Марион Леннокс - Леди Мармелад

— Но только если вы останетесь здесь.

— Меня ждут в Сомали.

— Чепуха! Ваш главный долг — помочь людям в своей стране.

— Это не моя страна, — слабо возразил Рауль.

— Ваша. Вы родились здесь. Ваш отец был правителем.

— Но что вы получите от этого брака?

— Сказочную свадьбу, принца, корону, икру и пирожные до конца моих дней. Удовлетворены?

— Я не имел в виду…

— Знаю. Мне лишь нужно убедиться, что с Эдуаром все будет в порядке.

— Почему?

— Если бы вы понимали, как важна жизнь маленького мальчика…

— Я понимаю.

— Тогда решайтесь. Женитесь на мне и исполняйте роль, которая принадлежит вам по праву. Я не позволю себе ничего лишнего. Как только ваша мать найдет общий язык с Эдуаром, я уеду, и вы больше никогда не увидите меня. Да или нет?

Джесс ждет его ответа. Эдуар… Ради него он был готов жениться на Саре.

— Спасибо, Джесс, — сказал Рауль. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы стали моей женой.

Вскоре Рауль ушел. У него потрясенный вид, подумала Джессика. По-видимому, он чувствует себя как человек, у которого внезапно почва ушла из-под ног.

Она приблизилась к кровати и посмотрела на спящего мальчика. Сердце у нее сжалось от боли. Лечь рядом с ним… почувствовать теплоту маленького тельца…

Нет.

Она будет спать в гостиной на диване.

Но, когда Джессика приготовила себе постель и вошла в спальню, чтобы взглянуть на Эдуара, он не спал. В широко раскрытых глазах застыл страх.

— Козетта, — беспомощно прошептал он, не зная, кто еще мог бы утешить его.

Джесс не смогла вынести этого. Разве она может думать о своей боли, когда этот несчастный малыш так страдает? Опустившись на кровать, она взяла его за руку.

— Козетта уехала, Эдуар. Ты помнишь меня? Я Джесси. Я подарила тебе Себастьяна.

Страх в глазах ребенка постепенно исчез.

— Себастьян, — свободной рукой он поискал медвежонка. Но его пальцы все еще сжимали руку Джесс. — Джесси, — прошептал он, закрывая глаза.

Она долго сидела, глядя на него, прежде чем осмелилась шевельнуть рукой. Мальчик крепче сжал ее пальцы.

Ничего не поделаешь. Джесс легла, и теплое тельце немедленно прильнуло к ней.

О боже.

Она не только согласилась стать женой Рауля, но и против воли привязалась к этому маленькому мальчику. Обняв Эдуара, Джессика прижала его к себе и вдохнула запах детского тельца.

Доминик…

Она задыхалась от слез.

В дверь тихо постучали.

— Джесс?

В дверях стоял Рауль.

— Все хорошо? — Он подошел к кровати, и она взглянула на него так, как на нее смотрел Эдуар. Испуганно, потерянно. Не зная, что сказать.

По лицу Рауля пробежала тень.

— Я хотел поговорить, — прошептал он и, сев на кровать, положил руку ей на голову.

Таким жестом она могла бы успокоить Эдуара. Как и малыш, она нуждается в успокоении. В… Рауле?

— Полчаса я бродил по саду, думая о том, что мне предстоит сделать, и внезапно вспомнил, что Эдуар остался в вашей спальне. Спать с малышом для вас…

— Не беспокойтесь, — с трудом проговорила Джессика.

— Я знаю, как вам тяжело. Потерять Доминика и обнимать Эдуара… Как мне помочь вам, Джесс? Отнести его в мою комнату?

Она молча покачала головой. Рауль прикоснулся пальцем к ее щеке. Слезы. У него вырвалось проклятье.

— Я нужна ему.

— Знаю, — вздохнул Рауль. — Вы будете спать с Эдуаром и со мной. Так вам будет легче.

— Что?

— Не беспокойтесь. — Он улыбнулся. — Я не собираюсь присоединяться к вам и Эдуару. Но вы не станете отрицать, что вам тяжело находиться с ним наедине.

— Да, но…

— Я буду спать на диване. Это поможет? — Он легонько провел рукой по голове Джесс.

— Не надо, — прошептала она.

— Надо. — Рауль поднялся и нежно поцеловал ее. — Спите спокойно, Джесс. Моя героиня. Моя невеста.

Он вышел. Джессика слышала, как он устраивается на диване.

— Спокойной ночи, Джесс. Лежите и думайте об Англии. — В его голосе ей почудился сдерживаемый смех. — Или об Австралии. О чем хотите.

Джессика улыбнулась.

Разве ей удастся заснуть, когда Рауль совсем близко?

Она погрузилась в сон.

Глава шестая

Они поженились следующим утром, за что им нужно было благодарить Генри.

Пожилой дворецкий совершал обход дворца рано — в шесть часов. Он обнаружил отсутствие Козетты и Эдуара, а затем — Рауля. Испугавшись, но не настолько, чтобы поставить в известность Луизу, он пошел в комнату Джессики, в которой все трое предстали перед его глазами в целости и сохранности.

Когда Рауль сказал ему, что они намереваются сделать, Генри едва не разрыдался.

— Если вы собираетесь пожениться, делайте это сейчас, — радостно улыбаясь, посоветовал он. — Я побуду с малышом, пока он спит, а потом отведу его к бабушке.

— Он расстроится, — сказала Джесс.

— Возможно, — согласился Генри. — Но вы делаете это для того, чтобы в его жизни больше не было огорчений. В Визи есть мировой судья. Он мой друг и сделает все по закону. Пусть узы брака свяжут вас до того, как здесь появится Марсель со своими клевретами и возражениями. К завтраку вы возвратитесь. Охлажденное шампанское будет на столе. Не мешкайте!

Принимая душ, Джессика думала, что ей надеть, и в конце концов остановила свой выбор на джинсах и ветровке. Она не хотела привлекать к себе внимание и, спустившись вниз, увидела, что Рауль сделал то же самое.

— Лимузин ждет нас? — слабо улыбнулась Джесс.

— Конечно!

Она вышла и увидела старый фургон садовника.

— Мы путешествуем инкогнито, — сообщил Рауль. Джесс кивнула. Ей казалось, что все это сон.

Путь до Визи — сонного городка, который являлся столицей этого государства, — они проделали в молчании.

Судья завтракал, когда экономка ввела Рауля и Джесс в столовую. Пожилой джентльмен оторвался от омлета с таким видом, словно ничто на свете не способно удивить его.

— А-а-а, Рауль. — Он указал вилкой на стулья. — Садитесь, ваше высочество. Прошу прощения, но омлет не может ждать.

— Безусловно, — вежливо согласился Рауль, принимая у экономки кофе для себя и Джесс. Наконец Марк Лютен расправился с нежным омлетом.

— Мне следует называть тебя принцем Раулем, — загудел он, — но язык не поворачивается. Я ведь знаю тебя с пеленок. Прими мои соболезнования. Сначала брат, затем невеста. Очень печально.

— Поэтому я здесь, — без обиняков заявил Рауль. — Месье, это Джессика Девлин. Мы думаем, что можем сделать еще одну попытку.

Судья замер, забыв поднести чашку ко рту.