Мери Каммингс - Наследница

Стоило ей появиться около бассейна, как Бруни вылетела из воды.

— Ну, что?

— Я уезжаю.

— С ним?

 Рене кивнула.

— Ты уверена, что это безопасно? Ты его давно знаешь?

— Года четыре.

То, что это знакомство продолжалось всего один вечер, рассказывать было не обязательно.

— А почему ты никогда про него не говорила? Кто он такой?

— Когда-нибудь расскажу, — улыбнулась Рене. — Это действительно интересная история.

— У тебя — и мужик! И ты столько лет от меня это скрывала! Ну, и как он?

— Да причем тут это?! Он просто... мой друг.

А кем действительно был для нее Тед? Случайным знакомым, с которым она вынужденно провела вместе несколько часов? А через четыре года позвонила ему, попросила о помощи — и он приехал...

При слове «друг» на лице Бруни мелькнула скептическая улыбка.

— А когда ты хочешь ехать? И куда вы поедете?

— Прямо сейчас. Он говорит, что если Виктор обратился в полицию, они могут уже к вечеру быть здесь.

— А пошли они! Так я их и впустила! Постой-ка, но у тебя же ничего нет — никаких шмоток!

— Твои мне все равно будут велики, — рассмеялась Рене. — Вот сумку какую-нибудь дай.

— Сумку-сумку-сумку, — забормотала Бруни, как всегда, когда в ее голове оформлялась какая-то идея, и вдруг что есть силы заорала: — Эрни, вылезай!

Через минуту, влекомая за руку, Рене оказалась в комнате Эрни. Вещи Бруни действительно ей бы не подошли — чего нельзя сказать о вещах ее двенадцатилетнего брата. Поэтому Бруни вытащила все из шкафа и начала прикладывать к Рене, бормоча:

— Стой спокойно... Повернись! — в сторону, шоферу, он же телохранитель: — Филипп, накрой в малой гостиной кофе со шведскими бутербродами, проводи туда гостя и заодно принеси из моей спальни желтый чемодан! — опять обращаясь к Рене: — Мы мужика твоего... ах, прости, друга — сейчас заткнем жратвой.

Несмотря на не слишком веселую ситуацию, Рене было смешно. Все ее попытки протеста натыкались на обычный ответ:

— У моего папы несколько нефтяных скважин — и только одна дочь. Если бы не ты, я бы десять раз вылетела из школы. Не спорь — через двадцать минут все будет тип-топ. И с обувью... — снова в сторону: — Эрни, где у тебя носки? — и опять к Рене: — Без ночной рубашки обойдешься — при мужике это не обязательно. Захочет — подарит. Знаю, что друг, уже слышала. Я тебе в сумку пару упаковок таблеток положу — не забывай принимать!

На возмущенный вопль Рене:

— Ну при чем тут таблетки?! — был дан простой и исчерпывающий ответ — А притом!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Через четверть часа после ухода Рене в дверях появился все тот же громила в белой рубашке и торжественно возвестил:

— Прошу вас следовать за мной, мсье!

После чего Тед был препровожден в помещение, украшенное большим зеркалом в необычной стеклянной раме, образованной из переплетенных стеблей какого-то растения с бледно-розовыми цветами, похожими на вьюнки. В этом доме, как он успел заметить, стеклянные цветы являлись ключевым элементом дизайна — они вились по стенам, стояли в вазах и становились основной темой витражей — фантазия «госпожи баронессы» была поистине неистощима. Надо сказать, что выглядело это весьма красиво и оригинально — Тед бы не отказался иметь у себя дома нечто подобное.

В центре комнаты стоял стол, на котором располагалась вращающаяся подставка с полудюжиной блюд, полных самых разных бутербродов. Нечто подобное Тед видел как-то в Швеции — там это называлось, кажется, «смергасберд».

— Прошу вас! — громила сделал приглашающий жест в сторону стола. — Мадемуазель Рене будет готова через несколько минут.

Рене появилась лишь через двадцать минут — слава богу, уже одетая в джинсы и свитер — в сопровождении баронессы. Вид у нее был несколько смущенный.

— Прошу прощения за задержку, мсье. Рене сказала мне, что вы торопитесь, но ей необходимо было собраться, — нежнейшим голосом промурлыкала баронесса, тут же добавив взглядом: «И посмей только что-нибудь сказать на эту тему!» — Надеюсь, у вас найдется еще четверть часа, чтобы она могла перекусить перед дорогой? — и взглядом и интонацией: «Попробуй возрази!»

— Разумеется, мадам, — эту женщину лучше было иметь в союзниках, чем врагах.

— Садись и ешь! — повернулась она к Рене. — Без четырех бутербродов в животе я тебя не отпущу. Это тебе не овсянка!

При чем тут овсянка, Теду было непонятно, но упоминание о ней вызвало на губах у Рене внезапную веселую улыбку. Он засмотрелся на это необычное зрелище и отвлекся, лишь услышав вопрос баронессы:

— Куда вы сейчас направляетесь?

Она сидела на краю стола, совсем близко от него — все в том же распахнутом халатике. Казалось, от нее исходят волны энергии, имя «Брунгильда» — дева-воительница — действительно очень ей подходило.

Тед всегда неплохо чувствовал женщин, и дело было даже не в словах. Легкий непроизвольный поворот головы, какая-то особая интонация в голосе, быстрый взгляд из-под ресниц — вот то, что он истолковывал как приглашение начать игру.

Интерес этой женщины к нему был столь же очевиден, как если бы это было написано у нее на лбу. Она неплохо относилась к Рене, но это не мешало ее телу сейчас посылать сигналы, которые он мог безошибочно расшифровать. Скорее всего, она даже не замечала этого — флиртовать для нее было так же естественно, как дышать.

При других обстоятельствах Тед, возможно, подыграл бы ей, и через пару часов они оказались бы в постели — а еще через пару часов расстались, уже к вечеру забыв о существовании друг друга. При других обстоятельствах... Несколько секунд он представлял себе это, прежде чем ответить:

— Возможно, если не сегодня, то завтра у вас будут нежданные визитеры — и желательно, чтобы мы к тому времени оказались подальше отсюда.

— Что я должна им отвечать? Что ее здесь не было?

— Нет, зачем же. Была, уехала — куда, вы не знаете.

Рене сидела и послушно жевала бутерброды. Очевидно, для нее было привычно, что броская, эффектная и раскованная подруга, сама того не желая, узурпировала внимание мужчин, не оставляя ей ни малейшего шанса.

Было уже почти пять, когда они, наконец, вышли из калитки. Зайдя за угол, Тед кивнул на припаркованный в боковой улочке «Фольксваген».

— Лимузина, к сожалению, предложить не могу.

Все дальнейшие шаги были уже продуманы. Остановившись в тихой улочке, он достал с заднего сидения сумку, а из нее — лохматый светлый парик и тюбик губной помады темно-красного цвета.

— Надень и намажь рот — и постарайся изменить его форму.

Парик Рене надела сразу, а при взгляде на помаду сдвинула брови.