Проще, чем кажется - Юлия Устинова
Я провожу пальцем по влажной щетине, наваливаю двойную порцию зубной пасты и толкаю в рот.
Чистил и чистил. Что теперь, убить его за это, что ли? Тем более мы с ним вчера какими только биологическими жидкостями не обменялись…
Фак… Фак… Мрак.
Еще и кофе нет. Как в себя теперь прийти, не имея батарейки для мозга?
Ни туалета, ни душа, ни кофе.
— Поехали в город! — кричу Максу, сплюнув в раковину. — Прямо сейчас. Ещё день я тут не протяну!
— Протянешь. Баню затопим, — говорит некто голосом Потапова.
С перепачканным пастой ртом снова выглядываю из-за занавески.
— Кто ты такой и куда дел моего Макса? Макс не умеет топить бани.
И доводить меня до оргазма.
— Твой Макс быстро адаптируется, сама же говорила. Давай умывайся. Быстро перекусим и в магазин сгоняем. У нас даже хлеба нет. А я не могу без хлеба, у меня клаустрофобия без хлеба. И вообще… праздник же.
Услышав о планах, поспешно полощу рот и умываюсь.
— Ты что правда собрался встречать тут Новый год? — сложив руки на груди, перед Максом встаю.
— Правда. Давай останемся?
— Значит… ты решил продолжить наши мутки? — делаю вывод, крепче стискивая себя руками.
Теряюсь под его взглядом, как вчера, снова теряюсь, как дура последняя. К тому же Макс поднимается и надвигается на меня.
— Мутки? Это как?
Его ладони находят мою талию, прежде чем я ответить успеваю.
— Ну… — лениво усмехаюсь, дабы лишний раз не афишировать свое волнение. — Это когда людям клёво вместе, но нет всяких там дилемм, сложностей и ожиданий. Когда никто никому ничего не должен.
— И у нас мутки? — толкает Макс, когда я затихаю.
— У нас мутки. Не больше… чем…
— Уверена? — Макс смыкает ладони на крестце и ощутимо пахом в меня вписывается.
— Я знаю тебя. Я знаю себя. У нас мутки, Потапов, — бескомпромиссно повторяю, игнорируя его уже довольно внушительную эрекцию.
— Допустим… — кивает Макс с таким видом, словно хочет опротестовать мое заявление. И, честно говоря, у меня уже ушки на макушке, потому что я реально жду его возражений. Я хочу их услышать. Но Макс не тушуется больше. — Ладно. Да… — а внезапно соглашается. — Тогда, да, я очень хочу продолжить с тобой мутки, Маша.
10
На предложение Максима встретить вместе Новый год в Лебедином соглашаюсь без лишних уговоров.
Я хочу с ним остаться. Это главная причина, которую я не стану анализировать.
Я бомж и мне некуда ехать — это вторая. Я безработная и денег у меня кот наплакал — туда же.
Радует одно — мой телефон наконец перестанут насиловать банки.
Где я собираюсь жить и на что после праздников?
Вся надежда на продажу аккордеона.
Мой «Вельтмайстер Агат» новый тысяч пятьсот стоит.
Аккордеон — отнюдь не дешевый инструмент. Даже самые старые детские модели с задубевшим мехом и западающими клавишами моим родителям в копеечку влетали. А моего новенького темно-рубинового красавца мама с папой мне подарили на поступление в колледж. Сашка тогда уже на заочке учился и работал, тоже помог с приобретением дорогого немецкого инструмента.
Они все были уверены, что меня ждёт блестящее музыкальное будущее. Я и сама так считала. После колледжа планировала в консерваторию поступать, но на первом курсе колледжа Саша ушел из жизни. Прямо перед самым Новым годом… И всё у нас в семье пошло наперекосяк.
Сейчас на «Авито» мой аккордеон за три с половиной сотни с руками и ногами точно оторвут.
Ну а зачем он мне? По профессии меня работать не берут из-за особенностей внешности.
Макс был прав, когда говорил, что я пожалею о том, что делаю со своим телом. Потапов никогда не боялся говорить мне правду в лицо. За то и люблю его, за то и уважаю — он настоящий друг, доставшийся мне от старшего брата по наследству.
После неудач с трудоустройством по специальности я правда не сильно расстроилась. Вдохновлённая свободой и духом авантюризма моего парня Вити, работала администратором в тату-салоне, где он был мастером. Музыку я не бросала, занималась сама. Казалось, время еще есть. Успею.
А сейчас, спустя четыре года после получения диплома, конечно, понимаю, что ни в какую консерваторию я уже не поступлю и, как педагог, никому я не нужна.
Без опыта. С татуированными кистями и шеей. С штангой в носу…
Да, может быть, меня и взяли бы куда-то, только я уже сама всю уверенность и запал подрастеряла. Что я могу дать детям?
Поэтому нафига козе баян?
А для себя играть — только душу рвать.
Я, конечно, на корпоративах и мероприятиях иногда подрабатываю, но не мое это — выступать перед теми, кто пьет и ест, когда я играю для них великую музыку.
Музыка — мои крылья. Только их так больно расправлять. Да и лететь мне некуда.
«Инструмент всегда тебя прокормит, Маша», — любила повторять Анна Павловна — моя преподавательница в музыкальной школе. Кто же знал тогда, что ее слова окажутся столь пророческими?
Так что после новогодних продам аккордеон, золото свое выкуплю, сниму жилье, найду работу, Максу все долги отдам. Не переживайте. С голоду не умру.
Но не будем о грустном.
Сегодня же канун Нового года!
И мы с Потаповым едем за покупками в другой населенный пункт — Фершампенуаз. А по пути заезжаем в Париж — очень колоритное и интересное село.
— Ни фига себе, и правда, башня! — удивляется он, тормозя у главной его достопримечательности.
— La Tour Eiffel. А ты думал!
Вообще-то, это обычная вышка связи, просто сделанная в виде символа столицы Франции, однако впечатление она производит должное. Мы даже селфи делаем, встав под нее. Правда Максим сразу же меня обратно в машину тащит и ругается, что холодно, а одета я не по погоде.
— Мне надо дяде позвонить, — сообщаю уже в салоне.
— Мань, насчет дров, скажи, чтобы не беспокоился. Я закажу «Газель» колотых. Или две. Сколько надо, короче.
— Если я скажу такое, дядь Миша меня к черту пошлет. Он меня очень любит. Я просто его предупрежу, что мы здесь, чтобы был в курсе, и с наступающим поздравлю.
— Ладно. Тогда трубку мне дай, я сам с ним решу.
Я набираю дядю и недолго болтаю с ним.
Он удивляется, как это меня сюда занесло, спрашивает, не одна ли я. И я отвечаю: «Не одна, дядь Миш. Я с Максимом». И передаю телефон Максу.
С дядей Мишей они знакомы. На похоронах и поминках виделись.
Макс тоже
