Белва Плейн - Золотая чаша
– Значит, его надули. Ему не следовало сразу продавать свое изобретение. Постоянный доход – вот что главное.
– Альфи, я не хочу обижать тебя, но ты же ничего не понимаешь в бизнесе. Тебе же только тринадцать.
– Да десятилетний мальчик провернул бы это дело с большей выгодой!
– Ну, в любом случае Дэн делает это не из-за денег. Он делает это ради удовольствия, ему интересно, как все устроено в природе. Он настоящий ученый.
– Ты собираешься за него замуж, Генриетта?
Ей было необходимо поговорить с кем-то о том, что все эти месяцы наполняло ее радостным ожиданием.
– Я могу доверять тебе, Альфи? Я еще никому об этом не говорила.
– Даже Флоренс? – он выглядел довольным.
– Нет. Я скажу только тебе. Я знаю, ты не проговоришься раньше времени.
– Я никому не скажу. Значит, ты выйдешь за него замуж?
– Да, – тихо сказала она.
– Когда?
– Не знаю еще… скоро.
После ухода Альфи Хенни стало одиноко и грустно. Но это была не та грусть, которую она обычно испытывала, расставшись с Дэном. Сегодня к грусти примешивался страх. Не сумев преодолеть тягостного настроения, она пораньше легла спать, однако во сне ее преследовали кошмары. Она и Дэн стояли в большой комнате со сводчатым потолком. Гремела музыка, звуки эхом отражались от стен. Дэн двигал губами, говоря что-то, но она не слышала ни слова. Он говорил и говорил, и наконец она разобрала слова. «Я никогда не женюсь на тебе, Хенни», говорил он, а стоявший за ним дядя Дэвид скорбно и мудро кивал головой.
ГЛАВА 2
Хенни отложила книгу; она никак не могла сосредоточиться. Некоторое время она смотрела куда-то вдаль, потом перевела взгляд на одевшиеся весенней листвой деревья, за которыми виднелись каменные особняки на Пятой авеню. Погода стояла чудесная; веселый ветерок шелестел в кустах, в воздухе была разлита свежесть. Все вокруг было чистым, обновленным, полным жизни. Каких только желаний не рождается в душе в такой день! Хенни вдруг охватил страх. Она впустую тратит время. Дни сменяют друг друга, прекрасные весенние дни, а она ничего не предпринимает.
Ее внимание переключилось на людей в парке. Старик со старушкой шли рука об руку, подставив солнцу добрые морщинистые лица. Чумазые мальчишки возвращались из школы; они подпрыгивали, толкали друг друга, кричали и смеялись; один, согнувшись, держался за живот.
На скамейке напротив сидела молодая женщина в простом свободном пальто, которое, однако, не скрывало ее беременности.
Она немногим старше меня, подумала Хенни, а может, и моя ровесница. Женщина подняла голову от журнала и Хенни увидела, что она некрасива. Но кто-то захотел же разделить с ней свою жизнь, и скоро родится ребенок…
Улыбка тронула губы женщины. Она думает о ребенке… нет, она думает о мужчине, который дал ей этого ребенка…
Новая жизнь, зачатая двумя. Ею и Дэном. Хенни вдруг охватили, наполнили ее всю, страстное желание иметь ребенка от Дэна и страх, что этому никогда не бывать. Закрыв глаза, она представила темноволосую голову Дэна и головку ребенка, покрытую нежными слипшимися волосиками, словно наяву ощутила, как прижимается к ее плечу теплое тельце.
– Я вернулся, тятя Хенни!
Она открыла глаза. Пол сидел на своем велосипеде с гордым видом победителя.
– Ты долго катался. Пора идти домой. Скоро у тебя урок музыки.
– Я не хочу играть на рояле, – запротестовал Пол.
– Ах, Пол, когда ты вырастешь, ты не раз порадуешься тому, что умеешь играть. У меня есть друг, который прекрасно играет.
