Любимица Лакшми - Виктория Анатольевна Воронина
- Зашиваю свою куртку, - безрадостно признался Сандип.
- Позвольте сделать это мне, - сказала его собеседница, поняв безошибочно по тону его голоса, что дело шитья обстоит у него неважно, и протянула руку, чтобы взять просимую вещь.
- Как? Разве вы можете шить? – озадаченно спросил ее молодой каскадер.
- Я не вижу – это правда. Но мои пальцы остались при мне, - улыбаясь, объяснила ему девушка. – Я нередко помогаю своей няне и Гите чинить белье и одежду, поскольку тетушка часто заваливает их работой и у них не остается времени на шитье.
Она приблизилась на голос Сандипа, ощупью взяла у него куртку и, найдя иголку с ниткой начала аккуратно зашивать прореху, глядя куда-то в пространство своим незрячим, но обворожительным взглядом. Изящные стежки для шва, которые делала слепая Амрита, совсем не походили на неумелое шитье молодого каскадера и являли собою произведение портновского искусства. Сандип смотрел на них как на чудо. Он бы ни за что не поверил бы, что незрячий человек может так прекрасно шить, если бы не видел этого собственными глазами.
Закончив шить, Амрита вернула куртку ее владельцу и попрощалась с ним, говоря, что ей нужно вернуться к тетушке и доложить, что она выполнила ее поручение. Сандип с сожалением попрощался с девушкой. Его чувства к ней стали еще более глубокими, еще более нежными. Если бы он только мог, то вовсе не отпустил ее от себя!
Сезон муссонных дождей еще больше сблизил их. Во второй половине июня гигантские, наполненные влагой облака начали подплывать к Гималаям и жрецы-брахманы деревни поспешно принялись сооружать алтарь ритуального напитка – сома – зорко при этом посматривая на небо, чтобы верно предсказать первый момент появления дождя. От правильности их предсказания зависело доверие к ним верующих и щедрость их подношений. Июньское солнце нагревало землю быстрее, чем окружающий страну Индийский океан, и идущий с океана воздух нес с собой столь необходимую посевам влагу. Брахманы молились о скорейшем наступлении муссона, подливая в жертвенный костер сому и топленное масло гхи и их молитвы имели успех – осадки не заставили себя ждать. Первый дождь крестьяне встретили радостными песнями и плясками: их урожай был спасен от гибельного летнего зноя и они получили возможность передохнуть от многодневного полевого труда.
Длительные ливни делали пребывание вне дома невозможным, и Сандип вознамерился использовать это благоприятное время для обстоятельных бесед с Амритой. Под долгий нескончаемый дождь им было чрезвычайно удобно вести в уединении доверительные разговоры.
Он заставил Шьямаллу придумывать все новые предлоги для его встреч с ее племянницей, говоря, что они помогут ему приблизить решение поставленной перед ним задачи. Амрита же охотно подчинялась приказам тети то отнести ему новую одежду, то передать какое-то распоряжение от ее имени. Юную затворницу по естественной причине заинтересовал новый человек в ее родовом поместье, где состав обитателей не менялся годами, и она хотела все узнать о нем - кто он, откуда, из какой семьи. Сандип с готовностью отвечал на ее расспросы, он даже рассказывал ей о таких своих переживаниях, с которыми не делился даже с матерью и сестрами. Эта чудесная девушка все с каждым днем все больше завоевывала его доверие; сердце подсказывало молодому каскадеру, что ее нежные карминно-розовые уста никогда не лгут и она достойна его дружбы. При разговоре она смотрела сквозь него, но юноша мог поклясться, что Амрита Бали видит нечто более совершенное в мире, чем остальные люди. Сандип гораздо больше, чем она хотел знать все подробности ее жизни. До прихода в поместье он ожидал увидеть жалкое, забитое, вечно плачущее существо, постоянно третируемое своими алчными родственниками, но Амрита оказалась совершенно иной. Молодого каскадера поражало, что ее прелестное лицо постоянно светилось от счастья, словно она вовсе не страдала от своей слепоты и бед, обрушившихся на ее семью. Она пребывала в своем особом мире, где все мерялось иными мерками, недоступным обычным людям и жила по своим правилам. Безграничная вера в великую богиню счастья, всесильную супругу верховного бога и Творца Вселенной Вишну помогала ей легко идти своим путем и быстро забывать горести своей жизни, в которой было мало радостей и много опасных недоброжелателей.
Сандип, опасаясь за ее жизнь, как-то принялся ее уговаривать либо уехать из поместья, либо продать его и этим удовлетворить своих родственников.
- Госпожа Амрита, вам, наверное, грустно да и тоскливо безвыездно жить в вашем родовом поместье, - осторожно начал он разговор, не зная наверняка как Амрита отреагирует на его предложение.
- Как сказать, мне грустно оттого, что мои родители и бабушка покинули земной мир, но меня окружает столько добрых людей, что я быстро забываю о моей печали, - ответила ему девушка. – К тому же бабушка в последние годы своей жизни так много болела и мучилась своими болезнями, что смерть оказалась благом для нее. Боги наверняка вознаградят ее за добродетельную жизнь новой более счастливой судьбой и одарят молодым красивым телом.
- Но разве вас не огорчает необходимость жить под опекой злобной тетки? – спросил Сандип. – Послушайтесь моего совета – уезжайте подальше от нее и продайте поместье. Я помогу вам найти хорошего адвоката.
Однако слепая девушка, поблагодарив его за добрый совет, мягко отказалась от его предложения
- Я не могу оставить великую богиню и ее святилище, которое обязана хранить согласно заветам моих предков, - объяснила свой отказ Амрита. – Как я могу покинуть Лакшми, которая как любящая мать оберегает и поддерживает меня всю мою жизнь?! Если я продам поместье, то наших арендаторов выгонят с земельных участков, которые их кормят, а священные животные богини погибнут без храмовой рощи. Я не хочу себе благополучия такой ценой, Сандип! Все мы – земля, люди и животные – то единое целое, что сотворили великий бог Вишну и его божественная супруга Лакшми и если я ради денег предам свою веру, то нанесу вред многим живым существам и стану жалким обломком самой себя.
В голосе девушки прозвучала такая глубокая убежденность в своей правоте, что Сандип больше не смог настаивать на своем. Он только поразился ее редкому бескорыстию, тому, что интересы других людей она ставила выше собственного благополучия и еще раз поклялся самому себе защищать ее, такую хрупкую и беззащитную от кровожадных хищников, желающих ее гибели. Сомневаясь в своей способности собственными силами
