Рози Томас - Дверь в никуда
Этот день… майский, первый по-настоящему теплый, совсем летний день…
В парке, за столиками кафе, вынесенными на траву, сидели отдыхающие. Садилось солнце, и его последние лучи косо пробивались сквозь листву и золотились на воде пруда.
Глядя на их слившиеся тени, Мэттью сказал:
– Видишь, мы принадлежим друг другу.
– Да нет, ты ошибаешься. Я выхожу замуж за Мартина. Мы знаем друг друга семь лет.
– Это еще не причина, чтобы вступать в брак. Точно так же, как и то, что мы с тобой знакомы всего семь часов, еще не основание, чтобы отказаться стать моей женой.
Энни нахмурилась. До этого дня она безмятежно двигалась по проторенной дорожке, ровной и прямой, особенно не задумываясь о своем будущем – впереди было все ясно и предсказуемо. Этот новый знакомый стал у нее на пути и заглянул в такие уголки души, о которых она и сама не подозревала.
Энни почувствовала, как в ней растет раздражение против Мэттью, но в то же время с удивлением обнаружила, как поднимается и крепнет страстное желание сделать шаг навстречу этому высокому парню, прислониться к его широкой груди, крепко прижаться.
Он снова внимательно и настойчиво заглянул ей в глаза:
– Мне кажется, ты и сама это знаешь, – и подняв руку, он ласково провел по ее волосам. Их первое прикосновение друг к другу было таким трепетным. Энни чуть улыбнулась:
– Ты предлагаешь выйти за тебя замуж всем девушкам, кого ни повстречаешь? Может, ты и Луизе это предложил в уплату за ночлег или пока не подыщешь еще что-нибудь подходящее?
Он засмеялся в ответ.
– Да что ты! Я никогда и никому такого раньше не говорил. Да мне и в голову не приходило – обзаводиться семьей. Ты – совсем другое дело. Я тебя сразу узнал, как только увидел на пороге комнаты. Понимаешь, Энни, ты появилась – и я узнал твое лицо, голос, движения. Мы ведь до этого никогда не виделись, но я тебя всегда знал, знал даже, что и как ты скажешь.
Ей нечем было опровергнуть его слова, потому что она моментально поняла: все, что он говорит – правда.
Мэттью ничего не сочинял, ни капельки не преувеличивал. Но она-то о нем не знала ровным счетом ничего!
– Послушай, – растерянно произнесла Энни, – а как же я? Ты ведь для меня загадка из загадок! Ну вот, рассказал о своих похождениях в Мексике. А что было до этого? Кто ты? Откуда и зачем возник в моей жизни?
Это было не праздное любопытство. Энни знала почти наверняка, что отношения с этим сероглазым незнакомцем станут чем-то большим, чем простая интрижка.
Мэттью взял ее за руку, бережно обнял, ее голова оказалась у него на плече. И так они пошли по аллее парка, закат горел у них за спинами, и тени их протянулись прямо перед ними.
– Я тебе все расскажу о себе, – пообещал он. – Много времени это не займет.
Мэттью был единственным сыном крупного промышленника, чье имя в определенных кругах имело немалый вес. Семья всегда была убеждена, что сын, конечно же, пойдет по стопам отца. До поры до времени он не разочаровывал родителей, хотя отличался, на их взгляд, странными пристрастиями. В школе он интересовался только столярным делом и действительно хорошо изучил это ремесло, после чего счел свое образование законченным. И в тот же день, когда Мэттью посчитал себя достаточно взрослым, чтобы отстаивать собственное мнение, он решительно отказался следовать семейным традициям. В то время, когда его школьные товарищи грызли гранит науки в Оксфорде или Кэмбридже, Мэттью вместе с компанией хиппи отправился путешествовать в Афганистан.
С тех пор он постоянно колесил по белу свету, перебиваясь случайными заработками, а часто и просто работая за ночлег и еду или за деньги, необходимые для того, чтобы отправиться дальше, в какое-нибудь новое место. Он побывал на Ближнем Востоке, потом перебрался в Южную Америку, и вот вернулся в Англию из Мексики.
Он жил простой трудовой жизнью, но мысль его находилась в неустанном поиске, анализируя, сопоставляя, пытаясь найти ответы на вечные вопросы бытия…
– Так о чем же ты размышлял, странствуя по дальним странам? – поинтересовалась Энни.
– О смысле жизни. И о том, что мне делать дальше. И вдруг меня потянуло домой с такой силой, как будто меня кто-то позвал. Я почувствовал, что должен вернуться сюда. Приехал и встретил тебя.
– А если ты ошибаешься во мне или в своих чувствах? Вдруг ты видишь во мне то, что хочешь видеть, а совсем не то, что есть на самом деле?
Он не колебался ни секунды.
– Нет. Ты именно та женщина, которая мне нужна. Я всегда был уверен, что сразу узнаю тебя из тысячи других – так и вышло. Ты – это ты, и именно ты мне нужна. А я нужен тебе. Это правда. Да ты и сама это знаешь. Отбрось же сомнения и давай радоваться жизни и нашей встрече.
– Мэттью, уж не думаешь ли ты, что мы любили друг друга в нашей предшествующей жизни?
Он изумленно повернулся к Энни и даже чуть отстранился от девушки.
– Господи, конечно нет! Ты считаешь, я похож на этих безумцев, что видят тайну в самых простых вещах? Ну нет, я слишком большой реалист, чтобы верить во всю эту мистическую дребедень.
Энни задумчиво взглянула на юношу, а потом вдруг рассмеялась заразительно и звонко, и Мэттью вторил ей высоким радостным смехом. Они хохотали до слез, а потом Энни уткнулась головой ему в грудь, и он обнял ее так крепко, что перехватило дыхание. Совсем стемнело. Они были, кажется, на Пэлл Мэлл. Мимо них в мягком свете уличных фонарей проносились автомобили, редкие прохожие не обращали внимания на юную пару.
Вот сейчас, сейчас Мэттью ее поцелует. Энни, не новичок в любви, ждала этого мгновения с трепетом молоденькой девчонки.
Губы Мэттью прижались к ее волосам…
– Я хочу есть, – вдруг произнес он.
Энни подавила вздох минутного разочарования. Он не поцеловал ее, но может, это и к лучшему.
– Давай куда-нибудь пойдем, – Энни с сожалением выскользнула из теплого кольца его рук и слегка отодвинулась от него.
– Видишь ли, у меня совсем не осталось денег, – честно признался он.
– Ну, нет проблем, – беззаботно отозвалась Энни, – ладно, сегодня угощаю я.
И они пошли дальше по улице, все так же держась за руки. Ее обручальное кольцо царапнуло его ладонь, и он поднес руку поближе к глазам, чтобы рассмотреть как следует. В ярком свете фонарей камни засверкали холодным надменным блеском.
– Ух ты! – присвистнул Мэттью. – Алмазы! Я тебе ничего подобного подарить не смогу. Твой Мартин, наверное, решит забрать у тебя кольцо. Ты как, не слишком расстроишься?
Энни по-настоящему рассердилась. Да что же это такое? Что он себе позволяет, этот мыслитель? Тоже мне: пришел, увидел, победил. Ее раздражение стало еще сильнее из-за подавляемого чувства вины перед женихом.
