Всего лишь измена (СИ) - Соль Мари

— Я понимаю, — продолжил он, будто не слыша, — Я не вправе тебя вынуждать. Я не могу дать тебе ничего, кроме этого…

Он развёл руки в отчаянном жесте.

Я всхлипнула:

— Я не прошу.

Он, всё ещё стоя спиной, подтвердил:

— Я знаю! Ты никогда ничего не просишь. Потому, мне так хочется дать.

— Как её звать? — этот вопрос прозвучал неожиданно, даже для меня самой.

— Кого? — вскинул голову.

— Твою жену, — произнеся это, я ощутила, как боль нарастает в груди.

Он сделал глубокий, задумчивый вдох. Я знала, что мать его звали красивым и редким именем Злата. В честь неё Богачёв старший назвал ювелирный завод. А что он назвал в честь жены? Быть может, одну из коллекций?

— Её зовут Ада.

Я вспомнила, были ли в нашем салоне коллекции с именем «Ада». Какая-то точно была…

— А детей? — уточнила, желая испить эту боль до последней решающей капли.

Он обернулся ко мне. И какая-то мука во взгляде промелькнула, заставив меня замолчать.

— Сын Митя, а дочка Алёна, — сказал, словно вырвал из сердца.

Я молчала, ждала, что ещё он решится озвучить. А Никита застыл, глядя перед собой:

— У него от рождения астма. Говорят, здесь не климат.

Мне хотелось теперь, чтобы он замолчал. Перестал меня мучить! Но Никита продолжил:

— Я не могу развестись. Не сейчас, понимаешь? Я хочу увезти их отсюда, устроить, а после…

Он закрыл лицо ладонями, не озвучив того, что планирует после. Я не знала, зачем продолжала стоять! Просто тело срослось с этой комнатой.

— Делай, что хочешь, — сказала, не двинувшись с места.

— Увы! — усмехнулся он горестно, — Я хочу совершенно другого.

— И чего же? — спросила, дрожа.

— Я хочу быть с тобой, — не сказал, простонал он. И руки его опустились.

Меня покачнуло. Как будто волной, набежавшей на берег. Сразу вспомнилась песня, слова зазвучали в моей голове. Я зажмурилась, пытаясь прогнать эту слабость. Не позволяя себя унести в круговерть бесконтрольных губительных чувств. Но воронка сомкнулась над моей головой. Я тонула! Уже понимая, что сил недостаточно. Я продолжала безвольно пытаться. Но чувства тянули на дно…

Никита приблизился:

— Вита, прости меня, Вита. Моя девочка, Вита. Прости.

Его руки держали так крепко. А я упиралась щекой в его голую грудь. Волоски щекотали мне ноздри. А пульс мой под кожей выстукивал ритм:

— Я пытался уйти от любви,

Я брал острую бритву и правил себя.

Я укрылся в подвале, я резал

Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь…

Я хочу быть с тобой,

Я хочу быть с тобой!

Я так хочу быть с тобой,

Я хочу быть с тобой,

И я буду с тобой…

На часах была полночь, когда мы очнулись. Одежда разбросана по полу, постель кувырком. Я уложила лицо на Никитину грудь. Он был горячим и влажным от пота.

— А кто этот мальчик, что был с тобой на спектакле? — спросил он лениво.

— Ты не имеешь права спрашивать, — упрекнула его.

Издав короткий смешок, он добавил:

— Ну, всё-таки?

— Это просто мой друг, — тихо ответила я.

Никита подумал, дыша глубоко и спокойно. И у меня тоже было спокойно на сердце. Словно и не было всей этой бури, ещё каких-нибудь пару часов назад.

— Хорошо, когда есть друзья, — произнёс одобрительно.

Верхний свет был погашен. Только настольная лампа давала густой ореол. На моей тумбе лежали подарки: браслеты, подвески и кольца. На тумбе Никиты — одно лишь кольцо. Обручальное. Мой взгляд задержался на нём. Будто впервые увидел. Я закрыла глаза, а кольцо не исчезло. Наверное, только в ту ночь до меня наконец-то дошло, что есть вещи, которые не исчезают, сколько ни жмурься. Они просто есть.

Глава 13

Вечером, до конца рабочего дня, решаю заехать к мамуле. После работы она, как обычно, на фитнес. Потом у неё по режиму сериал, а после — отбой. День расписан!

