Медленное пламя - Кристен Эшли
— Подожди! — крикнула я, потому что, казалось, он собирался закончить разговор.
— Что?
— Очень мило с твоей стороны предложить мне это, но мне не нужны гирлянды.
Некоторое время он ничего не говорил, а затем сказал:
— Адди, это пустяк. Всего несколько гирлянд, лестница и степлер. Вероятно, это займет час.
— Да, ладно, но знаешь, тебе не обязательно взваливать на себя эти хлопоты.
— Это же Рождество, все в порядке.
Хорошо.
Проклятье.
Он был любителем праздников.
— Это ты сегодня подмел мое крыльцо?
— Нет. Джонни. Вечером снова пошел снег. Тебе нужно, чтобы завтра утром я приехал и подмел все?
Боже.
Мужчины Гэмбл.
— Нет. Все в порядке. Я просто, знаешь… все очень помогают и…
— Аделина, рождественские гирлянды — сущая ерунда.
— Тобиас, я не могу их себе позволить, — призналась я.
— Тебе и не обязательно. Я их куплю.
— Я имею в виду их освещение.
Тишина.
Нет, на самом деле, полное отсутствие звука.
— И это не так уж и важно, — поспешно добавила я в тишину. — Такое, знаешь ли, случается с одинокими мамами. И это не имеет большого значения. К тому времени, когда Брукс достаточно повзрослеет, чтобы ценить подобные вещи, жизнь станет более стабильной.
— А как насчет того времени, когда ты достаточно взрослая, чтобы ценить подобные вещи?
Настала моя очередь молчать.
— Тебе нужны деньги? — спросил он.
Боже.
Как унизительно.
— Нет, у нас все хорошо, — соврала я.
Он знал, что я лгу.
Он раскусил меня.
— Все плохо, если у тебя нет лишних пятидесяти баксов, чтобы на пару месяцев зажечь рождественские гирлянды.
— В следующем году, — сказала я.
— Я дам тебе пятьдесят баксов, чтобы ты оплатила электричество, Адди.
Если бы у меня были лишние пятьдесят баксов, я бы купила Бруксу комбинезон. Из тех, что у него были, он вырос, а сезон гаражных распродаж подошел к концу.
— На самом деле, это не так уж и важно.
— Адди…
— Это не важно, Тоби, ясно? — твердо сказала я.
— Этот ублюдок не платит алименты, — заявил он тихо и сердито.
Ну, так и есть.
Но даже если бы он платил, я бы все равно не стала тратить деньги на рождественские гирлянды.
— Он нам не нужен.
— Детка, позвони своему адвокату. Пусть увеличит удержания из его зарплаты.
А это увеличит мой долг Джонни за гонорары адвокату.
Мой график выплат и без того займет у меня года три.
Если я буду преследовать Перри, мне никогда не видать рождественских гирлянд.
— Такое могло бы сработать, если бы парень получал зарплату, — ответила я.
— Он не работает?
— Я не знаю, что он делает, Тоби. Я не поддерживаю с ним связь. Могу только предположить, поскольку мы не получали от него известий несколько месяцев, что для нас он стал воспоминанием. И это нормально. Хотелось бы, чтобы все было иначе, но я смиряюсь с этим, потому что он уже был воспоминанием, когда мы с ним жили. Так что, ничего сильно не изменилось.
— Ты хочешь, чтобы он был в жизни Бруклина? — спросил Тоби, но моего ответа не дождался. — Потому что тебе нужны алименты, Аделина, и если ты хочешь, чтобы у Брукса был отец, тогда я оплачу расходы на адвоката, и ты ничего не будешь мне должна. Это будет для Брукса. Подарок на Рождество.
Боже.
Мужчины Гэмбл.
— Прошло всего несколько месяцев. Как насчет того, чтобы дать Перри больше времени, чтобы осознать ситуацию, и это даст мне время понять свою ситуацию, хорошо?
— Твоя ситуация заключается в том, что ты не можешь позволить себе пятьдесят баксов на освещение своего дома на Рождество.
Вне всякого сомнения, поэтому у меня не нашлось ответа.
— Детка, я повешу гирлянды.
А вот на это у меня ответ нашелся.
— Тоби, правда, я этого не хочу.
— Нет, хочешь. Но даже если бы ты и не хотела, мне плевать. Я хочу этого для тебя.
Ого.
Его голос звучал сердито.
Типа, очень сердито.
Я никогда не слышала, чтобы он звучал по-настоящему сердито.
А еще властно.
Я никогда не слышала, чтобы он звучал властно.
Это было сексуально.
Дерьмо.
Тоби продолжил, весь такой сердитый, властный и сексуальный.
— Итак, я повешу гирлянды и оплачу до февраля твой счет за электричество, и не думай, что тебе удастся меня остановить. Ты не можешь оставить свою кассу в магазине, а я могу уйти из гаража, когда захочу, чтобы забрать твою почту и оплатить гребаный свет, что я и сделаю.
Я решила, что вместо того, чтобы возбуждаться из-за его сердитого и властного тона, я позволю ему раздражать меня.
С Тоби так гораздо безопаснее.
— Кража чужой почты является уголовным преступлением, — огрызнулась я.
— Арестуй меня, — парировал он. — А теперь, увидимся около полудня в воскресенье, Леденец. И я принесу пиво и вино.
Не дав мне возможности сказать ни слова, он отключился.
Я провела пальцем по экрану, но не для того, чтобы перезвонить ему.
Я послала сообщение: «Ты упрямый осел, Тобиас Гэмбл».
У меня не было возможности даже положить телефон, прежде чем он ответил: «И?».
Так что, я напечатала: «И заноза в МОЕЙ заднице».
У меня снова не было возможности положить телефон, когда пришел ответ: «И?».
На это я ответила: «И я больше никогда не приготовлю для тебя курицу под пармезаном».
Это блюдо ему нравилось. Оно было особенным. Имело особый смысл, с достаточно дорогими ингредиентами, но ему оно так нравилось, что, несмотря на расточительство, я готовила его для Тоби шесть раз с момента нашего знакомства семь месяцев назад.
Черт, я была в полной заднице.
Следующее его сообщение оказалось длиннее, поэтому я в раздражении бросила телефон на стол, прежде чем пришел ответ: «Из сказала мне, что это ее рецепт, и она считает меня классным, а не занозой в заднице, поэтому, если я захочу, она приготовит его для меня. Вот так».
«Не приходи в воскресенье, Тэлон. Ты официально не приглашен».
«Еще одно дерзкое сообщение от тебя, Леденец, и я украду твои счета за воду и газ и тоже оплачу их до февраля».
В этот раз я бросила телефон, будто он загорелся.
Затем взглянула на него.
И, честно говоря, имей я возможность позволить себе новый, если бы этот разбился (и если бы не боялась разбудить моего мальчика), то швырнула бы его через всю комнату.
Но поскольку я, вероятно, не смогу позволить себе новый телефон еще лет так пять, я просто продолжала смотреть на него.
Затем, поскольку я зарабатывала от их продажи двадцать или тридцать баксов, я вернулась
