Оставь себе Манхэттен - Данжелико П,
– Готово, – отчетливо услышал я.
Не было загадки в том, с кем она разговаривала – с Франклином. Они говорили как два гангстера, обсуждающие заказное убийство. Что было почти правдой. Старик звонил уже дважды, и я сразу отправлял его на голосовую почту. Оцепенение наконец прошло, и мне не терпелось высказать ему все, что я думаю. Впрочем, я поговорю с ним позже. У меня все еще есть план борьбы за свободу, который нужно воплотить в жизнь.
– Остаться здесь… надолго? – Сидни казалась расстроенной. Хорошо. Она заслужила все, что с ней происходило. – Хм… да…
Застонав, я спрятал голову, раскалывающуюся от похмелья, под подушку. Если бы на мгновение удалось забыть о раздражении, я бы признал, что мне нравился звук ее голоса. В нем слышались сила и мягкость. Шепот этого голоса любой мужчина хотел бы услышать на рассвете, когда он переворачивается и, устроившись между ног его обладательницы, покачивает бедрами и уносится в страну удовольствий.
Но не сейчас. Не когда мне кажется, будто каждым новым словом она вколачивает в мою голову гвоздь.
– Да… но я… да, хорошо… Ты ознакомился с предложением «Уилсон и Бош»? Хорошо. Поняла. Пока, Фрэнк.
Отбросив простыни, в которых за ночь запутались ноги, я встал с кровати и схватил с покрытого ковролином пола первую попавшуюся одежду – брюки от костюма. Натянув их с большей агрессией, чем следовало, я вышел из спальни.
И резко остановился.
Одетая в серые легинсы для бега и белый спортивный лифчик, Сидни стояла у окна, согнувшись пополам и прижав ладони к стеклу. Легинсы не оставляли простора воображению. Спортивный лифчик был еще хуже. Она по очереди вытянула сначала одну ногу, затем другую. Член зашевелился – это так сильно потрясло меня, что я даже посмотрел вниз, чтобы убедиться в том, что мне это не снится.
Разве всего несколько дней назад я не решил, что в образе Сидни отсутствует даже намек на сексуальность? И все же вот он я, с ужасающей головной болью и похмельем, возбуждаюсь при виде полностью одетой жены, ванильной блондинки. Все это какой-то глупый фарс.
Скажи это подножке в своих штанах, придурок.
Сидни повернулась. Когда она увидела меня, на ее лице на мгновение промелькнуло удивление. Затем взгляд медленно опустился. Без сомнения, она заметила мою эрекцию.
– Я пытаюсь уснуть, – выпалил я.
Где-то в глубине души я понимал, что был несправедлив. Не ее вина, что, даже учитывая похмелье, мое тело реагировало на нее. Однако я, казалось, не мог подавить закипающий во мне гнев.
– Так сложно было подождать до полудня, чтобы отчитаться перед своим новым тестем?
Боже, как странно это прозвучало. Эта женщина – незнакомка – была моей женой. Это не ночной кошмар. Вспышка боли заставила меня поднять руку и поморщиться, палец отек, а фаланга была вся ободрана из-за маленького золотого кольца. Господи Иисусе, мне нужно снять его, пока я не лишился пальца из-за гангрены. Если это не знак, тогда я не знаю что.
– Сейчас три часа дня…
Она моргнула, сохранив невинное выражение лица. Ее голос оставался равнодушным. Пот блестел на шее и стекал между грудей к плоскому животу. Мой взгляд задержался на нем. Реакция и двигательные навыки замедлились из-за абсурдного количества очень дорогого виски, которое я выпил накануне.
– Я только что вернулась с пробежки… Думала, ты уже проснулся.
Мой взгляд оторвался от ее тела, чтобы вернуться к лицу. Глаза цвета ржавчины пристально смотрели на меня не отрываясь. Позади Сидни на безоблачном небе садилось солнце.
Я проспал весь день.
Взгляд вернулся к маленькой миссис Всезнайке, которая продолжала смотреть на меня, поправляя высокий конский хвост на макушке. Ее спокойное поведение сводило меня с ума. Кому-то нужно было встряхнуть ее. Кому-то, кроме меня.
– Наверное, я проспал.
Голос звучал так, будто я извинялся. Почему, черт возьми, меня волновало, что она обо мне подумает? Этого не должно было произойти. Мне безразличны ее чувства. Кроме того, я не спал так долго целую вечность. Ни разу с тех пор, как уехал из Нью-Йорка. Обычно я покидал дом уже в пять утра. Иногда раньше, в зависимости от времени года. Но все, что я мог сейчас видеть, – это скрытое осуждение в ее глазах.
