, что отозвала заявление о похищении.

Я киваю. Вчера во время нашего короткого разговора по телефону, Элис Онил сказала мне, что Лерой окажется на свободе, только если её дочь примет все условия. И похоже, Роуз прислушалась к моему совету и поступила так, как того на данный момент требуют обстоятельства.

— А наркота? — хмуро спрашиваю я.

— На экспертизу отправили, — тихо говорит полицейский.

— Нам надо увидеть парня.

Моркинс мнётся, и Ричи кладёт на стол ещё несколько крупных «аргументов». Мажор долбаный.

— Сейчас устрою, — радостно обещает продажный Дьюи. — Финниган как раз отъехал по делам.

Коп велит следовать за ним, и мы проходим в сторону камер. Одна из них предназначена для своего рода «свиданий» с задержанными.

— Ждите здесь.

— Ну и дыра, — ворчит себе под нос блондин.

Я закатываю глаза, глядя на то с каким пренебрежением он осматривает помещение. Наверное, боится испачкать свои дорогущие белые брючки.

Мы молчим до тех пор, пока тишину не разрывает рингтон его телефона. Смит сбивчиво рассказывает о том, что ходила домой к Онил. Мать не дала ей толком поговорить с девчонкой. И да, мои предположения подтверждаются. Роуз улетает.

В комнату заводят порядком замученного от происходящего Лероя.

— Бро, — Исайя сбрасывает вызов и обнимает его, приветственно хлопая по плечу.

— Ты в полном дерьме, — крепко пожимая руку друга, изрекаю я.

Он кивает, усаживаясь на стул. Я занимаю место напротив.

— Её мать очень умело всё обставила, — говорит Исайя, упираясь ладонями о стол. — Отцу сперва заявили, что вариантов нет. И сразу намекнули, что дело внутреннее, ты понимаешь?

— Яснее ясного, сама бы она не смогла устроить подобное, — соглашается с ним Картер.

— Накатала заявление о похищении и ориентировки на твой додж подали по всему штату. Кстати, незадолго до того, как вы въехали в город.

Он ошарашено изгибает бровь и качает головой. Вот знал я, что эта его затея с Гранд Каньоном явно обернётся чем-то подобным.

— Круто…

— Короче, друг, сначала мы решили, что вытащить тебя будет вообще нереально, но, видишь ли, кое-что произошло, — говорю ему я и кладу руки на стол. — Элис Онил забрала заявление о похищении. Якобы претензий не имеет.

Картер прищуривается, и его взгляд выражает полнейшее недоумение.

— А наркотики?

— С этим сложнее. Никаких ответов, одни вопросы. Содержимое пакета отправлено на экспертизу.

— Понятно, — хмуро произносит он. — С чего бы её матери забирать заявление?

Мы с Ричи переглядываемся.

— Какого дьявола происходит, Исайя?

Блондин молчит, снова бросая на меня тревожный взгляд. Я откидываюсь на спинку стула и опускаю глаза на свои руки.

— Брукс, — настойчиво требует объяснений Лерой. — Выкладывайте!

— Роуз улетает сегодня, — на одном дыхании вдруг произносит Исайя.

Грёбаный идиот.

— Чего? — Картер запускает ладони в волосы.

— Вот кто тебя просил, придурок? Язык за зубами держать не умеешь? — зло обращаюсь я к Ричи.

— Он — мой друг! Я не собираюсь скрывать от него то, что ему важно! — дерзит мне в ответ.

— Нельзя было дождаться пока она улетит? Кретин…

— Погоди, — перебивает Картер. — Значит, поэтому Элис не имеет претензий?

— Лерой, тебе сейчас надо просто держать себя в руках. Роуз делает всё правильно, не спеши её осуждать, — пытаюсь призвать его к здравому смыслу.