Две жены моего мужа - Лия Султан
Несколько секунд просто молчим и вспоминаем былое. Наше молчание прервал звонок в дверь.
— Ты кого-то ждешь? — заламываю бровь в удивлении.
— Это Риана. Пришла с тобой поговорить, — мама делаета глубокий вздох и идет открывать дверь своей подруге и по совместительству моей свекрови.
***
— Я знаю, что все плохо, Зара. Но, пожалуйста, дай ему шанс, — просит ене, сложив руки в молитве. — Я уверена, что это не его ребенок. Она хочет его подловить.
— Мама, я видела фотографии, переписку. И все с номера Карима. Меня разбуди, я его, как таблицу умножения расскажу, — объясняю ей тактично. Свекровь и мама сидят за столом, а я стою, прислонившись к стене. Они подруги, и, наверное, сговорились, чтобы нас помирить.
— Можешь показать? — с надеждой смотрит на меня енешка.
— Вы уверены? Я боюсь у вас обеих давление подскочит, — опасаюсь я. Все-таки женщины их возраста к таким откровениям не привыкли.
— Выше уж точно нет, — строго говорит она. По глазам вижу — ждет.
Ну хорошо, вы сами попросили. Или это я стала слишком злой? Иду к дивану, на котором оставила сумку и вытаскиваю телефон из открытого бокового кармана. Нахожу скриншоты, которые мне отправила Линара, возвращаюсь и передаю ей смартфон.
Они с мамой утыкаются в экран, прищуриваются, медленно читают и краснеют, как воспитанницы Института благородных девиц. Моя мама первая отстраняется, прикрывает глаза ладонью и качает головой.
Тетя Риана тяжело дышит, кривит рот и шепчет разные ругательства, среди которых различаю: “шалаву”, “стерву” и кое-что еще из непереводимого уйгурско-узбекско-казахского фольклора, потому что моя свекровь наполовину казашка, а вторую половину делят уйгурская и узбекская крови. Отсюда и внешность у Карима не типично азиатская. Все мне говорили, что я отхватила красавчика, похожего на турецкого актера. А теперь я поняла смысл фразы “Красивый мужик — горе в семье”.
— Она могла все подстроить, — в ее голосе слышится боль разочарования. — Взять его телефон, написать сообщение от его имени.
— Она бы его никогда не разблокировала. На нем Face ID и код-пароль, которое мы с ним вместе придумали. Никто его не знает.
Свекровь задумывается, поджимает губы так, что они становятся похожи на тонкую красную нитку. В молодости Риана была ослепительно красива. Правильные черты лица, густые, иссиня-черные волосы, пухлые губы — мы с сестрой называли ее Жасмин из мультфильма про Алладина. Надеюсь, хоть от нее муж не гулял, потому что разве можно изменять такой красивой женщине?
— Хорошо, допустим не Лиана, — рассуждает она. — Может, конкуренты?
— Для чего это конкурентам? — нервно смеюсь я. — Как токал повлияет на работу? Многие богатые мужчины в нашей стране живут на две семьи и не парятся, делают миллионы.
— Я не знаю, — в сердцах бросает она. — Выбить из колеи, разрушив его семью. Все же видели, какие вы дружные, счастливые.
— Видимо, правду говорят, что счастье любит тишину, — горько замечаю я.
Вижу, что свекровь на грани отчаяния. Может, как мать я бы и поняла ее: семья ее сына действительно рушится, а она всеми силами пытается ее спасти. Только все бестолку.
— А я ведь ездила в Степногорск на ее кудалык (сватовство), — вспоминает она, отрешенно глядя перед собой. — Сестра попросила меня, как старшую, ее сопровождать. Я даже золотые серьги ей надевала по традиции, как и тебе когда-то. У этой Линары нет родителей, ее с 13 лет воспитывали дядя с тетей. Будь проклят тот день, когда она попала в нашу семью. Санжара погубила и Карима не дай Аллах, погубит.
— Ну как погубила? За рулем ведь был он, — уточняю я.
— Он. Но сестра сказала, что когда ее привезли в больницу, она плакала и причитала, что они поругались за минуту до столкновения. У нее же сильное сотрясение было, вся голова в крови.
— Пусть Аллах простит меня за эти слова, — пугаюсь собственного холодного тона, — но понятно, почему она такая отбитая на всю голову.
— Зара! — угрожающе смотрит мама. Ей явно не понравился мой настрой, ведь она считает, что мы должны быть милосердными. — Нельзя так о людях.
— Ведьма она, — отзывается ене. — Я лично проконтролирую сдачу ДНК. Уверена, это не его ребенок.
Молча киваю. Как бы я хотела, чтобы она была права.
Глава 11
Внимательно читаю последний документ в стопке, подписываю. Лина все еще стоит рядом, и я отчетливо слышу знакомые цветочные нотки. Аромат — уютный и манящий — щекочет ноздри, и я втягиваю воздух, как наркоман. Закрываю толстую папку, поднимаю на нее глаза.
— Это все?
— Да, — кивает она и ее губы расплываются в мягкой улыбке.
Мысленно ругаю себя за то, что вообще завис на ее губах. Лина — просто красивая женщина. Не более.
Она берет папку и идет к двери. Я же встаю и шагаю к шкафу, куда она днем повесила мой пиджак.
— До свидания, Карим Даниалович, — говорит, взявшись за ручку.
— Хорошего вечера, Лина, — надеваю пиджак, поправляю рукава. Пытаюсь быть с ней дружелюбным, но вижу, что она замешкалась и так и стоит у двери.
— Что-то еще?
Она делает шаг навстречу и кладет папку на край стола.
— Я хотела еще раз выразить вам соболезнования, — кротко шепчет Линара. — Ваш папа был очень добрым, щедрым человеком.
— Так и есть. Спасибо, — от мыслей об отце и его скоропостижной смерти снова становится не по себе.
— И я вас прекрасно понимаю. Тяжело терять близкого, любимого человека, — замечаю, что глаза ее вмиг увлажняются. — Ни дня не проходит, чтобы я не вспоминала Санжара.
— Понимаю, — все, что могу выдавить из себя я, потому что Лина оказывается слишком близко и внезапно обнимает меня.
— Вы даже не представляете, Карим Даниалович, как вы мне его напоминаете. Вы так похожи, — чуть слышно проговаривает она в грудную клетку, а после поднимает глаза и смотрит на меня снизу вверх неотрывно, с нежностью и сочувствием. Не понимаю, как это происходит и что за наваждение меня накрывает, но в следующую секунду мы тянемся друг другу, и я целую ее в губы…
Она жмется ко мне сильнее, я теряю контроль над собой и нет,