– Должно быть, так и произошло, – сухо ответила она.
Включился кондиционер, я скользнул взглядом по ее груди. Сквозь ткань топа были видны соски. Твердые, идеальные. Черт. Это быстро превращалось в проблему.
– Одевайся. Мы уезжаем через час.
Тот, кто не провел последние три дня, наблюдая за холодной и строгой красотой ее лица, упустил бы это – вспышку разочарования, на мгновение прорвавшуюся сквозь внешнее спокойствие. Но не я. Сидни вздернула подбородок, ее взгляд упал на руку. Ту, на которой у меня красовалось кольцо. Вот почему я не удивился, когда она заговорила снова:
– Разве нам не следует притвориться, будто у нас медовый месяц? Остаться хотя бы на день или два?
Кольцо было слишком большим, она обмотала палец лейкопластырем, чтобы оно не свалилось. Сидни коснулась его, покрутила взад-вперед. Я зашел в магазин Tiffany, планируя купить самое дешевое, которое смог бы найти, и уже готов был приобрести простое серебряное, когда меня охватило неуместное чувство гордости. Продавец чуть не захлопал в ладоши, когда я попросил его поменять серебряное кольцо на безупречное, с камнем в шесть карат. Что еще более странно, так это то, что, увидев его на Сидни прямо сейчас, мне не захотелось выпрыгнуть из окна головой вперед.
Она пожала загорелыми плечами, затем расправила их. Ее грудь приподнялась. Так не могло дальше продолжаться. Я не мог больше проводить время в непосредственной близости от нее. Похмелье делало меня более раздражительным, чем быка в период течки. Или, может, все благодаря неожиданной реакции моего тела на Сидни. Это тоже не улучшало настроения.
– Я не могу застрять здесь надолго. Мне нужно работать.
Итог был ясен: единственным выходом из ловушки, в которую меня угораздило попасть, стал бы отказ Сидни от игры в женатую парочку. Я планировал сделать ее жизнь невыносимой, пока в дело не вмешался член. Мысль о влечении к ней даже не приходила в мне голову. План необходимо было немедленно доработать, потому что у меня не было намерения в течение следующих трех лет разгуливать с гудящими шарами.
– Мы можем притвориться, что продолжили медовый месяц в Вайоминге.
С этими словами я развернулся и направился обратно в спальню. Мне необходимо было вернуться домой. Но больше всего я нуждался в том, чтобы убраться от Сидни настолько далеко, насколько позволяла эта фиктивная женитьба.
СидниВ Джексон-Хоул было прохладно, и не только потому, что на город за то время, что мы провели в Вегасе, обрушилась снежная буря. Скотт еще больше закрылся от меня. За весь полет мы не обменялись ни словом. В темных очках-авиаторах он часами задумчиво смотрел в окно. К тому времени, как самолет приземлился, я разуверилась в том, что он сможет поддерживать видимость брака хотя бы неделю, не говоря уже о трех годах.
После того, как мы обменялись свадебными клятвами и почти поцеловались, на что мое тело отреагировало весьма однозначно, он сказал с сухим лающим смехом:
– Возвращайся в номер для новобрачных, жена.
Не послушавшись, я обхватила Скотта за шею и каким-то образом дотащила до отеля, не рухнув под его значительным весом. Не раз, когда я волокла его по бесконечному коридору нашего этажа, мысленно благодарила тренера за то, что он включил занятия по становой тяге в мою обычную тренировку.
Я взглянула на молчаливого мужчину, сидящего на водительском сиденье вонючего пикапа, припаркованного в аэропорту. Его лицо оставалось невозмутимым. Казалось, он ничего не помнил о событиях прошлой ночи. После того, как я отвела Скотта в спальню, он начал раздеваться еще до того, как я покинула комнату. И да, возможно, я правда двигалась немного медленнее, чем следовало. Но он сорвал с себя рубашку, обнажив рельефные мышцы груди, поросшие темными волосами, и V-образные мышцы живота, так и призывающие взгляд опуститься ниже, и мой компас сломался. Я уже не знала, куда идти – прямо, назад, влево или вправо. Последнее, что я увидела перед тем, как закрыть дверь, были его обнаженные стальные ягодицы. Оставалось только гадать, что он сделал, чтобы обзавестись такими мускулами.