В дверь, где написано «Посторонним вход воспрещён», я прохожу, как к себе. Все охранники знают меня и пускают без лишних вопросов. Дохожу до другой двери, она в конце коридора. И табличка другая «Дольская Анфиса Павловна, администратор торгового центра». Стучу.

Мама всегда занимала высокие должности. Не могла усидеть в подчинении, стремилась сама подчинять. В том числе и мужчин! С папой у них были разные взгляды на жизнь. Он смотрел в одну сторону, мама — в другую. Поженились по юности, думали, это любовь. Показалось…

До того, как занять это место, мама работала в разных местах. Была директором одного из продуктовых супермаркетов. Заведующей складом. Даже в детском саду поработала. Тоже в роли заведующей! Но любимым местечком был ювелирный салон «ЗлатаРус». Откуда ей и пришлось добровольно уйти. Из-за дочери.

— Ой, Витуся! — подняв глаза от экрана компьютера, мама приветливо мне улыбается.

Я захожу в кабинет. Здесь, как дома. Ещё бы! Она здесь проводит большую часть своей жизни. Под столом обитают домашние тапки. На полочке — фото семьи, где мы, вместе с Шумиловыми, Майкой и Тошей, на море. Как давно это было! Лет пять тому назад.

— Мамулечка, ты занята? — уточняю. Уже зная, что мама ответит:

— Для тебя я свободна всегда! — хотя это неправда. Иногда мама занята даже для дочери. Единственной дочери, стоит сказать.

Я сажусь, ставлю сумочку на пол.

— Чай будешь? Цитрус, липа, чабрец, бергамот, — предлагает она, ставит чайник.

— У тебя прямо как в магазине, — смеюсь.

— Почему, как? — отзывается мама.

И я вспоминаю, что мы в магазине. Точнее, в самой его глубине. На втором этаже есть отделы одежды, есть и один ювелирный отдел. Слава Богу, не «ЗлатаРус»!

Весь первый этаж занимают продукты. И маме не составляет труда раздобыть «дефицитный» товар. У неё всегда свежее мясо, а овощи-фрукты она покупает у оптовиков. И звонит мне:

— Витуль, тут карась!

Или:

— Вита, тебе брать охлаждённую утку?

Во многом благодаря маме у нас рацион разнообразный. И мы никогда не едим залежалый товар.

Чай поспевает, и мама, поставив на стол пачку свежих конфет, говорит:

— Ну, рассказывай!

— А чего рассказывать? — пожимаю плечами.

— Чего пришла, — деликатно отведав одну из конфет, она кладёт её рядом с собой на салфеточку.

Мама всегда аккуратна, красиво одета и собрана. Организатор по жизни, она постоянно меня упрекала в халатности. Вот и сейчас…

— Просто пришла навестить, — раздражаюсь.

— Ой, не придумывай! — щурится мама, — Так-то ты часто приходишь ко мне просто так.

Я хочу возразить. Вдруг она оживляется:

— Кстати! Привезли мандарины. Шикарные! Турция. Я тебе отложила. И творог зернистый.

— А творог зачем? — хмурюсь я.

— Бери, пока свежий. Он фермерский, — требует мама.

— Ладно, ладно, мамуль! Я возьму.

У мамы такие же рыжие волосы, как у меня. Правда, она их стрижёт под каре. Но для своих шестидесяти пяти выглядит супер! Мне бы так в её возрасте.

— Мам…, - начинаю несмело.

— Если ты про подарок для Майечки, я ей уже перечислила деньги на счёт. Ну, а что? Я сама позвонила! Говорю: «Что тебе подарить?». Я же не в курсе, чем там увлекается сейчас молодёжь в её возрасте.

— Тем же, чем и всегда, — я вздыхаю, — Наряды, косметика, парни.

— Парни? — кивает мамуля, — В этом возрасте всё начинается, только ухо востро и держи!

Это она на меня намекает. Я, проглотив этот явный намёк, продолжаю пить чай.

— Как Николя поживает? — решаю спросить.

Я называю его, на французский манер, «Николя». Помню, первое время фамилия Дотошный вызывала у меня гомерический хохот! Только недавно я научилась её говорить, не смеясь.

— Ой, да нормально! Работает, — хмыкает мама.

— Ты бы его прихватила с собой? Познакомила с нами, — предлагаю.

— С чего бы? — мамины брови взлетают на лоб.

— Да хотя бы с того, что у вас отношения уже шестой год подряд, — говорю, между делом.