Брак по расчету - Кингсли Фелиция
– Шо…тландец? – задушенно переспрашивает свекровь.
– Ну да, фамилия папы – Мак-Пирс, но сотрудница из бюро регистрации ошиблась и записала меня как Джемму Пирс. Просто Пирс, про «Мак» она забыла.
– Хоть раз небрежность госслужащей оказалась полезной предусмотрительностью! Если не будешь всем об этом трезвонить, твое происхождение со стороны отца можно будет опустить, – вздыхает мегера.
– Мой дедушка жил в Эдинбурге, – не обращая на нее внимания, продолжаю я, но она так же равнодушно меня игнорирует.
– Маргарет, записывай: со стороны отца никакого выдающегося родства. – Потом снова смотрит на меня: – Родственники со стороны матери?
– Бабушка недавно умерла, Катриона Строу.
– Я уже слышала это имя.
– Ее семья производила оружие и военное снаряжение. Пушки, ружья, танки…
Смирительная Рубашка безутешно прижимает ладонь к голове.
– Принц Чарльз – пацифист, защитник окружающей среды и животных. Как мы ему объясним, что мой сын женился на девчонке из семьи милитаристов?
Не могу упустить возможность и не подколоть ее еще:
– Не исключаю, что среди моей родни было и сколько-то преступников.
– Сделаю вид, что я этого не слышала. А твое образование? Какой пансион ты посещала?
– Пансион? Никакой. Мои родители выбрали государственную школу, чтобы я могла по вечерам возвращаться домой и проводить время с семьей.
– А университет? Оксфорд, Кембридж?
– Никакого университета, – кратко отвечаю я.
– В каком смысле?
– Я не ходила в университет. После учебы я пошла на курсы косметологии.
Дельфина тяжело вздыхает, переглянувшись с Маргарет.
– Насколько я вижу, зря потраченное время.
– Я бы не сказала, еще несколько дней назад это была моя работа. Я работала гримером в театре, мы ставили мюзиклы.
Дельфину будто бьет разряд тока в тысячу вольт.
– Гр…гримером в театре?
– Да! Я готовила актеров к выходу на сцену, – продолжаю я.
– Непостижимо… – бормочет свекровь себе под нос. И это та самая капля, которая переполняет чашу моего терпения.
– Да, разумеется, непостижимо – для женщины вроде вас, как это, зарабатывать себе на жизнь. Держитесь, сейчас я скажу кое-что, что вас потрясет: человек перед вами, вышеупомянутая Джемма Пирс, никогда не стыдилась своей работы и сейчас уж точно не станет.
Глаза Дельфины метают молнии, и она с суровым видом скрещивает руки на груди.
– Буду краткой. Мой сын на тебе женился, но я не понимаю почему. Любовь? Сомневаюсь. Помешательство? Возможно. В любом случае, узнав тебя, он осознает, что ты ему не подходишь. У меня уже есть длинный список того, что в тебе не так, а я провела с тобой всего десять минут. В любом случае, пока к моему сыну не вернется разум, я должна убедиться, что ты не поставишь всю семью в еще более неловкое положение, чем сейчас.
Семью? Мы что, в фильме «Крестный отец»?
– Могу гарантировать вам вот что, – говорю я, угрожающе указывая на Дельфину и ее компаньонку, – не в ваших интересах начинать войну против меня. – Спрыгиваю с кресла и направляюсь к двери: – А теперь, дамы, я иду посвящать время самой себе в прекрасной ванне, и, если это так обязательно, увидимся за ужином.
С этими словами я выхожу.
Но как мне теперь вернуться в свою комнату?
12
Эшфорд
Однажды мне подарили книгу «Хуже не придумаешь» [13] – руководство с краткими и лаконичными инструкциями о том, как поступать в чрезвычайных ситуациях: как обезвредить бомбу, посадить самолет, помочь родить женщине в такси. Но ни в одной главе не было совета, что делать с помешанной на контроле матерью, которая вдруг получает невестку-аборигенку.
Чего бы я не отдал ради такой инструкции сейчас! Правда, я более чем уверен, будь там глава на эту тему, совет был бы: развернитесь и бегите как можно дальше.
