Дарья Лаврова - Хочу влюбиться!
Но было и то, что оставалось неизменным. Приезжая в Долгопрудный, я словно попадала в другую реальность. Какое-то другое измерение, где все кажется особенным. Особенно приятным. Любая мелкая радость растет на глазах, заставляя улыбаться, а любая неприятность кажется мелочью, из-за которой глупо грустить.
Уже тогда, в семь лет я поняла: если выбирать место, в котором я бываю наиболее счастливой, то я безоговорочно выберу Долгопрудный.
В восемь вечера я стояла на пороге квартиры Нины.
– Привееет, сис! – весело протянула она, обнимая меня. – Заходи давай!
У Нины какой-то особый, радостный голос, независимо от того, что она говорит. Даже если ей грустно, голос все равно удивительно веселый. Остатки моей грусти улетучились, уступив место нежным росткам полудетского счастливого чувства.
– Ну, давай, рассказывай, чего там у тебя, как дела-то вообще?
Я переодевалась в домашнюю одежду и рассказывала Нине обо всем, что произошло за последнюю неделю. О Ковалеве, Полине, летающем огурце, сайте знакомств, Влюбленном Медведе. Обо всем, обо всем.
– Я бы сама не стала так знакомиться, – говорила я. – Это все Полина посоветовала. Говорит, это идеальное место для знакомств. Она так почти со всеми своими парнями познакомилась.
– Да? – недоверчиво переспросила Нина. – Мне кажется, это пустая трата времени, Вик. Нормальные парни не сидят на таких сайтах, у них просто нет на это времени.
– Я ей тоже сказала об этом, но Полина обиделась. Сказала, мол, не знаешь – молчи.
– И ты замолчала?
– Угу. Нет, я не всегда молчу. Мне не нравятся мои фотки, которые она сделала для сайта знакомств, так я прямо и сказала ей об этом. Она считает, что я должна кайфовать от себя, глядя на эти фото.
– А ты?
– А я… а мне… мне кажется, я на них выгляжу пошло и дешево.
– Можешь мне показать? Пойдем, я включу комп.
Мы сели вместе за компьютер и полезли в интернет. Я зашла на «Любимки» и нашла свою анкету. Нина долго молчала, рассматривая мои фото, потом попросила показать ей Полину.
– И что, она на тебя наезжает? – спросила Нина после.
– Ну, как бы да. А я слушаю раскрыв рот, как дура, и ничего не могу ответить. Хочу иногда послать ее подальше, но смелости не хватает.
– Когда-нибудь хватит, не волнуйся, – улыбнулась Нина. – Посмотри на меня. Ты сама решила так покраситься?
Темно-коричневый цвет с красноватым отливом. Полина покрасила меня оттеночным шампунем пару недель назад. Сначала цвет был очень ярким и темным, сейчас стал бледнее.
– Нет, – ответила я. – Полина сказала, что он идеально мне подойдет.
– А челку стричь тоже Полина посоветовала?
– Угу, – вздохнула я.
– Она у тебя сильно отросла, не стриги ее больше. Знаешь, что? Завтра утром отведу тебя в салон к своему мастеру. Он чудеса творит. Посмотрим, что можно сделать. Такая красавица, и так себя портишь. То есть позволяешь себя портить.
Я не знала, что ответить.
– Ладно, пойдем ужинать.
Ужинали мы на балконе. Темнело. С десятого этажа был виден почти весь небольшой город. Тысячи горящих разным светом окон, уличные фонари внизу, редкие машины едут по шоссе. Ничего особенного. Обычный городской вечер, но сегодня он казался мне сказочным.
После ужина Нина сварила глинтвейн. Время уже давно перевалило за полночь, а мы сидели на балконе, забравшись с ногами в плетеные кресла, и пили горячую пряную жидкость с кусочками фруктов. Кутаясь в теплые пледы, разговаривали и смотрели на звезды. Почти как ежик и медвежонок в мультфильме «Ежик в тумане».
Позже, пока Нина умывалась, я зашла на «Любимки» и исправила в профиле Москву на Долгопрудный. Пусть будет так, временно. Под шум воды из ванной и песню группы «Evanescence» я гуляла по темному длинному коридору, едва освещенному светом от монитора. Заходила на кухню, смотрела в окно, прижимаясь лбом к стеклу, возвращалась на балкон, смотрела вниз, натыкалась в темноте на ящики с цветами, дышала на стекло, а потом рисовала пальцем сердце, пронзенное стрелой. Я как-то болезненно обожаю этот город, обожаю до слез, скучаю по детству, по счастью – такому, которое может быть только в детском возрасте. Я прошептала сонному городу, что люблю его до безумия. Город ответил моросящим дождем.
– Твоя очередь, – сказала Нина за спиной.
Я лежала в теплой ванне, смотрела в одну точку – на синюю мыльницу в виде пасти бегемота, – и слезы сами катились по щекам. Боясь, что так и засну здесь, я вытерлась, надела пижаму и вышла из ванной.
Поговорив еще немного, мы с Ниной заснули в три часа ночи. Спали в ее детской комнате, в окружении старых потертых игрушек.
Я проснулась, когда часы на стене показывали половину седьмого. За окном было уже светло. Я потянулась и, все так же лежа на кровати, оглянулась. От страха я застыла и не могла двинуться.
Из-за окна с балкона, сверху вниз на меня уставились два огромных зеленых глаза. Глаза смотрели серьезно и осуждающе. Так обычно смотрят, когда хотят за что-то отругать или сделать замечание.
Громко заорав, я разбудила Нину. Ничуть не удивившись, она потянулась к окну и открыла его. На кровать невесомо спрыгнул огромный серый кот.
– Знакомься, это Барсик, соседский кот, – представила его Нина. – Живет у соседей справа, а кормится у нас. Наглый!
– Зато какой красивый, – улыбнулась я. Вблизи он уже не казался таким страшным, как за окном.
– Породистый, – сказала Нина. – Русский голубой.
8
Новая жизнь
Полгода назад, когда Нине исполнилось восемнадцать лет, родители подарили ей машину. Серебристую Audi. Нина ласково называет ее «моя девочка», моет на лучших автомойках и чуть ли не целует, оставляя на ночь в гараже.
Все утро мы катались по хмурому городу, заезжали на рынок и в магазины за продуктами. Я сидела рядом с Ниной на переднем сиденье. Мы болтали, кривлялись и громко пели, перекрикивая радио.
– Приехали! – радостно объявила Нина, остановившись рядом с новым торговым центром. Я уже и забыла, чем мы собирались заняться сегодня утром. Вышла из машины и огляделась.
– Пойдем! – улыбнулась Нина. – Не бойся.
Через двадцать минут мы сидели на соседних креслах в салоне красоты, и две ухоженные женщины колдовали над нами. Я закрыла глаза и погрузилась в свои мысли, не ожидая увидеть в зеркале что-то особенное. Я привыкла к своему отражению. Привыкла, что оно мне стабильно не нравится. Я не знала, как это бывает, когда ты себе нравишься. Во всех отношениях.
Намазав мои волосы приятно пахнущей жижей, мастер вдруг принялась за мои брови. Я все еще не видела своего отражения и очень боялась момента, когда мне высушат волосы, снимут с плеч клеенчатое покрывало и развернут на стуле лицом к зеркалу.
