Клятва мести - П. Рейн
Звонит лифт, и я захожу в пустой бокс и нажимаю кнопку пятого этажа. Я прислоняюсь спиной к дальнему краю и замечаю, как Марсело бежит, чтобы догнать меня.
— О, черт возьми.
Я нажимаю кнопку закрытия двери, но ничего не происходит. Через несколько секунд они начинают закрываться, и я ухмыляюсь ему, когда они скользят вместе.
Как только я собираюсь отпраздновать, его рука проскальзывает между ними, и они медленно открываются для него, как, я думаю, делает большинство женщин.
— Сегодня не мой день, — ворчу я, когда он входит, ухмыляясь мне.
Другой парень собирается вмешаться, но когда Марсело рявкает: — Возьми следующий, бедняга выбегает.
Каково это, когда тебя все боятся?
— Как поживает моя горячо любимая невеста этим вечером? — спрашивает он, когда двери закрываются.
— Замечательно. — Я дарю ему слащавую улыбку. — Удивлена видеть тебя здесь. Значит, ты должен быть довольно быстрым? Не много выносливости? Или то, что она кончает, на самом деле не совпадает с тем, чего ты хочешь, поэтому ты оставляешь ее кончить самой?
Глубокий смешок вырывается из его груди. — Мне нравится, что ты ревнуешь.
— Ты хочешь думать так.
Я скрещиваю руки и выпячиваю бедро. Его взгляд скользит вверх по моим ногам, и у меня перехватывает дыхание.
Он нажимает кнопку, которая останавливает лифт. Я уверена, что он хочет, чтобы я отреагировала, поэтому намеренно смотрю ему в глаза. Я не собираюсь отступать.
— Я видел, как ты наблюдаешь за мной через всю комнату. — Он подходит ближе, но я стою на месте. — Тебе не понравилось то, что ты увидела.
Я усмехаюсь.
— Давай вспомним, кто завидовал первым. Но если ты хочешь сыграть в игру, кто больше завидует, знайте, что я играю, чтобы победить.
Наши взгляды встречаются, и я втягиваю дыхание от интенсивности его взгляда.
Он возвышается надо мной и кладет руки на стену лифта по обе стороны от моих бедер. — Это одна из вещей, которые мне в тебе нравятся.
Я бы хотела, чтобы его слова не задели меня, но я не могу не задаться вопросом, что еще ему нравится во мне. — Не смей меня сейчас обижать, здоровяк.
— Ты уже знаешь, какой я жесткий, dolcezza. Получил непосредственный доступ к нему прошлой ночью.
Мои глаза смотрят вниз сами по себе, и я стискиваю зубы. — Осторожно, продолжай в том же духе, а то завтра на уроке оружия нож может выскользнуть из моей руки. У меня такое чувство, что он может направиться в твоем направлении.
Его лицо искажается. — У тебя не будет никаких ножей в руках.
Что-то в том, как он это говорит, подсказывает мне, что он говорит это не как часть нашей игры.
— О чем ты говоришь?
Мои руки опускаются по бокам.
Он усмехается. Мне не понравится все, что он скажет.
— Женщинам не разрешается брать уроки владения оружием. Вы, ребята, застрянете в классе, который вам больше подходит, пока мужчины тренируются с ножами и ружьями — как будто для нас это что-то новое.
Я ищу его лицо, но не вижу ничего, что указывало бы на то, что он говорит неправду. — Бред. Кто тебе это сказал?
Он смеется.
— Джованни. Ты действительно не знала? — Он пожимает плечами. — Наверное, они думали, что это может оскорбить все твои тонкие чувства.
— Ты врешь.
Даже я слышу отчаяние в своем голосе.
Он изучает меня. — Ты действительно хочешь научиться резать кого-то пополам? Куда стрелять, чтобы убить начисто, и куда стрелять, чтобы продлить мучения?
Я не отвечаю. Я не могу. Я слишком занята, пытаясь удержать слезы, которые наворачиваются на глаза. Я никогда не покажу ему свою слабость.
У меня были большие надежды, когда я узнала, что буду учиться в Академии Сикуро, но мне кажется, что все, что я надеялась получить, приехав сюда, все еще так далеко от меня.
8
МАРСЕЛО
По пути на следующий день на занятия по оружию я могу думать только о слезах, наполнившихся прошлой ночью в глазах Мирабеллы.
Плач обычно чертовски раздражает меня — плач ребенка и плач взрослого мужчины вызывают у меня одинаковую реакцию, даже если мне нравятся слезы взрослого мужчины, если я тот, кто мучает. Но непролитые слезы Мирабеллы были как нож в грудь. Даже если она не позволила пролиться ни одной слезинке.
Вопросы не давали мне покоя всю ночь. Она хочет научиться пользоваться ножом, чтобы убить меня? Ее отца? Ее брата? Для защиты, и если да, то от кого?
Зачем женщине, которая выходит замуж за такого мужчину, как я, который всегда будет защищать и убивать ради нее, хотеть учиться убивать для себя?
— Ты слишком много думаешь.
Джованни подходит ко мне.
Я был бы не против отдохнуть от него. Он всегда околачивается до и после уроков и действует мне на нервы. Он держится слишком близко, и это заставило меня задуматься, всегда ли он задерживается, поэтому я не вношу его в свой список людей, которые пытались убить меня, моего отца или обоих.
— Есть что сообщить? Прошу напомнить ему, чтобы он меньше беспокоился обо мне и вместо этого искал того, кто хочет убрать главу нашей семьи.
— Все еще просто Данте, — повторяет он то, что мы уже обсуждали.
— Есть много других. Как насчет Антонио Ла Росы?
Я оглядываю двор, через который мы идем, чтобы убедиться, что вокруг никого нет.
— Я так не думаю. Ходят слухи, что он пытается заставить свою сестру хорошо вести себя и выйти за тебя замуж, как ей положено.
Джованни качает головой, так что обязательно вычеркните его из списка.
К счастью для Джованни, мы идем в оружейный класс. Впервые с тех пор, как я ступил на территорию кампуса Сикуро, я чувствую себя умиротворенно.
Все ножи заперты под стеклянными перегородками, и желание разбить стекло и потрогать каждый из них непреодолимо. Я хочу держать одну, как чертов наркоман хочет сделать последний удар. У меня каждый день был нож или пистолет с тех пор, как я стал настоящим мужчиной. Необходимость отказаться от них, когда я ступила на кампус, заставила меня чувствовать себя голой. Тот факт, что раньше