Джемма с моей матерью встретились меньше двух часов назад, а в доме уже установилась такая же легкая и безмятежная атмосфера, как на поле боя: ракеты класса «земля – воздух» и вооруженные до зубов люди. В частности, мы с Лансом.
Я в растерянности. Обычно я всегда вполне уверен в себе, но недавние события поставили меня в тупик: слишком много хаоса, слишком много угроз и ультиматумов. Если бы меня спросили, как я себя чувствую, я бы не знал, что ответить.
Чувствую облегчение: долги перед банками закрыты.
Чувствую себя заложником: я женат на человеческом аналоге запущенной ядерной боеголовки.
Чувствую себя освобожденным: больше девушки не будут соревноваться за право сесть рядом со мной за ужином.
Ощущаю себя движущейся мишенью: моя мать теперь не отстанет от меня со своими жалобами на Джемму.
Чувствую себя отомщенным: с Джеммой в роли невестки моя мать идет по прямой дорожке к язве желудка.
Чувствую себя лишенным власти: в собственном доме у меня больше нет авторитета. Я герцог, но, похоже, никого это не волнует.
И как я ухитрился так осложнить себе жизнь?
Еще хуже то, что в замке площадью в две тысячи квадратных метров, нас с Джеммой разделяет лишь стена.
А, ну и моя мать больше не едет в Бат.
Об этом всем я и думаю, пока мы ждем Джемму к ужину.
Я сижу во главе длинного стола, моя мама – на другом конце, как обычно.
Между нами целых семь пустых мест.
Мама вполне бы могла сесть справа от меня, но ее выбор места – достаточно явный сигнал, что она не собирается уступать ни толики своей власти в этом доме, хотя она лишь вдова моего отца, а герцог теперь я.
Джемме сервировали место ровно посередине, ее от каждого из нас отделяют по три пустых стула, разумный компромисс – она близко к нам обоим и в то же время ни к кому. По крайней мере, разговаривать не придется.
– Слушайте, ребята, вы должны дать мне карту, путеводитель, нарисовать схему со стрелочками – что вы, сломаетесь, что ли? Я просто так ориентироваться не могу. Слава богу, что у меня туалет в комнате, а то пришлось бы пользоваться вазой!
Вот и Джемма. Как всегда, появляется эффектно. Я-то уже к такому готов, а вот мою мать она застала врасплох.
– Ты опоздала, Джемма. Мы садимся за стол ровно в шесть тридцать вечера, – указывает она.
– А во сколько завтракаете? Потому что я могу поспать под столом и тогда уж точно не опоздаю – тем более что места предостаточно.
Я решаю вмешаться, предвосхищая ответ матери, у которой вот-вот пена изо рта пойдет:
– Джемма, на завтрак мы спустимся вместе, так ты не заблудишься. – Да, в конце концов, мы же женаты, что о нас подумают, если после первой ночи в Денби завтракать будет каждый сам по себе?
Джемма уже собирается сесть на первое свободное место, то, что рядом с моей матерью, которая застывает в ужасе, прижавшись к спинке стула.
– Леди Джемма, прошу, мы сервировали для вас стол здесь, – зовет ее Ланс, отодвигая ей стул посередине.
– Ого, – замечает Джемма. – Вы меня прямо на безопасное расстояние отодвинули! Слушайте, я же приняла душ!
– Меня не интересуют подробности твоих омовений, пока они регулярны. Что касается приемов пищи, так принято расставлять приборы. – Ну вот, моя мать уже пытается распространить свою власть со скоростью лесного пожара.
– Это с тремя-то свободными местами между каждым? А когда приходят гости, вы что делаете? Снимаете стадион «Уэмбли»?
– В подобных случаях протокол отличается. Если у тебя закончились вопросы, можно подавать блюда. Ланс, начинай, – велит моя мать.
Я уже вонзаю вилку в студень и краем глаза вижу, как Джемма застывает над тарелкой.
– Тебе не нравится? – спрашиваю я, не глядя на нее – если поднять голову, еще подумает, что меня в самом деле беспокоит ее аппетит.
– Не знаю, а должно?
Ну вот, опять отвечает вопросом на вопрос, как всегда желая поспорить.
– Ответить «нет» было бы более уместно, – упрекаю ее я.
– Было бы неплохо знать, что у меня в тарелке, – замечает она, с подозрением толкнув вилкой желатиновый цилиндр перед собой.