– Я знаю. Это Дэн.
– Дэн? Ты должен называть его мистер Рот.
– Он сказал, что я могу звать его Дэном.
– Когда он это сказал?
– В тот раз, когда мы встретили его в парке у озера, и он взял меня покататься на лодке.
Это случилось в один из воскресных дней в прошлом году. А сейчас уже подходила к концу первая половина другого года.
– Где живет Дэн?
– О, далеко отсюда. В нижней части города.
– Давай пойдем к нему.
– Нам же нужно идти домой.
– Тогда пойдем в другой раз.
– Ну… мы не можем. У него нет настоящего дома.
– У всех есть дом, – с упреком воскликнул Пол.
– Нет, не у всех. Не у всех есть такой большой дом, в котором можно принимать гостей.
– А, ты имеешь в виду – у него квартира, как у тебя с бабушкой? Все комнаты на одном этаже и лестницы в ней нет?
– Намного меньше, чем у нас.
– Мне нравится лифт в бабушкином доме, только едешь в нем очень недолго. Я бы хотел быть лифтером, когда вырасту, тогда я ездил бы в лифте вверх и вниз, сколько захочу.
– Да, это было бы чудесно.
Они дошли до угла, откуда был виден дом Вернеров; из дома выносили чемоданы и грузили их в фургон.
– Посмотри, Пол, твои вещи скоро повезут в горы. Ты рад?
– Да. В этот раз мы возьмем с собой канарейку и кота поварихи, мама обещала. Они поедут с нами в поезде.
Флоренс стояла на верхней ступеньке лестницы, наблюдая, как отъезжает фургон.
– Какая же это морока и нервотрепка – готовиться к отъезду, – вздохнула Флоренс. – Столько надо успеть сделать. Зачехлить всю мебель, закрыть окна ставнями. А портниха еще дошивает мои летние платья, хотя до отъезда осталось всего две недели. Не знаю, что я буду делать, если она не управится к сроку. Входи же, садись, ты, должно быть, устала.
– Нет. Мы с Полом чудесно провели время. Погода замечательная.
В холле было сумрачно. Проникая в холл через витражные окна, свет с улицы становился каким-то тускло-лиловым, отчего и деревянная мебель из золотистого дуба, и обои с нарисованными на них ирисами приобретали унылый вид. Сумрачно было и в гостиной, освещенной люстрой из цветного стекла, только там свет имел оттенок красного вина. Темно-красным отсвечивали две фотографии работ великих мастеров прошлого: «Моисей» Микеланджело и «Ночной дозор» Рембрандта. У дивана стоял уже сервированный чайный столик.
– Хочу пирожное, – немедленно заявил Пол.
– Через пятнадцать минут у тебя урок музыки, – возразила Флоренс. – Иди наверх и вымой руки, дорогой. Получишь пирожное после ужина.
– Я обещала ему пирожное по дороге домой, – призналась Хенни.
– О Господи, ты испортишь ребенка. Ну хорошо, возьми шоколадное печенье, от него крошек меньше, иди наверх и попроси Мэри или Шейлу помочь тебе вымыть руки. Будь хорошим мальчиком… Да, ты его испортишь, – повторила Флоренс, когда Пол вышел из комнаты.
– Надеюсь, что нет. Пол такой разумный мальчик, что испортить его трудно.
Флоренс посмотрела на нее.
– Тебе бы своих детишек с десяток. Ты создана для этого.
Хенни скромно, как от нее и ожидали, улыбнулась. Она вдруг почувствовала слабость, рука, протянутая за чашкой с чаем, задрожала. Она стала задыхаться в этой комнате с пальмой в большом горшке и «восточным уголком» под полосатым балдахином, куда не было доступа свежему воздуху. Ей захотелось плакать, и она постаралась подавить подступающие слезы, уставившись через открытую дверь на чучело павлина, стоявшее у лестницы в холле. Какое счастье, что в комнате было так темно.
