Плыви ко мне - Элл Нокс

Из-под стола достаю свою именную сумку, закидываю в нее планировщик, ручку, телефон и стопки бумажных рукописей. Перекидываю сумку через плечо, подхватываю другую, поменьше, сумку, открываю дверь и направляюсь к выходу.

В это время дня, особенно в будни, центр Лондона просто кишит народом. Жара только усугубляет ситуацию — на улице еще больше людей: кто-то идет пешком, кто-то ловит такси или спускается в метро, чтобы после работы насладиться пинтой в пабе или посидеть в парке.

Лично я мечтаю, чтобы тот короткий дождик, который был в воскресенье, задержался подольше.

Клацанье моих каблуков теряется в шуме Лондона, когда я спускаюсь по бетонным ступенькам станции метро Бонд-стрит, довольная, что двигаюсь вперед. Это хоть немного отвлекает мысли.

Просканировав карту Oyster3, я терпеливо жду за желтой линией безопасности, наслаждаясь слабым ветерком со стороны путей, даже если он запыленный и загрязненный. Мне удается урвать место в переполненном вагоне — вот это удача — я прижимаю спортивную сумку к груди, слушая, что говорит объявляющий по громкоговорителю.

— Следующая остановка: Марбл-Арч, — доносится стандартный британский голос. — Осторожно, зазор между поездом и платформой.

Шум шагов усиливается, когда мы останавливаемся, разговоры замирают, и несколько человек выскальзывают на платформу.

— Двери закрываются, — и мы снова едем.

Рутина повторяется: вагон дышит, выдыхая пассажиров и вдыхая новых.

— Следующая остановка: Холланд Парк. Осторожно, зазор между поездом и платформой, — я тянусь за поручень, когда поезд медленно катится к моей остановке.

Удушающая жара обжигает голые руки в моей белой блузке без рукавов, когда я выхожу из метро, радуясь возможности немного размять ноги. Запахи подземки, сквозняки и духота только усилили ощущение удушливого тепла снаружи.

Впереди я прохожу через двери фитнес-центра, протягивая свою карточку женщине на ресепшене, чтобы пройти внутрь.

Администратор быстро сканирует карту и улыбается мне:

— Надеемся, вам понравится пользоваться нашими услугами, мисс Кларк.

Я киваю в ответ, засовываю карту обратно в сумку и направляюсь прямиком к кафе, которое находится в задней части здания.

Там немного людей: мать возится с маленьким ребенком, пытаясь усадить его в деревянный стульчик, двое мужчин сидят вместе, втягивая протеиновые коктейли, еще один парень сидит один, с наушниками, перед ним яркий смузи.

Я устраиваюсь в углу, усаживаясь на неудобный стул и выгружая на стол стопку рукописей, ручку, телефон и потрепанный батончик с гранолой из глубин своей сумки. Быстро заказываю чай и бутылку воды через приложение кафе на телефоне, просто чтобы не выглядело так, будто я использую членство как домашний офис, и вставляю наушники, чтобы заглушить шум.

Приятный холодок от кондиционера касается маленьких волосков у моих висков, и я на всякий случай проверяю время.

Полчаса до второго урока плавания с Греем.

Отлично.

Мой заказ — горячий чай и холодная вода — приносят моментально, как раз когда я исправляю ошибку в слове резким движением красной ручки, а в ушах тихо играет расслабляющая медитационная музыка.

Делаю чай так, как люблю: полторы ложки сахара и хорошая порция молока, оставляю его остывать, пока продолжаю работу над страницей, аккуратно, чтобы не разлить и не оставить грязное пятно от чая.

Когда дохожу до конца третьей страницы, награждаю себя кусочком батончика с гранолой, наслаждаясь вкусом шоколадных крошек, взрывающимся у меня на языке, и запиваю это глотком чая.

Наверное, именно напряженный момент в книге, над которой я работаю, заставляет меня не заметить его сразу.

Легкое прикосновение к плечу — и вот передо мной стоит Грей, его губы двигаются, но я не слышу ни звука. Левая сторона его рта приподнята в полуулыбке, а когда я непонимающе хмурюсь, он показывает на свое ухо.

О, черт.

Я вынимаю наушники, освобождая оба уха, чтобы услышать, как он говорит:

— Ты рано, Делайла.

Его голос…Боже милостивый.

— Я… я сразу после работы, — Срань господня, мне снова жарко.

Он кивает и показывает на пустое место напротив.

— Могу сесть?

— Конечно, — говорю я, чувствуя, как пересыхает во рту, пока Грей с трудом втискивает свое длинное тело под стол. Обычное движение, которое большинство из нас не замечает, но я просто не могу отвести взгляд.

— Над чем работаешь?

Я смотрю на рукопись перед собой, будто вижу ее впервые. Сжимаю ручку еще сильнее, пока ее грани не начинают впиваться в мою ладонь.

— Редактирую.

— Вижу, — смеется Грей. — Нравится? Какой жанр?

— Это фэнтези-серия, — говорю я, бросая ручку и хватаясь за чашку чая, обхватываю ее обеими руками и смотрю на Грея поверх края чашки. — Мне реально нравится. Чувствую, что эта книга будет особенной.

Грей наклоняется ближе к маленькому столику, даря мне возможность рассмотреть его мягкие каштановые кудри на макушке и свежевыбритые виски. Боже, как же он пахнет. Хлорка вперемешку с мятой и…

Я ловлю себя — точнее, свои мысли — и делаю еще один глоток чая, чтобы вернуться в реальность. Но это особо не помогает. Меня снова охватывает жар, что-то в животе начинает шевелиться, словно тогда, когда моя обнаженная нога случайно коснулась его на прошлой неделе. Это инстинктивная реакция, которую я не могу ни остановить, ни контролировать.

— Ты реально серьезно относишься к своему редактированию, хм?

И только потому, что я смотрю на него — или, точнее, не могу отвести глаза, — я замечаю, как его взгляд опускается на рукопись, а затем поднимается обратно, задерживаясь на моей груди на долю секунды, прежде чем встретиться с моими глазами.

Только что мне было жарко, но теперь это ощущение становится почти невыносимым. Я чувствую, как сердце начинает биться быстрее, а тепло разливается внизу живота. Под столом я перекрещиваю и снова расплетаю ноги, что в юбке-карандаш — та еще задача, пытаясь справиться с нарастающей тяжестью между бедрами.

Я знаю, что происходит. Меня чертовски тянет к этому мужчине. К мужчине, который должен учить меня плавать. Чертов инструктор по плаванию. Я хочу своего инструктора по плаванию.

Господи, Аурелия бы ликовала, если бы была здесь.

Грей снова что-то говорит, но я не слышу его за гулом крови в ушах и своими спиральными мыслями. Я делаю большой глоток чая, сладость буквально обжигает заднюю стенку зубов.

— Прости, что ты сказал?

— Я говорю, ты очень серьезно подходишь к редактированию… и аккуратно, к тому же. Мой почерк вообще нельзя разобрать, — он качает головой, — просто сплошная каракуля. Они бы меня ненавидели.

Я пожимаю плечами:

— Это приходит с практикой, наверное.

Он кивает и спрашивает:

— Как прошли выходные?

— Неплохо, — отвечаю я, ставя пустую чашку на блюдце и сжимая губы, чтобы разгладить